Игорь Панин - Мертвая вода: Стихи.

• Название: Мертвая вода: Стихи.
• Автор: Игорь Панин
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91865-077-6

В книгу Игоря Панина вошли избранные стихотворения последних лет (2006–2010), а также скандально известная поэма «Австралия» (2006–2008).

Практически все эти тексты были опубликованы в толстых журналах: «Континент», «Дети Ра», «Крещатик», «День и Ночь», «Нева» и др.

Иллюстрации Кати Рубиной

---

2008

«Я занимаюсь всем, кроме того, чем должен бы…»

Я занимаюсь всем, кроме того, чем должен бы, —
своего не пишу, читаю чужое, правлю…
Сбежать бы, как князь какой, от дурной волшбы
в Ярославль из Переяславля.

Или откуда они там драпали и куда?
Все равно, действительно все равно…
Опрокину стакан — по вкусу вода,
а на деле водка или вино.

И плюю в окно, ибо там ничего интересного,
как и вообще, как и везде;
не свожу с ума психиатра небесного
болтовней о своей звезде.

Жизнь, вестимо, стращала, да не устрашила.
знал бы прикуп — торчал бы где?
А вот кем будешь ты, подполковник Башилов,
если выпрут из ГИБДД?

Но все проходит, говорил иудей былинный;
пройдем и мы,
постояв второпях у вокзала,
у блинной, у тюрьмы.

Только нищие духом верят примете,
что к добру невеличка паскудит рубаху.
Никакой вам поэзии, сукины дети,
никаких вам стихов, — идите нахуй!

2007

Тема с вариациями

Хмурый лес поперек основного пути.
Что там Данте изрек, мать его разъети?!
Кто напишет о нас, выходя за поля,
коль иссякнет запас нефти, газа, угля?

Вот и все, голытьба, бесшабашная рать,
не судьба, не судьба эту землю топтать.
Скоро вскочит на храм, как петух на насест,
непривычный ветрам полумесяц — не крест.

А и Вещий Боян мне тут форы не даст:
матерей-несмеян скроет глинистый пласт,
и потащит рабынь на восточный базар
просвещенный акын, кто бы что ни сказал.

Эта песня куда горше боли моей,
пейте впрок, господа, будет много больней.
Мой непройденный путь — мирозданья игра;
ну и ладно, и пусть, ближе к теме пора.

Невеселый оскал кажет битый орел;
слишком рьяно искал, ничего не обрел,
жемчуга да икру я на ситец менял.
Но когда я умру — воскресите меня.

2009

Loveinternet

В окне — рассветно… На мониторе —
5:30, точно!
По долгу страсти наполнил море
слюной проточной.

Зрачки все шире, сосуды уже,
бьет сердце — слышь, как?!
Поводырем мне исправно служит
слепая мышка.

Брожу по тайным, запретным тропам,
верчусь на месте;
остановился у врат Европы,
пароль известен.

Теперь осталось лишь прицениться —
считай по ленте.
Журавль нужен или синица —
в ассортименте.

Но если буду я, как намедни,
неосторожен, —
отнимет разум и сон последний
мулатка в коже.

Рычит пантерой, снимая цацки, —
она такая;
высвобождаю задор пацанский,
ей потакая.

И поминутно взимают плату
рвачи-канальи.
Такого срама тире разврата
отцы не знали.

И ноют плечи, и сводит икры
тоской-печалью.
Пора б закончить все эти игры,
и я кончаю…

2007

«Выбери меня, пуля…»

Выбери меня, выбери меня…

Популярная некогда песенка

Выбери меня, пуля,
ласково так ужаль.
Прикоснись, попробуй, — усну ль я?
Мне не жаль.
Остаются только вопросы,
остается свет
и стихов нелепая россыпь…
Нет?

Небо ископтил, карауля
блики календарного дня.
Выбери меня, пуля,
выбери меня!
Не тяни, родная, с ответом,
не промедли, ведь
чтобы стать хорошим поэтом —
нужно умереть.

