Александр Максимов - Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию

• Название: Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию
• Автор: Александр Максимов
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Публицистика
• Год: 1999
• ISBN: 5-04-002634-Х

Бандиты в белых воротничках — кто они? Их фамилии известны всем, а количество денег на счетах в швейцарских банках — никому. Миллион долларов для них пустяк. Они играют по-крупному, а их оружие… высокая должность и телефонное право.

Правда о книжном деле А. Коха, М. Бойко и бриллиантовых махинациях А. Козленка, разборки в Национальном фонде спорта и Российском фонде инвалидов войны в Афганистане, убийство вице-губернатора Санкт-Петербурга М. Маневича — обо всем этом и многом другом вы сможете узнать из новой книги А. Максимова, автора известного бестселлера «Российская преступность: кто есть кто?».

---

В ноябре 96-го рвануло в столичной высотке на Котельнической — бомбу заложили под дверь квартиры Натальи Федотовой, бывшей жены киноактера Олега Видова. Пострадавшая указала на Юрия Шутова и его приятеля Эльбруса Мамедова (сам Юрий Титович факт знакомства с Мамедовым отрицает), которые ей якобы угрожали. Мамедов был арестован, но вскоре отпущен под подписку. А угрозы продолжались. Нарусова по этому поводу обратилась к Юрию Скуратову с депутатским запросом, но ответа не дождалась. Зато ответил Шутов — его письмо распространил в Думе вице-спикер Сергей Бабурин, чьим помощником к тому времени стал Юрий Титович: «Напрасно он (Собчак) рассчитывает стать именно с моей помощью вдовцом».

Трудно сказать, насколько достоверна информация «Комсомольской правды», назвавшей его активным членом казанского преступного сообщества — одного из главных конкурентов тамбовцев. Точно так же непросто проверить сведения «Невского времени», сообщившего, что члены предвыборного штаба Шутова в самый разгар избирательной кампании жестоко избили двух горожан. С обеими газетами Юрий Титович упорно судился.

Нам же интересно другое. Именно этому человеку весной 1997 года Госдума поручила возглавить уникальную в своем роде Региональную комиссию по анализу итогов приватизации в 1992–1996 гг. и ответственности должностных лиц за ее негативные результаты. Члены комиссии Шутова засучили рукава, — а Михаил Маневич немедленно распорядился закрыть для их взоров всю служебную документацию.

Невзирая на запрет, Шутов и его люди за несколько месяцев объездили немало приватизированных предприятий. По словам нового главы КУГИ г-на Грефа, Шутов «выдвигал директорам некие условия». По словам г-жи Нарусовой, пытался ввести в руководство этих предприятий своих людей.

Как минимум в одном случае это ему удалось. Нарусова говорит, что во время последней встречи с Маневичем (за неделю до покушения) тот жаловался, что ему «выкручивают руки» и заставляют действовать «на краю закона», в частности, вынудили передать Шутову в управление государственный пакет акций Петербургской топливной компании (ПТК) — городского монополиста на рынке нефтепродуктов (о ПТК и криминальном переделе данного рынка мы подробнее расскажем в одной из следующих глав). Автор этих слов связался с гендиректором ПТК г-ном Степановым, и тот подтвердил мне, что Шутов отныне является членом совета директоров компании и «все вопросы к городу мы теперь решаем через него». Г-н Греф тоже этого не отрицал, но не видел здесь ничего особенного:

«Компания небольшая, в трудном финансовом положении. Мы сказали Шутову: хочешь поуправлять — пожалуйста, попробуй».

Как бы там ни было, ясно, что если между Маневичем и Шутовым и был конфликт, то не Маневич мешал Шутову, а наоборот. Впрочем, можно предположить, что внедрение Шутова во властные структуры было лишь одним из эпизодов более крупной игры, которую вели против Маневича его противники. Возможно, создание этой комиссии не дало ожидаемого эффекта, и недруги городских приватизаторов прибегли к более решительным мерам…

Мечта о княжеских хоромах

Была своя версия и у Юрия Титовича. Получив доступ к святая святых городской приватизации, он обнаружил, что Маневич действительно ходил «по краю закона». Один из сомнительных приватизационных проектов касался продажи полусотни шикарных особняков, принадлежавших дореволюционной аристократии.

Могут ли сотрудники жэка приватизировать стоящие у них на обслуживании дома? Разумеется, нет. Однако именно это произошло с питерским «нежилым фондом». Трест, на балансе которого находились княжеские хоромы, был преобразован в «организацию арендаторов» — так стали себя именовать работавшие в тресте строители, слесари и вахтеры. И вся эта структура, вдруг превратившаяся из учреждения по обслуживанию и реконструкции памятников архитектуры в их арендатора (АПРЭО «Нежилой фонд»), получила право выкупить особняки по балансовой (не сопоставимой с рыночной) стоимости.

