Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

Торжествующее лицо графини, ее грациозный кокетливый жест завершили ее мысль и окончательно убедили Бальзамо, что фаворитка еще не потеряла свой власти над монархом.

— Так вы мною довольны, графиня?

— Я просто в восторге, граф, клянусь вам! Ведь когда вы говорили мне, что мои опасения напрасны, вы были совершенно правы.

И в знак признательности г-жа Дюбарри протянула ему свою руку, белую, нежную и благоухающую. Правда, эта ручка была не так свежа, как у Лоренцы, но все же ее теплота была достаточно красноречива.

— Теперь поговорим о вас, граф, — молвила она.

Бальзамо поклонился с видом человека, приготовившегося внимательно слушать.

— Вы предотвратили нависшую надо мной опасность, — продолжала г-жа Дюбарри. — Я полагаю, что и мне удалось выручить вас из немалой беды.

— Можно было бы и не упоминать об этом. Я и без того вам признателен, — отвечал Бальзамо, пытаясь скрыть волнение. — Соблаговолите, однако, сказать мне…

— Да, речь идет о той самой шкатулке.

— Так что же, графиня?

— В ней хранились шифры, которые господин де Сартин приказал разгадать сразу всем своим чиновникам. Каждый из них расшифровывал особо, и все они пришли к одному и тому же выводу. Вот почему господин де Сартин прибыл сегодня поутру в Версаль, когда там была я. Он принес с собой все шифровки, а также словарь дипломатических шифров.

— Что же сказал король?

— Король сначала удивился, потом испугался. Короля легко заставить себя слушать, если хорошенько его напугать. Со времен покушения Дамьена одно слово в любых устах безотказно действует на Людовика Пятнадцатого, это слово — «Берегитесь!»

— Следовательно, господин де Сартин обвинил меня в заговоре?

— Прежде всего господин де Сартин попытался меня выпроводить. Однако я отказалась выйти, заявив, что никто так не привязан к королю, как я, и никто не может меня выпроводить, когда с его величеством говорят о грозящей ему опасности. Господин де Сартин стал настаивать, однако я воспротивилась, и король сказал с улыбкой, глядя на меня с хорошо мне известным выражением: «Пусть останется, Сартин, сегодня я ни в чем не могу ей отказать».

Вы понимаете, граф, что в моем присутствии господин де Сартин, помня о нашем с вами многообещающем прощании, побоялся вызвать мое неудовольствие и не стал выдвигать обвинения непосредственно против вас; он стал упирать на недобрые намерения прусского короля по отношению к Франции, на стремления некоторых людей воспользоваться сверхъестественной силой, чтобы облегчить распространение мятежа. Одним словом, он обвинил многих, доказав с расшифрованными бумагами в руках, что все эти люди виновны.

— В чем?

— В чем?.. Граф! Неужели я должна разглашать государственную тайну?..

— Это в то же время и наша с вами тайна, сударыня? Да вы ничем не рискуете! Я заинтересован, как мне кажется, в том, чтобы никому об этом не рассказывать.

— Да, граф, мне известно, что вы очень в этом заинтересованы. Итак, господин де Сартин хотел доказать, что многочисленная, мощная секта, состоящая из отважных и верных членов, ловких и решительных, исподволь подрывала уважение к его королевскому величеству, распространяя о короле слухи.

— Какие?

— Ну, к примеру: что король повинен, мол, в том, что народ голодает.

— А что ответил король?..

— Как обычно, шуткой.

Бальзамо вздохнул с облегчением.

— Что это была за шутка? — спросил он.

— «Раз меня обвиняют в том, что я морю голодом свой народ, — сказал он, — на это можно ответить только одно: «Давайте его накормим!» — «Как так, сир?» — спросил господин де Сартин. «Я готов за свой счет накормить всех, кто распространяет этот слух, и предлагаю им, сверх того, постель в Бастилии».

Бальзамо почувствовал, как дрожь пробежала по его телу; но он не переставал улыбаться.

— Что же было дальше? — спросил он.

— А дальше король мне улыбнулся, словно спрашивая совета.

— «Сир, — сказала я, — никто и никогда не заставит меня поверить в то, что эти маленькие черненькие цифры, которые вам принес господин де Сартин, означают, что вы плохой государь». Начальник полиции стал возражать. «Так же как я не верю, — прибавила я, обращаясь к господину де Сартину, — что ваши служащие умеют их читать».

— Что же сказал король, графиня? — спросил Бальзамо.

— Он сказал, что я, может быть, и права, но господин де Сартин вряд ли ошибается.

