Александр Дюма - Джузеппе Бальзамо (Записки врача)

• Название: Джузеппе Бальзамо (Записки врача)
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7287-0027-6

Истории Франции в канун и во время Великой Французской революции конца XVIII столетия посвящена серия романов А. Дюма: «Джузеппе Бальзамо», «Ожерелье королевы», «Анж Питу» и «Графиня де Шарни». Серия эта имеет название «Записки врача».

Время действия романа: 1770–1774 гг. В основе повествования «Джузеппе Бальзамо» лежат действительные исторические события и судьбы реально существовавших людей. В центре романа — таинственная, идеализированная автором фигура знаменитого Алессандро Калиостро (1743–1795), одного из лидеров европейского масонства, мечтающего о всеобщем братстве и счастье. Он выступает под одним из своих псевдонимов — Джузеппе Бальзамо.

_{Иллюстрации Е. Ганешиной}

---

— Да, совершенно, сударыня, — согласился Жан.

— И не в пользу моих противников, — подхватила старая сутяга. — Выражения, в которых составлено завещание Гастона Четвертого, вполне недвусмысленны: «Я никому ничего не должен».

— Это не только очевидно, но и вполне логично, — заметил Жан. — Он расплатился со всеми долгами, следовательно, никому ничего не должен.

— Итак, он уплатил, — повторила Дюбарри.

— Ах, почему мой судья не вы? — вскричала старуха.

— В былые времена в подобных случаях не стали бы прибегать к помощи юристов, а Божий суд мгновенно разрешил бы это дело, — заявил виконт Жан. — Для меня правота этого дела настолько очевидна, что, клянусь, если бы подобный образ действий был еще в обычае, то я стал бы защитником госпожи графини.

— Благодарю вас!

— Именно так. Впрочем, я поступил бы только так, как мой предок Дюбарри-Мур, имевший честь породниться с королевской семьей Стюартов; когда он вышел на ристалище в защиту юной и прекрасной Эдит Скарборо, он взял своего противника за горло и вырвал у него признание в том, что тот солгал. К несчастью, — продолжал виконт со вздохом сожаления, — сейчас другое время: отстаивая свои права, дворянин вынужден обращаться за помощью к крючкотворам, неспособным понять такие ясные слова: «Я никому ничего не должен».

— Послушайте, брат! Эти слова были написаны триста лет тому назад, — перебила его сестра, — необходимо принять во внимание то, что суд называет, если не ошибаюсь, сроком давности.

— Это не имеет значения, — возразил Жан, — я убежден, что, если бы его величество слышал доводы графини де Беарн, которые она нам сейчас привела…

— Мне удалось бы его убедить, не так ли? Я в этом совершенно уверена!

— Я тоже.

— Да, но что предпринять, чтобы он меня выслушал?

— Для этого достаточно было бы, чтобы вы как-нибудь заехали ко мне в Люсьенн — его величество довольно часто оказывает мне честь своими посещениями…

— Вы правы, дорогая графиня, но ведь это дело случая.

— Виконт! — с обворожительной улыбкой заметила его сестра. — Вы ведь знаете, что я верю в случай. И у меня нет оснований в этом раскаиваться.

— Однако по воле случая может статься, что и неделю, и две, и три ваше сиятельство не увидит его величества.

— Да, вы правы.

— Вот видите! А дело графини де Беарн слушается в понедельник или во вторник.

— Во вторник.

— А сегодня пятница.

— Ну, в таком случае, — с притворным отчаянием воскликнула Дюбарри, — не стоит на это рассчитывать!

— Что же делать? — проговорил виконт; казалось, он глубоко задумался. — Ах, черт побери!

— Может, мне испросить аудиенции в Версале? — робко спросила г-жа де Беарн.

— Вы ее не получите.

— Даже с вашей помощью, графиня?

— Моя помощь здесь ни при чем. Его величество терпеть не может заниматься делами; кроме того, сейчас он всецело поглощен одним.

— Вероятно, вы имеете в виду парламентский заговор? — спросила де Беарн.

— Нет, король озабочен моим представлением ко двору.

— Ах да!.. — проговорила старая сутяга.

— Вы, должно быть, слышали, что, несмотря на сопротивление господина де Шуазёля, вопреки интригам господина де Пралена и госпожи де Грамон, король решил: я должна быть представлена.

— Нет, графиня, я об этом не слышала, — отвечала старуха.

— Да, это дело уже решенное, — подтвердил Жан.

— А когда состоится ваше представление?

— В самое ближайшее время, — сказала графиня.

— Видите ли, король хочет, чтобы представление состоялось до прибытия госпожи дофины, — прибавил Жан, — чтобы моя сестра могла принять участие в празднованиях в Компьене.

— А, теперь я понимаю! Так вы, сударыня, рассчитываете на то, что будете представлены? — робко спросила старая графиня.

— О, Господи, ну разумеется! Баронесса д’Алоньи… Вы знакомы с баронессой д’Алоньи?

— Нет, увы, теперь я уж никого не знаю: я лет двадцать не была при дворе.

