Олег Дивов - Круг почёта

• Название: Круг почёта
• Автор: Олег Дивов
• Издательство: ООО "Любимая книга"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2000
• ISBN: 0136-0140

Спорт — удел смелых. А если к смелости прибавить еще и особые способности… Такое начнется!

---

Полицейские околачивались неподалеку и вяло шарили по мне глазами. Тренер пробормотал скороговоркой на ухо: «Держись, мальчик, адвокат уже едет, ничего не подписывай, ничего не говори вообще, жди адвоката, мы с тобой, держись…» — и растворился в толпе. Понятно было, что старик растерян, и все-таки его бегство выглядело неспортивно — я даже затаил легкую злобу. Сказать по правде, мне было очень страшно тогда. Впервые в жизни по-настоящему страшно. Я стоял в ожидании медали и боялся предстоящих событий. Чтобы было не так муторно, гонял в сознании давно заготовленную фразу, которую должен бросить журналистам. Я ее придумал, еще когда глядел на табло. Работа такая у нас, у «челленджеров»: Платон мне друг, но маркетинг дороже. То, что я не забрался на верхнюю ступеньку пьедестала, тоже удачный ход. И награду не возьму. В смысле — медаль. Деньги-то свои я честно заработал. Или деньги того… похерить? В пользу семей невинно убиенных. Первый внутренний порыв у меня был именно такой, не расчет, а порыв, совершенно от души. Это теперь я прикидывал, как обратить свое вдруг прорвавшееся наружу благородство к своей же пользе. Виновным в гибели Киркпатрика я себя по-прежнему не чувствовал, наоборот, крепла убежденность в том, что я чист перед Богом, как стеклышко. Но всегда найдется гнида, которая тебя обвинит. Скорее всего, уже нашлась. Значит, нужно не распускать сопли, а использовать любой шанс, чтобы произвести впечатление.

Председатель комиссии с похоронным лицом подошел ко мне и остановился, растянув ленточку медали в руках. Он был уверен, что я сейчас наклоню голову и приму награду. И заранее меня за это ненавидел. Да что ты знаешь обо мне, дурак нерусский! Впрочем, этого человека я тоже понимал. С одной стороны, чем больше смертей на трассе, тем выше популярность «Ди Челлендж». С другой — у жесткости гонок есть определенный предел, за которым она перерождается в жестокость. Нельзя вручать золото лыжнику, угробившему соперника. После таких выкрутасов рейтинг падает. Общественное мнение — штука непростая, формируется под давлением массы факторов, наши инфантильные зрители и игроки на самом деле те еще мерзавцы. Им нужно, чтобы кровопролитие было обставлено чинно-благородно. Ну, Поль, давай! Выручай неблагодарное человечество. Сделай хорошую мину при отвратительной игре.

Я протянул руку и схватил медаль, почти вырвав ее у председателя. Взвесил свое золото в кулаке, чувствуя, как буравят меня почти триста миллионов взглядов невидимых телезрителей. Что-то странное происходило вокруг — я сначала не понял и вдруг услышал. Это над трибунами зависла гробовая тишина. Поэтому никто не пропустил ни слова. Ни одно ухо, ни один микрофон. «Передайте эту медаль семье Дона Киркпатрика, — сказал я хмуро, протягивая золото обратно председателю. — И выигрышную сумму — тоже. Мне не нужна победа такой ценой».

Вот это был взрыв! Тут-то все положенное и началось — даже хлопанья по плечам от второго и третьего призера я удостоился. А от воплей с трибун чуть не оглох. Председатель на радостях едва меня не расцеловал. Промямлил только, что деньги перевести я должен сам, победа моя безусловна, в таких случаях чек не переоформляется, но факт волеизъявления чемпиона зафиксирован. Чек я небрежно сунул в перчатку, эта символическая бумажка ничего не значила, только подтверждала, что сумма на мое имя задепонирована. И лишний раз напоминала о Данки и настоящем моем выигрыше. Который наверняка уже доехал до Швейцарии. А значит, программу-минимум я все-таки отработал.

Из ниоткуда возник тренер. Естественно, теперь не грех и покрасоваться рядом с учеником, таким благородно-великодушным, чистеньким и непорочным. Полиция с усилием продиралась сквозь клокочущую спортивную прессу. «Два слова, Поль! Хотя бы два слова!» — «Разойдитесь, господа, разойдитесь! — суетился тренер. — Оставьте мальчика в покое». Я боковым зрением присмотрелся и в куче протянутых ко мне разноцветных микрофонов увидел знакомую эмблему Си-Эн-Эн-Спорт. Будто бы не глядя, безразлично, наугад сунул руку, ухватил микрофон и подтянул его к себе. Оказалось — вместе с репортером, тот вцепился в казенное имущество, как энцефалитный клещ. Вот в такие моменты и понимаешь, что ты действующий спортсмен-профессионал. В смысле — здоровый парень. Обычно этого не чувствуешь, потому что кругом одни спортсмены, не с кем сравнить.

