Юрий Герт - Семейный архив

• Название: Семейный архив
• Автор: Юрий Герт
• Издательство: Seagull Press Owings Mills, MD
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 0-9714963-2-3

---

После вашего отъезда произошло столько событий, что описать их подробно просто невозможно... Читателей вашей рукописи сейчас очень много, их дал семинар, куда я попала летом. Три недели дали мне в плане познания себя, как еврейки, больше, чем все прожитые годы, а ведь 41 — это не так мало... На турбазе жили 30 иностранцев — представители еврейских религиозных общин Европы /из Англии, Франции, Швейцарии, Дании/ и наших человек 200, от мала до велика. Никто из иностранцев не знал ни слова по-русски. Так что первые дни, ложась спать, я не могла уснуть от возбуждения. В голове проносились обрывки фраз на английском, идише, звучала французская речь, иврит... Для меня большой неожиданностью было то, что все иностранцы говорили на идише — язык моего детства, моей бабушки! Нас разбили по возрастным группам, мужчин и женщин отдельно. С ребятишками занимались молодые девушки — обучали ивриту, Торе, традициям. Нас научили справлять субботу, произносить молитвы — как это красиво, никогда не думала, что можно молитвы распевать, да еще весело! Научили немногому, но почувствовали себя евреями не только по паспорту... Из Америки специально приехал хирург, прямо-таки с библейской внешностью, и очень многим сделал брит — обрезание. Семен приехал к нам на последние три дня, за ним ходили с уговорами сделать брит — он вертелся, как уж на сковородке, но не сдался... После семинара много девушек и юношей поехали в Англию и Францию учиться в светских и религиозных школах на 2 месяца и на год... Все это о приятном и хорошем дли сердца и души. Теперь о нашей жизни веселой... Приезжала ко мне сестра из Владикавказа. Она выехала поездом, а на другой день, ах, нет, в тот же день началась у них война. Ингуши напали, чтобы занять якобы им принадлежащие земли, а наши родные живут как раз в «спорном» районе. Господи, что мы пережили... Сейчас там состояние динамического равновесия. Стреляют почти каждую ночь, убивают зверски. Документы всех владикавказских евреев отвезли в Москву, в посольство Израиля, готовы уехать хоть сегодня, деваться просто некуда... Из Таджикистана, из Чкаловска, уезжают в Россию наши самые близкие друзья. Там тоже ужасная война, промышленность в республике стоит, в Душанбе бои...

С М. не вижусь. Знаю, что после поездки в Данию они купили трехкомнатную квартиру в центре, недавно — машину, которую И. сразу где-то стукнул... Мы вчера праздновали день независимости Казахстана, печально известное 16 декабря. Не знаю, как к этому относиться, ведь все происходило на моих глазах...

Муж Оли Семен — инженер, начинающий бизнесмен. Мы познакомились незадолго до отъезда.

Михаил Бродский, Караганда

21.12.92

Дорогие Анечка и Юра! Наконец получили от вас долгожданную весточку, письмо, как мне показалось, несколько растерянное и тяжелое. Оно черепашилось без двух дней три месяца... Что нас ждет впереди — только Господь ведает. В ближайшие несколько лет я не надеюсь на какие-то позитивные сдвиги. Даже по сравнении с двумя прошедшими осенними месяцами все цены взлетели на космическую высоту: булка серого хлеба на 800 гр. — 9 руб., белого —14, мясо на рынке — 180 — 230, картофель — 18 — 20, мужская стрижка — 50, проезд в такси за 1 км. — 24, от Караганды до Каркаралинска билет стоил 4 руб., теперь на автобусе — более 300 руб. Я не говорю о промтоварах, о которых просто ничего не знаю, иногда смотрю на цены и страх берет. Народ обнищал: дома, на улице, в очередях одни и те же разговоры. Только мы-то ничего не могем... А ситуация как никогда аховая и было бы глупо не воспользоваться такой «идеальной» ситуацией бывшим и всякой шушере и подонкам... Все, что предпримет Черномырдин, нам не известно. Но хорошего ожидать нечего. Защита малоимущих — сплошная демагогия. Он сторонник жесткого курса, и хоть нас все пытаются успокоить, дескать, возврата к прежнему нет — я в это не верю. «Кривой», «горбатый», измененный и деформированный постсоциализм еще может возвернуться и в не менее уродливой форме монополизма в виде концернов или ассоциаций, к экономическому и политическому террору... В детсадах, школах, институтах, общежитиях — завшивленность, кусок мыла — 25-30руб. В бане помыться — 25 руб. Зато наши боссы летают и в Штаты, и в Германию, и во Францию и всюду выступают от имени и по поручению нас... Депутатство мое тоже никому не нужно. На сентябрьской сессии я выступил с предложением самороспуска и снятия депутатских полномочий. Да только поддержали меня 22 депутата из 100. Ты пишешь, что разговаривал с Наумом и что у него превратное представление о России. То же самое чувство испытал и я два года назад, при нашей первой после его отъезда встрече...

Михаил Бродский, мой друг с 1958 года. В 16 лет поступил в летное училище, воевал, потом был шахтером, потом горным инспектором. Учился в карагандинском горном техникуме вместе с Наумом Коржавиным.

