Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

Свободной правой рукой он выхватил шпагу.

— О Боже! — вскричала Шон. — Да это просто убийство! Отдайте лошадей, Жан, отдайте скорее!

— А, вы мне угрожаете? — рассвирепел виконт и, в свою очередь, схватил шпагу, лежавшую на переднем сиденье.

— Я готов перейти от угрозы к действию, если вы сию же минуту не выйдете, вы меня поняли? — взмахнув шпагой, воскликнул молодой человек.

— Мы так никогда не уедем, — шепнула Шон на ухо Жану. — Уговорите этого офицера.

— Никто не может меня ни уговорить, ни заставить силой, когда речь идет о моем долге, — вежливо поклонившись, возразил Филипп, слышавший слова молодой дамы. — Лучше посоветуйте господину виконту подчиниться; в противном случае именем короля, которого я представляю, я буду вынужден либо убить виконта, если он согласится драться, либо арестовать, если он откажется.

— А я вам говорю, что уеду, и вы не сможете мне помешать! — взревел виконт, выпрыгнув из кареты и взмахнув шпагой.

— Это мы сейчас увидим, — заметил Филипп, приготовившись к защите, — вы готовы?

— Господин лейтенант! — обратился к нему бригадир, возглавлявший шестерку находившихся в подчинении Филиппа солдат эскорта. — Господин лейтенант! Не прикажете ли…

— Не двигайтесь, сударь, — отвечал лейтенант, — это наше личное дело. Итак, господин виконт, я к вашим услугам.

Мадемуазель Шон пронзительно вскрикнула; Жильбер мечтал только об одном: чтобы карета стала такой же глубокой, как колодец, где он мог бы укрыться.

Жан ринулся в наступление. Он безупречно владел шпагой — оружием, требующим не столько физической силы, сколько расчетливости.

Однако злость, очевидно, изрядно мешала виконту. Филипп, напротив, легко и изящно орудовал клинком, словно находился в фехтовальном зале.

Виконт отскакивал, затем делал резкий выпад, атаковал то справа, то слева, громко вскрикивая наподобие полковых учителей фехтования.

Сжав зубы и не спуская глаз с противника, Филипп был почти неподвижен; он все подмечал, угадывая каждое его движение.

Все, включая Шон, в полном молчании следили за происходящим.

Поединок продолжался уже несколько минут. Все финты, крики и ложные отступления Жана ни к чему не приводили. Филипп, внимательно наблюдавший за противником, не сделал ни одного выпад.

Вдруг, вскрикнув от боли, виконт Жан отпрянул назад.

Его манжета обагрилась кровью, мгновенно начавшей стекать по пальцам на землю: точным ударом шпаги Филипп пронзил противнику предплечье.

— Вы ранены, сударь, — заметил он.

— Я сам вижу, черт побери! — проговорил Жан, бледнея и роняя шпагу.

Филипп поднял шпагу и подал виконту.

— Идите, сударь, — сказал молодой человек, — и не делайте больше глупостей.

— Черт возьми! Если я их делаю, я сам за них и расплачиваюсь, — проворчал виконт. — Поди сюда, Шон, милая, поди скорее, — обратился он к сестре, соскочившей с подножки кареты и спешившей к нему на помощь.

— Справедливости ради прошу вас признать, сударыня, — проговорил Филипп, — что не я виноват в случившемся; весьма сожалею, что был вынужден обнажить шпагу в присутствии дамы.

Отвесив поклон, он отошел в сторону.

— Распрягайте лошадей, друг мой, и ведите в конюшню, — приказал Филипп хозяину станции.

Жан погрозил Филиппу кулаком, тот пожал плечами.

— Тройка возвращается! — закричал хозяин. — Куртен! Куртен! Немедленно запрягай их в карету этого господина.

— Хозяин… — попытался возразить кучер.

— Молчи! — перебил его тот. — Не видишь, господин торопится!

Жан продолжал браниться.

— Сударь, сударь! — закричал хозяин. — Успокойтесь! Вот вам лошади!

— Да, — проворчал Дюбарри, — твоим лошадям следовало бы здесь быть на полчаса раньше.

Топнув ногой от отчаяния, он взглянул на раненную навылет руку, которую Шон перевязывала носовым платком.

Вскочив в седло, Филипп отдавал приказания таким тоном, будто ничего не произошло.

— Едем, брат, едем, — проговорила Шон, увлекая Дюбарри к карете.

— А арабский жеребец? — возразил тот. — А, да пусть он идет ко всем чертям! Мне сегодня решительно не везет!

Он сел в карету.

— А, прекрасно! — воскликнул он, заметив в углу Жильбера. — Теперь мне и ног не вытянуть!

