Чарльз Маккей - Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

• Название: Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы
• Автор: Чарльз Маккей
• Жанр: Психология
• Год: 1998
• ISBN: 5-89684-003-9

Книга Чарльза Маккея является подборкой наиболее выдающихся заблуждений и безумств человечества: от финансовых пирамид до религиозных психозов. Она стала классическим трудом о массовых маниях, поведении толпы и человеческой глупости.

«Заблуждения» и «безумства», изложенные в книге,

относятся к хроническим «болезням» человечества. Финансовые пирамиды, коррумпированность власти, фальсификации и самообман мнимых врачевателей и пророков все это было, есть и будет.

Эта книга переиздавалась десятки раз во многих странах мира и стала настольной для нескольких поколений финансистов, бизнесменов, политиков и всех тех, кто стремится понять массовую психологию.

---

Среди директоров, заключенных в тюрьму, был сэр Джон Блант, которого считали вдохновителем и отцом пресловутого предприятия. Этот человек, как сообщает нам Поп в своем «Послании Аллану, лорду Батерсту», был самым благочестивым раскольником, изображавшим из себя правоверного[62]. Он постоянно выступал против роскоши и коррупции того времени, пристрастности членов парламента и бедности партийного духа. Особенно красноречиво он клеймил алчность высокопоставленных и титулованных персон. Блант начинал как ростовщик и впоследствии стал не просто директором, а самым активным руководителем Компании южных морей. Начал ли он выступать против жадности сильных мира сего именно на данном этапе своей карьеры, нам неизвестно. Он определенно был свидетелем ее проявлений в количестве, оправдывающем его самую суровую анафему, но если бы сей проповедник был сам свободен от осуждаемого им порока, его декламации возымели бы больший эффект. Бланта под конвоем привели к барьеру Палаты лордов[63] и подвергли длительному допросу. Он отказался отвечать на некоторые важные вопросы, сказав, что его уже допрашивал комитет Палаты общин, и, поскольку он не помнит своих ответов и может противоречить сам себе, он отказывается отвечать перед другим трибуналом. Это заявление, само по себе являющееся косвенным доказательством вины, вызвало в палате некоторое смятение. Бланта вновь безапелляционно спросили, продавал ли он когда-нибудь какое бы то ни было количество ценных бумаг кому-либо из членов администрации или комулибо из членов любой из палат парламента для облегчения принятия законопроекта. Он опять отказался отвечать, заявив, что очень хочет относиться к палате со всем возможным уважением, но считает несправедливым, что его принуждают свидетельствовать против самого себя. После нескольких безуспешных попыток освежить память, ему было приказано удалиться. Последовала яростная дискуссия между сторонниками и оппонентами кабинета министров. Утверждали, что администрации удобна неразговорчивость сэра Джона Бланта. Герцог Уортонский бросил тень на графа Стэнхоупа, что привело последнего в негодование. Он выступал, будучи в сильном возбуждении, и эта горячность вызвала у него внезапный прилив крови к голове. Он почувствовал себя так плохо, что был вынужден покинуть палату и удалиться в свои апартаменты. Ему немедленно поставили банки, а на следующее утро пустили кровь, но это не принесло особого облегчения. Никто не ожидал летального исхода. Ближе к вечеру он впал в забытье и изменившись в лице скончался. Внезапная смерть этого государственного деятеля вызвала в стране великую скорбь. Георг I был безмерно потрясен и на несколько часов заперся в кабинете, безутешный в своей утрате. Найт, казначей компании, был арестован в местечке Тирльмонт, неподалеку от Льежа, одним из секретарей г-на Ледеса, английского дипломатического представителя в Брюсселе, и помещен в Антверпенскую крепость. Австрийскому эрц-герцогскому двору неоднократно посылались прошения о его выдаче, но тщетно. Найт отдался на милость правосудия Брабанта и требовал, чтобы его судили в этой провинции. Существовала привилегия, дарованная провинции Брабант одной из статей Joyeuse Entree, согласно которой все преступники, задержанные в Брабанте, подлежали суду в этой провинции. Провинция настаивала на своей привилегии и отказывалась выдать Найта английским властям. Последние не переставали слать ходатайства, но тем временем Найт сбежал из крепости.

