Без автора - Русуданиани

• Название: Русуданиани
• Автор: Без автора
• Издательство: Наука
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 1988

«Русуданиани» — один из значительных памятников древнегрузинской художественной прозы. Это обширный свод повестей, притч и новелл, увлекательно рассказывающих «о доблестях, о славе, о любви» многочисленных героев этой книги.

Сюжетная канва, объединяющая всю книгу, состоит в следующем. Между востоком и западом жил знатный муж Аптвимиане, могуществом подобный царям, и было у него двенадцать сыновей и одна несравненной красоты дочь — Русудан. Тогда же в царстве Иаманети жил витязь Манучар, наследник прежних владетелей, лишенный престола. Завоеватели вынудили его предков обратиться в чуждую им веру. Сам Манучар втайне был воспитан в христианской вере, но при дворе его врагов об этом никто не знал, и он был обласкан, принят как витязь и наделен небольшим уделом, где и коротал свои дни. Но вот молва о необычайной красоте Русудан дошла до Манучара, охватило его пламя любви, и «стал он таять словно воск». Манучар отправляется к Аптвимиане и добивается руки Русудан. Вернулись они домой и зажили счастливо. Однако «радость и горе ходят рука об руку». Призвал, к себе царь неверных сперва Манучара, затем по наущению завистников прекрасную его дочь Роден и, наконец, отважного сына Придона.

Впала в беспамятство от горя Русудан, день и ночь проливает горькие слезы, безутешна она в разлуке с мужем. Но когда дочь и сын покидают ее, отчаяние матери становится беспредельным. Тогда-то, чтобы утешить Русудан, по просьбе сына сперва прибывают ее родители, а затем со всех краев света собираются и двенадцать ее братьев. Каждый из них рассказывает отчаявшейся сестре какую-нибудь историю, либо вычитанную в старых книгах, либо увиденную, либо услышанную, лишь бы рассеять горе несчастной. Между десятым и одиннадцатым рассказами приходит письмо Придона, а к концу последней повести возвращается и он сам.

Русудан просит Придона повелеть мудрецам в назидание потомкам записать все, что произошло с ними, и все рассказы братьев. Разлука с близкими людьми подрывает ее силы, и через несколько лет она умирает, так и не увидев своего супруга. И только после ее смерти обезумевшего от горя Манучара отпускают на родину…

Таково содержание «Русуданиани» (т. е. «Книги о Русудан»).

---

Тогда спросил я своего мастера, заклиная его сказать правду: «Скажи мне, какой царь завел здесь такие порядки, расскажи мне о нем». Он поклялся: «Всего не знаю, ибо не жил в то время, но слышал хвалу о том царе, никто не помнит человека на земле, подобного ему. И ныне хранится его изображение и завещание, писанное его рукой, где вся его жизнь от отроческих лет до кончины. Пойдем со мной, я покажу тебе его портрет, хранителю завещания надо дать выкуп, и он тебе его покажет».

Поблагодарил я его и сказал: «Только бы мне видеть все это, не пожалею я отдать по тысяче золотых за день!»

Улучил мастер время, когда царь уехал на охоту — на расстояние целого месяца пути. Увидел я на дверях царского дворца изображение всадника на черном коне, одетого с ног до головы в пурпурные царские одежды. Шапка и корона на нем и шпоры были из алого яхонта. Только лошадь была черная в алмазной сбруе.

Повели меня дальше. И на дверях трапезной я увидел портрет царя в белом. Он восседал на алмазном троне с алмазной короной на голове. Облачен он был в белые царские одежды. У его ног были разостланы белые скатерти с белой столовой утварью. Ни от кого я не слышал и никогда не видел ничего прекраснее этого! Дал я привратникам тысячу золотых и обещал дать еще две тысячи, если покажут мне завещание царя Гостама. Они ответили мне так: «Вынести эту грамоту из царских палат мы не можем, а тебя в опочивальню царя впустить не смеем». Тогда я сказал [привратнику] так: «Хочешь, втолкни меня в эту палату и запри там или вынеси эту книгу к дверям и садись рядом со мной, а если две тысячи золотых тебе мало, то я дам тебе три тысячи». Он сказал мне так: «Чести своего государя я продать не могу, но если это уж очень тебе необходимо, то садись здесь и читай, видимо, богу угодно прославить имя нашего царя и в чужих странах».