— Сударь, — отвечал молодой человек, — я очень сожалею, что помешал вам.

— Ну-ну, Жан, — вмешалась мадемуазель Шон, — оставьте в покое нашего юного философа.

— Пусть пересядет на козлы, черт побери!

Краска бросилась Жильберу в лицо.

— Я вам не лакей, чтобы сидеть на козлах, — обиделся он.

— Вы только посмотрите на него! — усмехнулся Жан.

— Прикажите мне выйти, и я выйду.

— Да выходите, тысяча чертей! — вспылил Дюбарри.

— Да нет, сядьте напротив меня, — вмешалась Шон, удерживая молодого человека за руку. — Так вы не будете мешать моему брату.

Она шепнула на ухо виконту:

— Он знает человека, который только что ранил вас.

В глазах виконта промелькнула радость.

— Прекрасно! В таком случае пусть остается. Как имя того господина?

— Филипп де Таверне.

В эту минуту молодой офицер проходил как раз рядом с каретой.

— А, это опять вы, молодой человек! — вскричал Жан. — Сейчас вы торжествуете, но придет и мое время!

— Как вам будет угодно, сударь, — спокойно отвечал Филипп.

— Да, да, господин Филипп де Таверне! — продолжал Жан, пытаясь уловить смущение в лице молодого человека, не ожидавшего услышать свое имя.

Филипп в самом деле поднял голову с удивлением, к которому примешивалось некоторое беспокойство. Но он тут же овладел собой и, с необычайной грациозностью обнажив голову, произнес:

— Счастливого пути, господин Жан Дюбарри!

Карета рванулась с места.

— Тысяча чертей! — поморщившись, проворчал виконт. — Если бы ты знала, как я страдаю, дорогая Шон!

— На первой же станции мы потребуем врача, а молодой человек наконец пообедает, — отвечала Шон.

— Ты права, — заметил Жан, — мы не обедали. А у меня боль заглушает голод, но я умираю от жажды.

— Не хотите ли стакан бургундского?

— Конечно, хочу, давай скорее.

— Сударь! — вмешался Жильбер. — Позволительно ли мне будет заметить…

— Сделайте одолжение.

— Дело в том, что в вашем положении лучше отказаться от вина.

— Вы это серьезно?

Он обернулся к Шон.

— Так твой философ еще и врач?

— Нет, сударь, я не врач. Но надеюсь когда-нибудь им стать, если будет на то воля Божья, — отвечал Жильбер. — Просто мне приходилось читать в одном справочнике для военных, что в первую очередь раненому запрещено давать ликеры, вино, кофе.

— Ну, раз вы читали, не будем больше об этом говорить.

— Господин виконт! Не могли бы вы дать мне свой платок? Я смочил бы его вон в том роднике, вы обернете руку платком и испытаете огромное облегчение.

— Пожалуйста, друг мой, — сказала Шон. — Форейтор, остановите! — приказала она.

Форейтор остановил лошадей. Жильбер поспешил к небольшой речушке, чтобы намочить платок виконта.

— Этот юноша не даст нам переговорить! — заметил Дюбарри.

— Мы можем разговаривать на диалекте, — предложила Шон.

— Я сгораю от желания приказать трогать, бросив его здесь вместе с моим платком.

— Вы не правы, он может быть нам полезен.

— Каким образом?

— Я от него уже получила весьма и весьма важные сведения.

— О ком?

— О дофине. А совсем недавно, при вас, он сообщил нам имя вашего противника.

— Хорошо, пусть остается.

В эту минуту появился Жильбер, держа в руках платок, смоченный в ледяной воде.

Как и предсказывал Жильбер, от одного прикосновения платка к руке виконту стало гораздо легче.

— Он прав, я чувствую себя лучше, — признался он. — Ну что же, давайте поговорим.

Жильбер прикрыл глаза и насторожился, однако ожидания его обманули. На приглашение брата Шон отвечала на звучном диалекте, который не воспринимало ухо парижанина: оно не различает в провансальском наречии ничего, кроме раскатистых согласных и мелодичных гласных.

Несмотря на самообладание, Жильбер не смог скрыть досады, что не ускользнуло от мадемуазель Шон. Чтобы хотя немного его утешить, она мило ему улыбнулась.

Улыбка дала Жильберу понять, что им дорожили. В самом деле, он, земляной червь, касался руки виконта, которого сам король осыпал милостями.

Ах, если бы Андре видела его в этой чудесной карете!

Он преисполнился гордости.

О Николь он и думать забыл.

Брат с сестрой продолжали беседовать на непонятном диалекте.

— Прекрасно! — неожиданно вскричал виконт, выглянув из кареты и улыбнувшись.

— Что именно? — спросила Шон.

— Нас догоняет арабский жеребец!