16 февраля тайный комитет представил свой первый отчет Палате общин. В нем говорилось, что расследование сопровождалось многочисленными трудностями и помехами: все, кого допрашивали члены комитета, пытались по мере возможности пустить правосудие по ложному следу. В некоторых предъявленных комитету бухгалтерских книгах были сделаны фиктивные записи, в другие были вписаны суммы денег, а имена держателей акций отсутствовали. В книгах были многочисленные подчистки и изменения, из некоторых были вырваны листы. Также было обнаружено, что некоторые книги особой важности были вообще уничтожены, а некоторые изъяты или спрятаны. В самом начале расследования члены комитета заметили, что переданные на их рассмотрение материалы были самого разного содержания и объема. Многим лицам было поручено исполнение различных частей закона, и под видом этого они действовали непростительным образом, распоряжаясь имуществом тысяч людей стоимостью в миллионы фунтов. Члены комитета обнаружили, что еще до того, как было принято Постановление о Компании южных морей, в ее бухгалтерских книгах была сделана запись о сумме в 1 259 325 фунтов на счете по ценным бумагам, которые значились проданными за сумму в 574 500 фунтов. Эти акции были абсолютно фиктивными и были проданы с целью содействия принятию законопроекта. Они значились проданными в разные дни и по разным ценам, от 150 до 325 фунтов. Пораженный тем, что акции на такую большую сумму были проданы в то время, когда компания еще не имела права их продавать, комитет принял решение провести самое тщательное расследование всех ее деловых операций. Перед ним предстали и были строго допрошены управляющий, помощник управляющего и несколько директоров компании. Было выяснено, что в то время, когда были сделаны эти записи, компания не являлась владельцем ценных бумаг на такую большую сумму, имея в пределах своих полномочий их количество на сумму не более тридцати тысяч фунтов. Продолжив расследование, комитет обнаружил, что эти акции принимались в расчет или удерживались компанией в пользу мнимых покупателей, хотя не было заключено никаких договоров на их передачу или оплату в какое-либо определенное время. Не было никаких выплат наличными, предполагаемые покупатели не вносили на счета компании абсолютно никаких задатков или залогов; таким образом, если бы курс акций упал, чего можно было ожидать, не будь постановление принято, покупатели не понесли бы никаких убытков. И наоборот, если бы котировка ценных бумаг поднялась (что фактически и произошло, так как план удался), разница за счет роста котировки принесла бы владельцу акций прибыль. Соответственно, после принятия постановления г-н Найт подправил учет по ценным бумагам, а компания выплатила мнимым покупателям курсовую разницу наличными. Эти фиктивные акции, находившиеся главным образом в распоряжении сэра Джона Бланта, г-на Гиббона и г-на Найта, были распределены среди нескольких членов правительства и близких им людей путем взяток для содействия принятию законопроекта. Графу Сандерлендскому были переданы акции на сумму в 50 000, герцогине Кендалской 10 000, графине Плейтенской 10 000, двум ее племянницам 10 000, гну секретарю Крэггзу — 30 000, г-ну Чарльзу Стэнхоупу (одному из секретарей казначейства) 10 000, Компании-изготовителю клинков 50 000 фунтов. Выяснилось также, что г-н Стэнхоуп получил гигантскую сумму в 250 000 фунтов как разницу цены акций при посредничестве «Тернер, Кэсуолл энд Ко.»; при этом его фамилия была частично подчищена в бухгалтерских книгах фирмы и изменена на Стэнгейп. Айлэби, канцлер казначейства, извлек доходы еще более отвратительные. У него был счет на сумму в 794 415 фунтов в фирме, владельцами которой являлись директора Компании южных морей. Кроме того, он посоветовал компании увеличить совокупную цену акций второй подписки до полутора миллионов фунтов вместо одного без всякого на то предписания свыше, руководствуясь исключительно собственной инициативой. Третья подписка была проведена столь же бесчестным образом. Г-н Айлэби подписался на 70 000, г-н Крэггз, как старший по положению, — на 659 000, граф Сандерлендский на 160 000 и г-н Стэнхоуп — на 47 000 фунтов. В отчете упоминалось еще шесть человек, менее высокопоставленных. В конце концов комитет объявил, что изза отсутствия Найта, являвшегося своего рода ключевым звеном аферы, расследование было решено приостановить.