Усадил он меня и вынес книгу. Лежала она в жемчужной шкатулке, в окладе из красного яхонта. Отпер тот человек шкатулку и достал книгу, всю разукрашенную алмазами, затмевавшую дневной свет. […] На первой странице был изображен царь Гостам, сидел он с непокрытой головой, в свободных одеждах и писал. Клянусь, он и сейчас стоит у меня перед глазами, как вспомню, весь дрожу от любви к нему и говорю: «Хоть бы еще раз увидеть его, а после умереть! Только счастливцам довелось видеть это изображение!» Тот человек поклонился портрету и передал книгу мне для прочтения.

Здесь сказ о жизни царя Гостама и о завещании, им написанном

Было написано так: Был я сыном высокого царя, которого за его богатство и превосходство над всеми величали царем вселенной, не имел он равного себе на земле. И при таком богатстве и величии не было у него, кроме меня, ни сына, ни дочери. Не было у него других земных забот, кроме как холить, нежить и наряжать меня. Он ждал наступления следующего дня, чтобы еще богаче нарядить меня, доставить больше радости, придумать новые забавы и игры — с наступлением каждого дня он придумывал все новые и новые утехи.

Я не помню, чтобы когда-нибудь сидел я без венца и престола или дважды сидел на одном и том же коне. Один день не был похож на другой.

Пребывал я так в холе и неге, проводил время в охотах, пирах, играх, достойных рыцарских нравов и обычаев. Родители мои только о том и думали, чтобы найти Для меня достойную пару. Я же был далек от этих мыслей и просил их ни о чем не заботиться. Однажды в полдень, после игры в мяч, я спал в своей опочивальне. И привиделся мне удивительный сон, посланный, чтоб вначале огорчить меня и моих родителей, но впоследствии оказавшийся и для меня и для них весьма радостным. Приснилось мне, что в городе появилась необыкновенная газель, которую никто не мог ни убить, ни ранить. Вначале я, как был в архалуке, без шапки, необутый, схватил лук и стрелу и погнался за газелью. Спросонья я не смог подобрать место, откуда сподручнее было бы поразить ее стрелой. Газель, словно для того и явилась, сама побежала ко мне, и, когда приблизилась, я поразил ее стрелой. Не приходилось видеть мне такого прекрасного животного, и не слыхал я о таком ни от кого. Пожалел я о ее смерти, но, когда увидел, что в ней еще теплилась жизнь, сказал своему слуге: «Подними ее и отнеси ко мне, быть может, она не умрет».

Я велел ее поднять и отнести туда, где я почивал. Я сел и положил ее голову себе на колени. Увидел я, что рожки у нее были золотые, голова и уши — черные, нос — белый, спина — желтая, шея и грудь — белые, копытца — черные. И была она необычайно хороша собой. Защемило у меня сердце, и я столько плакал, что омылся своими слезами. И заговорила тут газель человечьим голосом: «Для тебя было бы лучше, если бы не убивал ты меня, но, раз уж убил по своей молодости и поспешности, разве плач тебе поможет? Вырежи из моей правой ноги бабку, и она такую службу тебе сослужит, какую я могла сослужить». Я спросил: «В чем она мне поможет? И зачем мне жить без тебя, я этой же рукой, убившей тебя, убью и себя!» Она сказала: «Зачем тебе убивать себя? Погибла я, а тебе ни в чем не будет отказа. Я пришла сюда, чтобы сказать тебе, что во всем мире только дочь Яхонтового царя достойна тебя. Она владеет многими богатствами и целым царством, но нет у нее ни отца, ни матери, ни брата, царство ее разорено. Хотела я повести тебя к ней, чтобы ты женился на ней и управлял ее царством. Теперь же я умираю, а ты вынь мою правую бабку. Свиты с собой не бери, а то не дойдешь, царевна сидит в неприступной скале. Брось бабку и, где она станет жохом, туда и иди». Сказав это, газель умерла на моих коленях. Когда она умерла, я стал плакать и бить себя по голове, потом вынул у нее правую бабку, и заныло мое сердце из-за того, что я убил такое необыкновенное животное и отрезал у него ногу. Я столько плакал во сне, что едва не умер, а слугам я казался спящим, и они не могли меня разбудить. Так миновал день, и молвил царь: «Что случилось с моим сыном, почему он до сего времени не проснулся?» Подошел он ко мне, и когда взглянул на меня, то я был бездыханным и посиневшим. Поднялся крик и плач, с превеликим трудом привели меня в чувство. Царь и его свита окружили меня, обнимал меня отец, ласкал и спрашивал: «Что приключилось с тобой и почему ты молчишь?»

