Рэймонд Браун - Введение в Новый Завет Том II

• Название: Введение в Новый Завет Том II
• Автор: Рэймонд Браун
• Издательство: Библейско–богословский институт св. апостола Андрея
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2007
• ISBN: 5–89647–185–8

«Введение в Новый Завет» Рэймонда Брауна (1928–1998), одного из крупнейших библеистов современности, представляет собой классическое учебное пособие. В этом фундаментальном труде автор не только подробно анализирует все новозаветные книги, но и приглашает читателя поразмыслить над проблемами, которые ставит каждая из этих книг, — о Боге, Христе, новозаветных персонажах, церкви и т. д. Каждая глава содержит обширную библиографию. Книга адресована как студентам богословских учебных заведений, так и тем, кто изучает Новый Завет на курсах, в кружках разного уровня и самостоятельно.

---

Неизвестно, был ли автор Откр знаком с длинной апокалиптической речью Иисуса (Мк 13 пар.), но он знал традиционные апокалиптические элементы, которые были в ходу среди христиан I века. Например, в Павловой традиции есть сильное апокалиптическое чувство, что с Христом наступили последние времена, и близки приход Антихриста и воскресение мертвых (1 Кор 15; 2 Фес 2)[727]. Однако Откр — самая апокалиптическая книга НЗ. Ужасные гонения Нерона на христиан в Риме и, вероятно, притеснения времен Домициана (см. раздел ниже) в широком контексте обожествления императора сообщили дьявольскую окраску борьбе Христа и Кесаря, а разрушение Иерусалимского храма было понято как начало Божьего суда над всеми противниками Христа. Автор Откр использует множество деталей из Иез, Зах, апокалипсиса Ис и Дан, но делает это исключительно творчески. Более того, многие элементы (письма к церквам, присутствие Христа–Агнца у небесного Престола, брак Агнца) говорят о самобытности сочинения. Христианская апокалиптика развивалась и после новозаветного периода, как в кругах, условно говоря, ортодоксальных (Пастырь Ерма, Апокалипсис Петра), так и в среде гностиков (Апокриф Иоанна, Апокалипсис Павла)[728]. Вплоть до наших дней периоды бедствий продолжают порождать апокалиптические настроения у некоторых христиан (и иудеев), поскольку они приходят к мысли, что времена настолько тяжелы, что Бог вскоре должен вмешаться.

Хотя можно проследить преемственность между пророческими и апокалиптическими сочинениями[729], некоторые из основных дохристианских иудейских апокалипсисов были написаны в тот период, когда момент расцвета пророческой традиции прошел. В этот период уже в изобилии имелась литература Премудрости, а Израиль соприкоснулся с греко–римской цивилизацией. Эти обстоятельства проливают свет на два аспекта апокалиптики. Во–первых, некоторые утверждают, что жанр апокалиптики сменил жанр пророчества. Это не совсем верно: существуют сочинения, где элементы этих жанров смешаны (что определенно верно и в отношении Откр). Хотя автор Откр и называет свое сочинение «Апокалипсис», он шесть раз говорит о нем как о пророчестве (в начале и в конце — Откр 1:3; 22:19). Более того, в письмах церквам (1:4–3:22) есть элементы пророческих предостережений и утешений[730]. Как замечает Roloff, Revelation 8, в этих письмах слышится самопровозглашение Иисуса Христа, а одной из задач христианских пророков было объявлять общинам волю вознесенного Христа. Во–вторых, между жанрами апокалиптики и литературы Премудрости есть черты сходства. Почти никто не выводит прямо апокалиптику из традиции Премудрости, как это делал Г. фон Рад, однако детерминистический взгляд на историю (разделяемую по числовому принципу) и демонстрация эрудиции иногда свойственны обеим традициям. Например, в 1 Ен 28–32; 41; 69 мы сталкиваемся с детальным описанием различных пород деревьев, интересом к астрономии и высокой оценкой знания как такового. Литература Премудрости существовала в разных странах, и какая‑то часть еврейской литературы Премудрости была основана на чужеземных источниках. Точно так же не только древние семитские мифы о сотворении, но и греко–римские мифы о богах оставили свой отпечаток на апокалиптических образах. В особенности это касается описания зверей и войны добра и зла. Культ богини Ромы, царицы небес, в сочетании с ветхозаветным женским образом Сиона мог оказать влияние на формирование образа матери Мессии в Откр 12.

И наконец, образный язык апокалиптической литературы поднимает проблемы герменевтики. Часто можно выявить исторический рефрен того или иного описания: например, соотнести одного из гротескных зверей Дан или Откр с какой‑то конкретной мировой державой (сирийское царство Селевкидов, Рим). Однако апокалиптические символы могут быть многозначными. Так например, женщина в Откр 12 может символизировать Израиль, рождающий Мессию, но одновременно церковь и детей ее, которые оказались в пустыне из‑за нападения сатаны после вознесения Мессии на небо. (Она может быть и Невестой Агнца, и Новым Иерусалимом, спустившимся с небес в 21:2, но по этому поводу среди ученых наблюдается меньше согласия.) Кроме смысла, вкладываемого автором, апокалиптические символы требуют участия воображения читателей/слушателей. Их смысл полностью раскрывается, когда они рождают эмоции, которые нельзя целиком концептуализировать. Таким образом, идентификация референтов не отдает в полной мере должного убеждающей силе Откр [Е. Schüssler Fiorenza, Revelation (ProcC 31)]. Апокалиптики более позднего периода не правы, считая, что то или иное место в библейских апокалиптических сочинениях означает точное предсказание событий, которые произойдут спустя 1–2 тысячи лет. Однако те, кто так думают, понимают силу воздействия этой литературы лучше, чем исследователи, предпринимающие бесстрастный экзегетический анализ ее содержания с определением точных исторических прообразов.