Первый отчет было приказано напечатать и принять к рассмотрению через день. После весьма гневных и оживленных дебатов было согласовано несколько резолюций, осуждающих действия директоров и связанных с ними членов парламента и администрации и объявляющих, что те должны, все без разбора, своим собственным имуществом возместить ущерб, нанесенный ими народу. Их деятельность была названа продажной, позорной и опасной, и было приказано внести законопроект, призванный помочь несчастным пострадавшим.

Г-н Чарльз Стэнхоуп был первым, кого призвали отчитаться о своем участии в данной афере. Защищая себя, он настаивал на том, что в течение нескольких лет он отдавал все свои деньги на хранение г-ну Нашу и что, какие бы ценные бумаги не приобретал для него г-н Найт, он расплатился за них сполна. Что же касается ценных бумаг, купленных для него фирмой «Тернер, Кэсуолл энд Ко.», то он сказал, что ничего об этом не знает. Все, что было сделано по данному вопросу, было сделано без его санкции, и он не может нести за это ответственность. «Тернер, Кэсуолл энд Ко.» взяли ответственность на себя, но для всякого беспристрастного и непредубежденного человека было очевидно, что г-н Стэнхоуп стал богаче на 250 000 фунтов, находившихся в руках этой фирмы и предназначенных ему. Тем не менее его оправдали с перевесом всего в три голоса. Для защиты были приложены большие усилия. Лорд Стэнхоуп, сын графа Честерфилдского, по очереди обходил колеблющихся парламентариев, используя все свое красноречие, чтобы убедить их либо проголосовать за оправдание, либо отлучиться из палаты. Многих недалеких депутатов его увещевания сбили с толку, что и привело к известному результату. Оправдание вызвало величайшее недовольство во всей стране. В разных районах Лондона собирались озлобленные толпы; повсюду опасались, что начнутся беспорядки, особенно потому, что многие ожидали подобного исхода от допросов более виновных. Г-н Айлэби, высокая должность и большая ответственность которого подразумевали априорную честность, будь он даже недостаточно честен с рождения, в данной ситуации весьма справедливо считался наиболее вероятным преступником номер один. Его дело было принято к рассмотрению на следующий день после оправдания г-на Стэнхоупа. Царило сильное возбуждение, кулуары и коридоры палаты заполонили толпы людей, с нетерпением ожидающих результата. Дебаты продолжались весь день. Г-ну Айлэби мало кто сочувствовал: его вина была настолько бесспорной и ужасной, что никто не отважился выступить в его защиту. В конце концов было единогласно решено, что г-н Айлэби, поощрявший и содействовавший претворению в жизнь губительного плана «южных морей» с целью собственного непомерного обогащения, наравне с директорами компании участвовавший в их пагубной деятельности, приведшей к краху национальной торговли и кредитной системы королевства, в наказание за свои преступления подлежит изгнанию с позором из Палаты общин и тюремному заключению в лондонском Тауэре под особой охраной; кроме того, ему было запрещено покидать королевство в течение года или до окончания следующей парламентской сессии и приказано составить правдивый отчет о всем его имуществе, чтобы оно могло быть передано в пользу тех, кто пострадал от его противозаконных действий.