Когда я пришел в себя и увидел царя в таком смятении, я обнаружил, что в руке держу бабку. Я сам этому удивился. Ничего другого сказать не смог и только вымолвил: «Во сне я убил волшебную газель, этим я был опечален и поэтому плакал». Но косточку ту я никому тогда не показал. Старался все скрыть и развеять свою печаль. Но не тут-то было, не шли мне впрок ни питье, ни еда, ни отдых. Пропало у меня желание садиться на коня и ездить на охоту, и находился я долго в таком оцепенении. Спрашивали и умоляли меня: «Чего ты хочешь, почему ничего не скажешь?» А что я мог сказать? Я знал, что меня не отпустят, и старался не поддаваться [печали], но не мог справиться с нею.

Однажды ночью одолела меня горькая тоска, я не выдержал, встал и тайком выбрался из дворца. Помянул я господа и пошел не той дорогой, которой обычно ходил, а той, на которой не мог встретить никого из придворных. Подошел я к воротам, что вблизи яхонтового прииска, и сказал мастерам: «Приведите мне доброго коня, хочу я осмотреть прииск». Спросили они меня, отчего я пришел пешком. Я ответил: «Я охотился поблизости, ночь провел на стоянке, а сегодня утром запала мне в голову одна мысль — хочу, чтоб сделали мне некую дивную вещь». Пошли они, и каждый привел по коню в прекрасной сбруе. Все были хороши, но лучше всех был один, белый в яблоках. Привел его некий купец, такого коня и в конюшнях моего отца не найдешь. Сел я на него, поблагодарил купца и поехал, никого не захотел в провожатые.

Поехал я и стал расспрашивать у искателей яхонтов, какому камню какая цена и что из него можно сделать. Доложили они мне обо всем и поднесли много самоцветов. Потом я спросил: «Есть ли в других царствах яхонтовые прииски и где самые лучшие камни?» Спросил я это по своему незнанию, и они мне сказали: «Есть и в других странах прииски, но таких замечательных камней, как здесь, нет нигде — разве только в стране франков можно найти лучше», — «Так это короля франков[71] величают Яхонтовым царем?» — спросил я. Они ответили: «Это воистину так!» Я оставил мастерам камни и сказал: «Со мной нет слуги, а я один всего не увезу. Пусть останутся здесь, а вы сделайте из них паланкин, подобного которому никто не видывал, и, когда я пришлю за ним человека, отправьте с ним». Затем я велел отпереть ворота, будто бы желая поглядеть, что за ними.

Вышел я, мастера — за мной. Тогда я обратился к ним: «Вы своих дел не бросайте, я скоро вернусь». Пришпорил я коня и поскакал куда глаза глядят. Устал конь, остановился. Огляделся я по сторонам, почувствовал, что голоден. Кроме одной сабли, я ничего с собой не взял. Пригорюнился: «Отчего я так налегке в путь отправился!» Но тут гляжу: серна бежит, я погнался за ней, замахнулся саблей и убил ее, развел огонь, мясо изжарил, поел и снова сел на коня. Бросил кость той газели и поехал, куда она указывала.