1993 

Юра Сахаров, Наария, Израиль

4.1.93

Дорогие мои дядя Юра и тетя Аня, здравствуйте! Второе ваше письмо было более оптимистичным. Очень хорошо, что в Америке врачи так решительно взялись за лечение вашей страшной болезни. Когда я узнал об этом, как-то легче стало и изменилось отношение к США /вам покажется это странным, но это так, на полном серьезе/. До 30 ноября Аня подрабатывала, играя 2 раза в неделю на центральной улице городка/я был категорически против, однако спорить с ней оказалось бесполезным/, а я подрабатывал на погрузочно-разгрузочных работах и параллельно учился и сдавал зачеты в двух ульпанах. Самый трудный — религиозный ульпан. Если на занятиях в больницу я ходил с радостью, порой — как на маленький праздник, то в ульпан религиозный приходилось отводить себя за шиворот. «Друзья по несчастью» горько шутили: «Из нас хотят вырастить антисемитов-погромщиков»... Вы спрашиваете, что за два раввинских суда над нами учинили и за что? По окончании годичного курса религиозного ульпана устраивается 2 экзамена, первый в Иерусалиме или в Тель-Авиве, а второй экзамен уже на месте. Так вот, эти экзамены и называются судами. По сущности своей это и есть суд, но скорее не над нами, а над еврейской интеллигенцией... После положительного решения нашего вопроса обоими судами 30 ноября нам сделали «брит-мила» /обрезание мне, Тимофею, Даньке/, а затем — «микве-гейр» и «хупа» /т.е. свадьба по еврейскому обряду/. Так что теперь наша семья стала наконец еврейской...

Надежда Чернова, Алма-Ата

8.2.93

Добрый день, Анна Петровна и Юрий Михайлович! Пока дойдет это письмо, многое может измениться и новости устареют, но лишь бы все были бы живы — это самая важная нынче новость, которая держит нас на плаву... За окнами непонятная зима: то снег, то дождь — и на душе так же, но я учусь вынимать радость из самых темных дней, т.к. она есть во всем. Читаю «Письма Елены Рерих», Коран, Библию — видимо, пришло время для такого чтения снова...

Мы теперь живем в зарубежье: никуда не доедешь из-за дороговизны билетов, почтовые расходы тоже сильно вздорожали, не говоря уже о телефонной связи — общаться стало проблемой. Правда, в гости друг к другу все же ходим и даже удается попировать, как в старые добрые времена. Приехавший недавно корейский писатель с Гавайских островов /он политолог/ отметил, что у нас при бедности бытия, однако, теплые человеческие отношения, сердечность есть, чего все меньше у них, например, на Гаваях...

Книг наших больше не издают. В «Жазуши» в нынешнем году выйдет на русском языке всего четыре книги, долг прежних лет, в том числе очередной том избранного Мориса Симашко. Кое-кто печатается в частных изданиях, но это уже за деньги... Черноголовина уехала в Россию, Корсунов перебрался в Оренбург, Римма Черненко /Шамис которая/ собирается в Израиль. А мы с Денисом никуда уезжать не хотим. Наш дом здесь, что бы ни случилось... Видитесь ли вы с детьми? Есть ли хоть какая-то возможность реализовать себя как писателя?И вообще — как вы там, а?.. Все время помним о вас и любим, дом ваш для нас все равно сохраняет вашу душу и мы глядим в ваши окна, будто вы по-прежнему там...

Александр Жовтис, Алма-Ата

20.2.93

Дорогие друзья! Морис Давыдович передал мне, Юрий Михайло вич, ваше письмо — и я тотчас же на него отвечаю. Мы уже знали, что операция у вас прошла благополучно. Хотелось бы, чтобы вы с А.П. ясно представляли себе, что здесь бог знает, как бы все сложилось, при нашей медицине, отсутствии лекарств, безобразиях в больницах... Вы спрашиваете, что я делаю, помимо защиты прав личности/этим я действительно занят/. Кроме обычной службы в институте стал работать в газете «Бирлесу». Работа эта мне по душе. Сейчас у нас выходит отдельной брошюрой мой очерк о КГБ, у Галины Евгеньевны тут же «Как кормить больного ребенка» и, наконец, сдана в производство ее большая книга /30 п. л./. Деньги на издание первых двух книжек дает одна моя бывшая студентка, которая вдруг объявилась и, как выяснилось, стала хозяином фирмы по продаже японских телевизоров. Говорит, что жаждет отблагодарить меня... Впрочем, ход событий у нас таков, что загадывать нельзя даже за сутки. А капитализм — пиратски-мафиозный. Все, что вы наблюдали до отъезда, расцвело махровым цветом. Инфляция чудовищная — и на ней могут выйти вперед самые черные силы... Олжас Сулейменов пытается играть роль в политике, это не очень получается. Толмачев продолжает быть у него в шестерках, но не высовывается, видимо, пьет. Антонов звонил мне, просил стихи Кнорринг со статьей. Я сказал, что с этим «Простором» сотрудничать не буду...