Алла Панова - Миг власти московского князя

• Название: Миг власти московского князя
• Автор: Алла Панова
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

 ISBN 5–17–037185–3 (ООО «Издательство ACT») ISBN 5–271–14089–Х (ООО «Издательство Астрель») ISBN 5–9578–4255–9 (ООО «Транзиткнига»)

О жизни и судьбе великого князя владимирского, первого кня­зя московского Михаила Ярославича (? —1248), прозванного Хоробритом (Храбрым), рассказывает роман современной писательни­цы А. Пановой.

---

И в самом деле, Михаил Ярославич лежал с плотно сжатыми веками, но не спал. А как уснуть, если завт­ра он увидит первый в свой жизни собственный удель­ный город. Хоть и мал, как сказывал сотник, этот горо­док, но все ж таки свой! Да и он, Михаил Ярославич, для Москвы, почитай, первый князь! Должно быть, по­думал он, уже сейчас почивает дружина на землях, что стали теперь его владениями.

«Что ж, не завиден удел, — размышлял князь Миха­ил, — да на то была воля отцова. Но вот кто теперь ска­жет, вправду ли отец так решил? Сгинул он в чужой сто­роне, пострадал от рук безбожных, а о воле его сообщил осиротевшим племянникам, новоиспеченный великий князь. Александр с Андреем собрались в Орду ехать, что­бы хан дозволил им править в их же вотчинах. Братья звали и его собой, чтобы испросил удел побогаче. Только зачем он нужен богаче? Чтобы выход больше в ненавист­ную Орду посылать? Нет уж, лучше он, князь Михаил, будет в захудалом уделе княжить, водой и квасом пи­таться, чем станет умножать богатства ворога поганого.

И как это братья решились ехать в логово погубите­лей отца? Ведь незваными явятся. Будет ли Господь к ним благосклонен, не отвернется ли от тех, кто идет на поклон к безбожникам?

Отца‑то вот Бог не уберег, и слух упорный идет, что из‑за наговора завистника принял он мученическую смерть. Не верят братья этому, но, глядишь, разузна­ют что‑либо в Орде, тогда поверят, как верит он. Мо­жет, повезет им, даст Бог, обойдется все миром, вер­нутся они живы невредимы. Вон Святослав же доволь­ный приехал!»

Михаил опять поежился, но теперь не от холода, а словно вновь ощутив на себе взгляд ледяных глаз Святослава Всеволодовича.

— Чем недоволен, Михаил Ярославич? Али ожи­дал чего большего? Может, великим князем вознаме­рился стать? Погоди чуток, на все воля Божья, — ух­мыляясь, проговорил сквозь зубы Святослав и добавил елейным голосом: — Ты уж не сетуй на меня, я ведь только завещанное вашим отцом раздаю. Кто что за­служил, то и получай!

В ушах князя отчетливо звучал этот приторно-сладкий голос, а перед глазами стояло не лицо Свято­слава, а злобно оскалившаяся звериная морда. Точно такую, только умело вырезанную мастером из камня, Михаил видел среди узоров, украшавших стены Геор­гиевского собора в Юрьеве–Польском, когда, сопро­вождая отца в поездке по землям Владимирского кня­жества, разоренного нашествием, он оказался в Святославовой вотчине.

Диковинный зверь еще скалил зубы, но до слуха князя, забывшегося на короткое время в тяжелом сне, доносились уже другие голоса.

Наступило утро.

Он открыл глаза и потянулся, по звукам, доносив­шимся снаружи, понял спросонья, что дружина уже готовится к дальнейшему пути, и усилием воли заста­вил себя подняться. В своем малом походном шатре князь снял свиту и рубаху, откинув полог, вышел на свет Божий.

Морозный воздух охватил молодое крепкое тело. Князь, фыркая и кряхтя, неспешно стал поочередно растирать колким снегом жилистые руки, плечи, шею и широкую грудь. Потом, набрав снег в ладони, словно в воду опустил в него украшенное небольшой русой бо­родкой лицо, которое от такой процедуры враз посве­жело. Закончив с умыванием, Михаил неторопливо направился к шатру, но перед самым входом накло­нился, зачерпнул ладонью снег и, улыбаясь, запустил им в заспанную физиономию Николки, который дер­жал наготове полотенце.

Егор Тимофеевич, наблюдавший за этой сценой со стороны, обрадовался, увидев, что настроение у Миха­ила Ярославича после отдыха улучшилось, воевода и не догадывался, что князь погрузился в сон едва ли не перед самым рассветом.

Воевода привык спать мало и даже после очень не­продолжительного, но всегда крепкого сна вставал бод­рым и полным сил. Вот и в это утро устроившийся на ночевку в небольшом шатре рядом с санями, на кото­рых были уложены боевые доспехи дружинников, Егор Тимофеевич пробудился еще до утренней зари. По своему обыкновению, он проверил, исправно ли не­сут службу гриди, выставленные для охраны растя­нувшейся по дороге дружины, и, удовлетворенный увиденным, отправился к сотнику Никите.