2006

Сад

Сумерки, сад, оторопь душит,
рвем наугад яблоки, груши…
Сторож не зря влепит леща, и
всё фонаря глазом вращает,
нетороплив после сивухи;
Белый налив — в лоб ему! «Шухер!»
Через забор, — ну же, пошел же! —
доблестный вор медлить не должен.
Вынесли — эх, самую малость,
делим на всех то, что досталось;
завтра опять выйдем под вечер
сад обдирать, ветви калечить.

Дождик стекло сек, словно розгой,
Мишка оглох — опухоль мозга.
И через ров прыгнув неловко,
черную кровь выблевал Вовка.
Мартовский лед… Стас, куролеся,
думал — пройдет; всплыл через месяц…

Время рекой слижет все беды,
вечный покой вам, непоседы.

Если когда буду в краю том, —
через года жахнет уютом,
духом блинов, жареной рыбы…
В этом кино сняться могли бы
те, кто — уже… Те, кого с нами…
Бреши в душе полнятся снами.
Яблок да груш нынче не надо,
в самую глушь старого сада
ринусь впотьмах, памятью движим;
вымучив страх, тени увижу.
Явь или бред — призраки эти? —
Скажут «Привет!» мертвые дети.

2007

Завещание

Если доживу до старости (шансы невелики, но они есть)
и превращусь в брюзжащего маразматика,
дышащего только прошлым,
то, конечно, буду всех доставать —
в первую очередь сотрудников литературных изданий;
начну рассылать веером свои пронафталиненные вирши,
ходить затем по редакциям, интересоваться, когда же меня напечатают,
заискивать перед теми, кто годится мне во внуки,
хвалить их стихи, которые мне непонятны и чужды,
дарить (пытаться дарить) им подарки в виде бутылки поддельного «Наполеона»,
рассказывать о своих реальных, но чаще — выдуманных победах,
хвастаться, что сам — Великий и Ужасный —
написал когда-то предисловие к моей книжке,
жаловаться на вероломных соперников,
сообщать (по секрету), что полученные мною премии —
это лишь малая часть из тех, что я мог бы получить, кабы не…

Литературные работники, для которых я всего лишь «один из»
(один из тех неудавшихся гениев, коими кишит наша словесность),
поглядывая на меня с усмешкой или раздражением,
но все-таки вежливо отвечая,
будут кивать и просить зайти через месяц,
но лучше не заходить, а позвонить,
и тогда-де они точно дадут мне ответ,
и он, разумеется, будет положительным, —
из уважения к моему таланту, возрасту, заслугам.

Но ни через месяц, ни через два я не услышу от них внятного ответа,
каковые привык получать в свое время;
мне будут предлагать перезвонить еще, и еще, и еще.
У меня пропадут:
и без того жалкий аппетит, подобие сна, мечты об эрекции.
И тогда, отчаявшись и смертельно обидевшись,
я начну названивать главным редакторам,
жаловаться, что со мной неуважительно разговаривают,
что меня посылают все дальше и дальше;
попла́чусь, что всеми забыт и затюкан,
а ведь приближаются юбилеи (75 лет со дня моего рождения,
55 лет творческой деятельности, 50 лет первой публикации,
45 лет выхода первой книжки, 40 лет получения первой премии и т. д.).
Я напомню, что в таком-то году похвалил в известном журнале
одного из этих главных редакторов,
второму помог впервые напечататься,
третьего вызволил из милицейского участка после того,
как он устроил дебош в ЦДЛ,
а четвертому оказал такую услугу,
о которой предпочтительнее умолчать.

И главные редактора, платя добром за добро,
пожурят своих подчиненных,
дав им указание напечатать меня в ближайших номерах;
сами они будут понимать (хотя бы интуитивно), что мои стихи —
это не стихи вовсе, а обычный старческий бред,
но чего не сделаешь ради дружбы и памяти?

Настоящим Завещанием я официально разрешаю редакторам отделов поэзии
гнать гнусного старика Игоря Панина в три шеи
и даже колотить его (умеренно),
не публиковать его идиотских стихов
и вообще не иметь с ним никаких дел.
А если эта скотина все-таки пожалуется главному редактору,
то можно предъявить в свое оправдание данный текст.

31 декабря 2010 г., остров Пхукет (Таиланд),