Общий анализ

А. Пролог (1:1–3). Книга представлена как «откровение Иисуса Христа», то есть раскрытие Христом высшего смысла тех времен, в которые жил автор, и того, как народ Божий вскоре будет спасен. Это откровение передано ангелом провидцу Иоанну[731], который, как мы узнаем из Откр 9, находится на маленьком острове Патмос в Эгейском море, что примерно в 100 км к юго–западу от Эфеса. Географическое положение острова могло оказать некоторое влияние на образы книги (например, зверь, поднимающийся из моря). Благословение в Откр 3, первое из семи имеющихся в книге, свидетельствует о том, что послание предназначено для прочтения вслух и слушания, возможно, на богослужениях в упомянутых церквах.

Б. Письма семи церквам (1:4–3:22). Этот раздел начинается со вступительной формулы (1:4–5а), словно последующие семь писем являются частью одного большого письма[732]. Здесь присутствуют основные элементы вступительной формулы, засвидетельствованной в НЗ (Павел, 1 Петр), однако троичные формулировки вступительной части даются здесь в том же символическом стиле, которым наполнена вся книга. В описании, которое берет начало в осмыслении Исх 3:14, Бог — тот, «Который есть и был и грядет». Иисус также описан тремя фразами: в категориях Его страданий и смерти (верный свидетель), Его воскресения (первенец из мертвых) и Его прославления (повелитель царей земных). Неясно, что такое «семь духов» в Откр 1:4 (см. также «семь духов Божиих» в 3:1; 4:5; 5:6). Возможно, этот образ относится к Святому Духу, включаемому в обычную троичную молитвенную формулу вместе с Отцом и Сыном [2 Кор 13:13(14); 1 Петр 1:2; 2 Фес 2:13–14][733].

Доксология Христа в 1:5b-6 может быть подражанием крещальному языку, поскольку употребление терминов царства и священства по отношению к тому, что было совершено кровью Христа, и происходящему от этого достоинству христиан (с аллюзией на Исх 19:6) можно найти в 1 Петр 1:2, 19; 2:9[734]. Здесь звучит напоминание адресатам о том, кто они такие, а Откр 1:7 перекликается с ВЗ (Дан 7:13; Зах 12:10), заверяя адресатов, что Христос придет судить всех врагов. С точки зрения автора, который заканчивает свое славословие и обещание молитвенным «Аминь», в 1:8 Господь Бог подтверждает тройное определение Откр 1:4 («Который есть и был и грядет»), предваряя его словами «Я есмь Альфа и Омега» и заключая титулом «Вседержитель». Первая и последняя буквы греческого алфавита означают, что Бог существовал в начале и будет существовать в конце, а титул «Вседержитель» — Pantokratōr — предпочитается автором Откр (употребляется здесь девять раз, и только один раз — в другом месте НЗ — 2 Кор 6:18). В дальнейшем он стал стандартным в Византийской церкви для именования Христа в царственной славе.

Вступительное видение (1:9–20). Говоря о скорби и стойкости своих адресатов, Иоанн объясняет, что находится на Патмосе «за слово Божье». Большинство исследователей понимает это как указание на то, что он был в заключении или в ссылке, что объясняло бы общую атмосферу гонений в Откр. (Действительно, Патмос был одним из малых островов, использовавшихся как место ссылки, а приказ о такой ссылке мог быть отдан любым римским наместником.) Будучи в Духе в «день Господень», Иоанн слышал и «видел» голос (как пророки видели слова: Ис 2:1; Ам 1:1 и т. д.). Воскресный день, в который происходит видение, может объяснить предположительное подражание христианскому богослужению в небесных видениях провидца (см. раздел ниже). То, что он видит голос, и то, что в описаниях визионера одним из основных выражений служит «как бы», предупреждает нас, что мы перемещаемся из реальности, воспринимаемой внешними чувствами, в мир сверхъестественного опыта и символики. Видение Христа наполнено глубокой символикой, большая часть которой заимствована из Дан. Христос не только отождествляется с «подобным Сыну Человеческому» (Дан 7:13): к Нему приложены атрибуты «Ветхому днями» (= Бога; Дан 7:9). Упоминание семи золотых светильников (Откр 1:12) предваряет слова о семи церквах, но также заставляет вспомнить Иерусалимский храм (1 Пар 28:15 из Исх 25:37), где Исаия узрел Бога в видении (Ис 6). Семь звезд в деснице — уже царский и имперский символизм, подготавливающий дальнейшие видения Откр, в которых Христос борется против Кесаря. Образы этого начального виде́ния будут использоваться в описаниях Христа в следующих далее письмах.