Бумажная канитель вокруг этой недвижимости не стоит внимания читателей, но остановимся на итоговых документах. В них здания, во-первых, сильно уменьшились в объемах (соответственно уменьшились и цены); во-вторых, ремонтники, вахтеры и лифтеры написали заявления с отказом от участия в дележе этого пирога; в-третьих, неведомо откуда появился упомянутый в портовой версии «Союзконтракт» — он сначала выступал всего лишь гарантом предстоящих сделок купли-продажи, однако от договора к договору его участие в проекте становилось более весомым. На многих документах стояла подпись Маневича.

16 октября 1993 года Маневич подписал подтверждение прав на аренду АПРЭО, который выкупает здания, и трехстороннее соглашение между АПРЭО, КУГИ и «Союзконтрактом» по поэтапному выкупу зданий. Вскоре «Союзконтрактом» были выкуплены первые 11 зданий — в основном по балансовой стоимости, а иногда и ниже. За каждый особнячок было уплачено примерно по 500 «штук баксов». Но эта «лафа» скоро кончилась. После первой сделки КУГИ замолчал — надолго, на целых два года. Надо ли говорить, как сильно были обмануты ожидания «Союзконтракта», который был готов выкупать остальное.

Возможно, организаторы этой многоходовой авантюры поняли, что теперь надо по второму кругу договариваться с чиновниками из КУГИ. И, подсчитав возможные затраты, вполне могли обидеться на г-на Маневича. Не исключено также, что это не единственный случай, когда вице-губернатор давал повод на него обидеться.

Характерно, что сразу после расстрела на Невском и назначения на место Маневича Германа Грефа было заявлено, что сделка по продаже «Союзконтракту» старых особняков непременно состоится. Более того, губернатор Яковлев пояснил, что сделка законна, и заявил, что, мол, цель «Союзконтракта» — не взять эти здания, а после реконструкции использовать их под какие-то общественно-полезные цели (по его словам, какое-то из этих зданий хочет, к примеру, приобрести «Лукойл»).

Синтетическая версия

Возможно, только одна из перечисленных версий недалека от истины, но существует схема, при которой все они получают право на существование. Если шире взглянуть на то, что происходило в 1997 году в Санкт-Петербурге, становится очевидно: убийство Маневича произошло непосредственно перед началом нового, во многом решающего этапа городской приватизации. На кону были и морской порт, и упомянутые особняки, и аэропорт Пулково. Среди соискателей — все те же известные финансово-политические структуры.

При жизни Маневича имя вероятного победителя сомнений не вызывало: вице-губернатор всегда был активным членом команды Чубайса — Потанина. Да и сам губернатор Яковлев, перед избранием ориентировавшийся на партию Сосковца — Коржакова, в последнее время все больше сближался с друзьями ОНЭКСИМ-банка. Одним словом, накануне приватизационного финала обозначился явный дисбаланс сил.

После гибели Михаила Маневича стартовое положение основных претендентов на питерский «пирог» выравнялось. Г-н Греф слывет человеком более гибким и склонным к компромиссам. Кстати, и сам Анатолий Борисович не скрывал, что гибель Маневича для него — нечто большее, чем просто смерть друга.

— Мы достанем всех: и тех, кто спускал курок, и тех, кто оплачивал это своими вонючими воровскими деньгами, — говорил отец русской приватизации на похоронах. — Мы достанем их всех, потому что теперь у нас нет выбора: теперь либо — мы, либо — они.

Нет оснований сомневаться в искренности тогдашнего первого вице-премьера. Однако, чтобы «достать их всех», придется досконально изучить и вытащить на свет все механизмы, все приводные ремни российской — а не только питерской — приватизации.

Но на такое г-н Чубайс согласиться, конечно же, не мог. Тем более что и под ним к тому времени кресло начало изрядно шататься. Так что младореформаторам все-таки пришлось смириться с другой формулой: «и мы, и они».

Киллеры прятались в горах

Первое сообщение о задержании предполагаемых исполнителей убийства вице-губернатора Санкт-Петербурга совершенно неожиданно появилось в середине июня 1998 года.

Неожиданно — потому что все уже свыклись с мыслью, что серьезных киллеров, исполнителей наиболее громких преступлений, никогда не находят. Сложился даже стереотипный образ убийцы-профессионала, загадочного, как Фантомас, беспощадного и непобедимого, как Терминатор, неуязвимого, способного выкрутиться из всех ситуаций, бежать из любой тюрьмы — как Саша Македонский (ныне покойный Александр Солоник). Существует и миф № 2, согласно которому киллер, участвующий в самых резонансных заказных преступлениях, — это бездумная и безжалостная машина, которую заказчики стараются уничтожить немедленно после использования — подобно «мокрому» пистолету, который выкидывают на месте преступления. Именно этот стереотип лег в основу известного фильма «Шизофрения», консультантом которого выступил Александр Коржаков. Таков образ мыслей не только простого обывателя, но и сильных мира сего. Например, даже после объявления о поимке убийц Маневича губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев заявил, что он по-прежнему уверен: настоящих исполнителей этого преступления давно уже нет в живых.