— Что было потом?

— Потом было разослано много приказов о заключении без суда и следствия, среди которых — я видела это ясно — господин де Сартин попытался протащить приказ и о вашем аресте. Но я была непоколебима и остановила его одним единственным словом: «Сударь! — сказала я громко, так, чтобы слышал король. — Арестуйте хоть весь Париж, если это доставляет вам удовольствие, это вам по должности полагается; но не смейте прикасаться к одному из моих друзей… иначе!..»

«Ого! — воскликнул король. — Она сердится. Берегитесь, Сартин!»

«Но, сир, в интересах королевства…»

«Вы не Сюлли! — воскликнула я, покраснев от гнева. — А я не Габриель».

«Графиня! Короля могут убить, как когда-то убили Генриха Четвертого». На этот раз король побледнел, затрясся и провел рукой по лбу.

Я решила, что проиграла.

«Сир! — сказала я. — Пусть господин де Сартин договаривает. Я уверена, что его люди вычитали из этих зашифрованных бумаг, что и я замышляла против вас».

И я вышла.

Это происходило как раз на следующий день после дозы любовного напитка, дорогой граф. Король предпочел мое общество компании господина де Сартина и побежал следом за мной.

«Смилуйтесь, графиня, не сердитесь!» — стал он умолять меня.

«Тогда прогоните этого отвратительного господина, сир, от него пахнет тюрьмой».

«Ступайте, Сартин», — пожав плечами, приказал король.

«Я вам навсегда запрещаю, — прибавила я, — не только являться ко мне, но и кланяться мне!»

На сей раз наш начальник полиции потерял голову: он поспешил ко мне и смиренно поцеловал мою руку.

«Ну что ж, будь по-вашему, — сказал он, не будем больше об этом говорить, дорогая графиня, но вы погубите государство. Мои агенты пощадят вашего протеже, раз вы всеми силами этого добиваетесь».

Бальзамо глубоко задумался.

— Что же вы не благодарите меня за то, что я избавила вас от знакомства с Бастилией? Это было бы не так уж несправедливо, может быть, но от этого не стало бы приятнее.

Бальзамо ничего не ответил. Он достал из кармана флакон с ярко-красной жидкостью, похожей на кровь.

— Прошу вас, сударыня! — молвил он. — За свободу, которую вы мне дарите, я хочу вам предложить еще двадцать лет молодости.

Графиня спрятала флакончик на груди и удалилась, радуясь и празднуя победу.

Бальзамо по-прежнему был задумчив.

«Они, возможно, были бы спасены, — подумал он, — если бы не женское кокетство. А ножка этой куртизанки толкает их в бездну. Решительно, с нами Бог!»

CXXXI КРОВЬ

За графиней Дюбарри не успела закрыться дверь, а Бальзамо уже поднимался по потайной лестнице, желая как можно скорее вернуться в комнату, устланную шкурами.

Беседа с графиней продолжалась долго, и его торопливость объяснялась двумя причинами.

Во-первых, он хотел вновь увидеть Лоренцу; во-вторых, он опасался, что молодая женщина может устать от ожидания, а в новой для нее жизни не должно было оказаться места для скуки; устать она могла оттого, что, как это с ней уже бывало, магнетический сон был способен перерасти в экстаз.

Такое состояние сменялось обыкновенно нервными приступами, после которых Лоренца чувствовала себя совершенно разбитой, если ей вовремя не приходил на помощь Бальзамо, своими флюидами приводивший ее в равновесие.

Притворив за собой дверь, Бальзамо бросил быстрый взгляд на софу, где он оставил Лоренцу.

Ее там не было.

Лишь тонкая кашемировая шаль, расшитая золотыми цветами, оставалась лежать на подушках, словно в доказательство того, что Лоренца пребывала в этой комнате, отдыхала на этой софе.

Бальзамо замер, уставившись на пустую софу. Может быть, Лоренце не понравился странный запах, появившийся в доме со времени ее побега; может быть, она неосознанно, по привычке, оставшейся от ее прошлой, реальной жизни, воспользовалась свободой и перешла в другую комнату.

Первая мысль, мелькнувшая у Бальзамо: Лоренца возвратилась в лабораторию, куда несколько времени назад она его сопровождала.

Он вошел в лабораторию. С первого взгляда она казалась пустой, но ведь в тени огромной печи женщина могла бы легко укрыться за ковром восточной работы.

Он приподнял ковер, обошел вокруг печи, но так и не приметил даже следа Лоренцы.

Оставалась комната молодой женщины, куда, вероятно, она и возвратилась.