«Я больше не вернусь на трассу». Вот и все, что я сказал. Тем же хмурым тоном и сиплым голосом, каким разговаривал с председателем комиссии. И пошел полицейским навстречу.

Прямо у бортика меня задержали по подозрению в непредумышленном убийстве. Я уже чувствовал себя более или менее уверенно и дергаться не стал. На «Даунхилл Челлендж» полицейские довольно частые гости. «Ди-челленджеров» хлебом не корми, дай сломать что-нибудь хорошему человеку. И никого пока еще за это не посадили. Все перед стартом дают одну и ту же подписку, совершенно юридически безупречную. И даже случись то самое непредумышленное, судить лыжника глупо — адвокаты докажут на пальцах, что имел место несчастный случай. Но полиция обязана бдить, и она бдит, закон такой. Боксеров тоже иногда прямо с ринга в кутузку таскают, а мы чем лучше?

Меня очень любезно препроводили в гостиницу, дали переодеться. Намекнули относительно личных вещей, на что задержанный только рукой махнул. А зря. Это был отчетливый звоночек, предвестник больших проблем. Но я его не услышал. У меня для этого слишком дрожали руки. В смысле, начался постстрессовый колотун, а он здорово отражается на ушах. Вокруг сновали и временами пытались ко мне пролезть разные люди, но полиция аккуратно их отсекала. Прибежал Генка и долго препирался с их главным, требуя, чтобы ему разрешили накормить пострадавшего транквилизаторами. Пострадавший — это был я. Главный посмотрел на Генку как на полного идиота и даже невоспитанно покрутил у виска пальцем. Впору было рассмеяться, такую он рожу скорчил. Но я в тот момент не замечал ничего. Голова отказывалась работать, в ней крутились даже не мысли, а эмоции — мама, деньги, Крис, я все-таки победил, значит, не впустую, больше не выйду на трассу, вот и меня жесткий слалом уконтрапупил, и очень даже хорошо… О покойном (покойном? как странно) Киркпатрике я и думать забыл. Это меня позже начало ломать — тысячу раз заново проигрывал перед мысленным взором ту ситуацию на склоне. Искал ошибку и не находил ее. Мне нужно было выиграть. Я обязан был выиграть. Конечно, я мог падать… Безусловно. Но тогда я не достиг бы цели. Вопрос — сумеет кто-нибудь доказать, что я на самом деле успел бы завалиться на бок в воздухе и упасть? Покажет ли компьютерная модель, что столкновение в позиции «кувырком по снегу» могло пройти для нас с Доном безопасно? Найдется ли обвинитель, которому достанет наглости утверждать, будто падение на скорости в сто тридцать пять километров в час — естественная реакция человека? И еще сотню похожих вопросов я задавал себе в камере. Только одного вопроса не было: что для меня значила жизнь канадского горнолыжника Дона Киркпатрика? Да ничего она для меня не значила. Ведь тогда, на склоне, я не собирался его убивать.

Это потом я с удовольствием придушил бы гада — столько проблем создала для меня его нелепая гибель.

* * *

О том, что произошло дальше, мне до сих пор вспомнить больно. Это вам не человека лыжей зарезать, это… совсем другое. События оказались плотно спрессованными, причем каждое последующее было на порядок хуже предыдущего. И хотя у спортсменов нервы крепкие, тронуться рассудком можно было вполне.

Полицейские знали почти все. И зачем я вышел на гору, и что надеялся с этого поиметь. Красивые жесты с отказом от выигрыша их не впечатлили, они были убеждены, что я сделал нелегальную ставку. А значит — у меня имелся мотив убить. Мне так примерно и сказали: «Мы понимаем, что ты не мог поступить иначе. Признайся, ты хотел упасть и этим спасти канадца, но тебе нужны были деньги. Расскажи нам все, облегчи душу». Адвокат лез на стенку и разве что не кусал их.

Они не знали только мелочей, техники — откуда я взял деньги на тотализатор и как именно ставил. Но пообещали, что и это выяснят. Адвокат требовал, чтобы я молчал. Но у меня началось что-то вроде истерики — я твердил: «Нет, вы ничего не понимаете, я не хотел убивать его, я просто летел, попробуйте сами, и вы поймете». Они все улыбались. Компьютерная модель показала: я должен был, увидев препятствие, уклониться и вследствие этого упасть. Какая-то сволочь еще написала в заключении — «уклониться инстинктивно». Я рычал, плевался, бил по столу кулаком и доказывал, что бывают инстинкты человеческие, а бывают горнолыжные. Полицейские радовались. У них был мотив убийства, мертвое тело и преступник. Доказательств при таком наборе можно нарыть в пять минут. Но им не хватало для полного счастья моего признания, вот они меня и ломали. А я ломал перед ними комедию. Потому что они меня почти убедили в том, что я, сволочь такая, действительно имел мотив. Уважаю правосудие. Оно может все. Оно зверски допросило нашу команду, вплоть до массажиста. А как оно трясло Бояна! И наконец, оно наехало на Крис и чуть было не записало бедную девочку в соучастники. Оно здорово развернулось тогда.