— Ах, вот что!.. Баронесса д’Алоньи будет «крестной». За это король осыпает милостями дорогую баронессу: ее супруг получил звание камергера, сын переведен в гвардию и в ближайшее время станет лейтенантом, баронское поместье стало графством, боны на получение денег из шкатулки короля обменены на городские акции, а в день представления она получит двадцать тысяч экю наличными. А она требует еще и еще.

— Ах, теперь мне все понятно! — заметила графиня де Беарн с любезной улыбкой.

— Я было подумал… — заговорил Жан.

— О чем? — спросила Дюбарри.

— Какая досада! — так и подскочил в кресле Жан. — Как жаль, что я не встретил графиню у нашего кузена вице-канцлера хотя бы на неделю раньше!

— Почему?

— Да потому, что в то время мы еще не были связаны словом с баронессой д’Алоньи.

— Дорогой мой! — заметила графиня Дюбарри. — Вы говорите, как Сфинкс, я вас не понимаю.

— Не понимаете?

— Нет.

— Могу поспорить, что графиня де Беарн меня понимает.

— Простите, но…

— Еще неделю назад у вас, графиня, не было «крестной», не так ли?

— Вы правы.

— Так вот, графиня де Беарн… Может быть, мне не следует продолжать?

— Отчего же нет? Говорите!

— Графиня де Беарн могла бы стать вашей «крестной», и милости, которыми король осыпает госпожу д’Алоньи, достались бы графине де Беарн.

Старуха вытаращила глаза.

— Увы… — пролепетала она.

— Ах, если бы вы только знали, — продолжал Жан, — как король был бы вам признателен за эту услугу! И вам не пришлось бы ни о чем его просить — он сам предупреждал бы ваши желания. Как только ему сообщили, что баронесса д’Алоньи вызвалась быть «крестной» Жанны, он воскликнул: «В добрый час! Я устал от всех этих мерзавок, которые, кажется, важничают больше, чем я сам. Расскажите мне об этой даме, графиня: нет ли у нее каких-нибудь тяжб, недоимок, долгов?..»

Старая графиня потеряла дар речи.

— «Правда, меня огорчает одно обстоятельство…» — прибавил король.

— Какое?

— Одно-единственное. «Я бы желал, — сказал король, — чтобы «крестная» графини Дюбарри носила громкое имя». При этих словах его величество бросил взгляд на портрет Карла Первого кисти Ван Дейка.

— Понимаю, — сказала старуха, — его величество имел в виду, что Дюбарри были связаны со Стюартами, о чем вы уже упомянули.

— Совершенно верно.

— Должна признаться, — заметила г-жа де Беарн с непередаваемым выражением, — что имя д’Алоньи мне ничего не говорит, я даже никогда его не слышала.

— Однако это довольно известное имя, — вмешалась графиня Дюбарри, — представители этого семейства отличились на королевской службе.

— Ах, Боже мой! — вскричал Жан, подскочив в кресле.

— Что с вами? — поинтересовалась Дюбарри, изо всех сил сдерживая смех при виде кривляний своего деверя.

— Вы не укололись? — заботливо спросила г-жа де Беарн.

— Нет, — отвечал Жан, осторожно усаживаясь на место. — Просто мне пришла в голову одна мысль…

— Ну и мысль! — со смехом воскликнула графиня Дюбарри. — Она вас едва не свалила с ног.

— Хорошая, должно быть, мысль! — заметила графиня де Беарн.

— Превосходная!

— Так поделитесь ею с нами!

— У нее, правда, есть недостаток.

— Какой же?

— Она неисполнима.

— Ничего, продолжайте.

— По правде говоря, я боюсь, что вызову чьи-нибудь сожаления.

— Ничего, виконт, говорите.

— Я подумал, что, если вы передадите госпоже д’Алоньи замечание короля, которое он сделал, глядя на портрет Карла Первого…

— Это было бы невежливо.

— Да, верно.

— Не будем больше об этом говорить.

Старая графиня горестно вздохнула.

— Как жаль! — продолжал виконт, словно говоря сам с собою. — У графини де Беарн громкое имя, она женщина умная. Вот если бы она вызвалась стать «крестной» вместо госпожи д’Алоньи! Она бы выиграла свою тяжбу, господин де Беарн получил бы чин лейтенанта гвардии, а так как графиня вынуждена много путешествовать из-за своего процесса, в возмещение дорожных издержек она еще получила бы кругленькую сумму. Да, не всем в жизни выпадает такая удача.

— Увы, нет! Увы… — вымолвила подавленная графиня де Беарн, не ожидавшая такого удара.

Надо признать, что любой человек в ее положении сказал бы то же самое; кто угодно почувствовал бы себя подавленным, окажись он на ее месте!

— Видите, брат, — произнесла графиня Дюбарри с выражением глубокого сострадания, — как вы огорчили графиню де Беарн. Довольно и того, что я ничего не смогу для нее попросить у короля, по крайней мере, раньше, чем буду представлена ко двору.

— Ах, если бы можно было перенести мой процесс!

— Да, всего на неделю, — прибавила Дюбарри.