Оказалось, что сотник уже и сам на ногах, и его лю­ди готовы отправиться вперед, чтоб еще раз удостове­риться, что в заснеженном лесу дружина не сбилась с пути. Егор Тимофеевич одобрил расторопность Ники­ты, и тот, получив приказ воеводы, с десятком дру­жинников поспешил по дороге, ведущей к Москве.

К тому времени, как ночная темнота под натиском белого марева отступила в глубину леса, Никита вер­нулся и, не скрывая радости, сообщил воеводе, что, как он убедился, цель их совсем близка.

Подгоняемые желанием как можно быстрее до­браться до места, до теплых домов и сытной еды, дру­жинники бодро двинулись в путь, и уже в скором времени передовой отряд оказался на опушке леса. Ники­та, переглянувшись с воеводой, который ехал с ним ря­дом, развернул своего коня и, приподнявшись в стре­менах, замахал рукой. Князь, почти не отрывавший острого взгляда от головы колонны, сразу же заметил этот знак и мимо расступавшихся перед ним дружин­ников погнал коня вперед.

— Смотри, Михаил Ярославич, вон она, твоя Москва! — в то время, когда князь поравнялся с ним, сказал Егор Тимофеевич и указал на дымки, подни­мавшиеся вдалеке за широким заснеженным полем.

— Москва… Москва… Москва… — эхом пронес­лось долгожданное слово по всей цепи, докатившись до обоза.

— За полем — река большая, почитай, как Клязь­ма будет. А вон там, вдалеке, на взгорке, видишь, князь, темная полоса? Так это детинец[12], — объяснял со знанием дела Никита. — Надо нам теперь к перепра­ве идти…

— Зачем переправу искать, время зря терять? По льду пройдем, — перебил его подоспевший сотник Василько.

— Больно ты прыток. Запамятовал, видно, что ста­ло с псами–рыцарями, которых князь Александр под лед отправил? — сказал поучительно воевода нетерпе­ливому молодому сотнику.

— То ж рыцари. У них доспехи тяжелые. Да к то­му же по весне дело было. А мы и так пройдем, в этот раз не одну реку уже миновали, — твердил Василько упрямо.

Князь, из‑под ладони внимательно разглядывая ед­ва–едва открывавшийся вдали городок, с интересом прислушивался к беседе, что шла за его спиной.

— Видать, рановато тебе сотню доверили, — недо­вольно пробурчал Егор Тимофеевич, но продолжал на­ставлять не слишком опытного и горячего сотника. — То не реки — речушки да ручейки были, еще морозы настоящие не грянули, а они уж едва ли не до дна про­мерзли. Ну а ежели бы кто ненароком провалился под лед, то беды особой на мелководье не случилось. А здесь, Никита говорит, вода большая. По нынешней гнилой зиме навряд крепкий лед на ней встал. Значит, поспешность наша лихом может обернуться. Да и за­чем спешить? Чай, не гонится за нами никто. По сво­ей земле идем. Суета княжеской дружине не к лицу будет. Неужто не понимаешь? — добродушнее закон­чил свое поучение воевода, видя, что сотник согласно закивал.

— Да что ее искать, переправу‑то, — проговорил весело Никита, — вон, по левую руку за холмом луков­ка церкви Николы Мокрого виднеется, как раз напро­тив и переправа, местным людом проложенная. Я вот там и проезжал. К переправе через город ведет главная дорога, ее московиты Великой называют.

— Ты смотри‑ка, во Владимире тоже такая улица имеется, — заметил с удивлением Василько.

— А то я не знаю. Думаю, что в любом, даже малом городишке самую большую улицу так и называют, — ответил ему Никита.

— Что зря разговоры разговаривать и на месте топ­таться. Все уж и так ясно — идем к городу, — прервал беседу князь.

Дружина, получив приказ и развернув княжеский стяг, продолжила путь, держа направление на видные издалека церковные маковки, и спустя малое время кони ехавших впереди дружинников ступили на наез­женную дорогу. Как и та дорога, по которой они проби­рались, подчас увязая в сугробах, эта тоже была зане­сена снегом, но слой его был гораздо тоньше, и под ним лежал крепкий наст, укатанный санями и утоптанный сотнями копыт. Теперь дело пошло гораздо быстрее, хотя путникам стал мешать налетевший откуда ни возьмись ветер, который так и норовил сыпануть им в лицо горсть колючей снежной крупы.

Вскоре, миновав поле, всадники добрались до пере­правы через реку, которая оказалась далеко не такой широкой, как говорил сотник. Путь к переправе про­легал по дну неширокого пологого овражка, где они неожиданно для себя увидели препятствие. Подступы к переправе, отмеченной на льду вешками, оказались перегорожены стволами деревьев, уложенными по всем правилам — макушками к противнику. За этим укреплением виднелись головы нескольких дюжих молодцов.

— Эй, кто такие будете? — раздался из‑за завала громкий голос, в котором опытный воевода не уловил ни тени испуга или смущения.

«Ишь ты, перед ним целая рать, а он вроде и не страшится, сразу видно: не из слабого десятка му­жик», — отметил он про себя и, усмехнувшись, как можно строже крикнул в ответ: