Вирджиния Нильсен Вирджиния Нильсен - На руинах «Колдовства»

• Название: На руинах «Колдовства»
• Автор: Вирджиния Нильсен Вирджиния Нильсен
• Издательство: БДР-Трейдинг
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7721-0050-5

До гражданской войны в Южных Штатах существовал варварский обычай: белые рабовладельцы нагло совращали своих черных невольниц и открыто сожительствовали с ними, а их жены вынуждены были терпеливо смотреть на это сквозь пальцы.

Креольская красавица Симона Арчер, дабы не делить своего мужчину со служанками, выбирает единственный, как ей кажется, способ протеста — решает вообще не выходить замуж и стоически соблюдает данный обет. Она уверенно отражает навязчивые притязания привлекательного Ариста Бруно, преуспевающего судовладельца и богатого хозяина огромной плантации.

Но возможно ли постичь природу тонкой женской натуры?! Неожиданно для себя Симона пылко влюбляется в упрямца Бруно, галантного почитателя ее добродетелей. Их романтическому сближению мешает только боязнь разочарования: вдруг Арист такой же жестокий и беспринципный последователь первобытных традиций, как и многие ее распутные соседи-плантаторы…

---

— Здоровый мужчина ищет развлечений, дорогая, но брак с жизнерадостной молодой женщиной обычно успокаивает его.

Симона раздраженно фыркнула. Почему всем так досаждает то, что она не замужем? Она отвернулась к окну, и ее родители больше не разговаривали.

Когда экипаж остановился у порога Беллемонта, Симона выскочила первая. Она взбежала по ступенькам к парадным дверям, тут же открытым слугой, с веселым «Доброе утро» пролетела мимо него и поднялась в свою комнату. Симона не стала дожидаться Ханну, появившуюся, когда она уже сняла платье.

— Костюм для верховой езды, — приказала она.

Быстро переодевшись, Симона спустилась по черной лестнице и пошла к конюшне.

В следующие полчаса она счастливо следила, как чистят, кормят и поят ее коня, здоровалась с лошадьми и обещала им всем хорошую пробежку.

Когда корабль, увозивший его гостей, превратился в белое пятнышко на озере, Арист вернулся в дом и взмахом руки отпустил слуг, еще стоявших на галерее. К нему подбежал подросток и передал, что Пикенз ждет его в конторе. Пикенз сидел на углу стола во внешнем кабинете. Он выпрямился, когда вошел Арист. Сапоги надсмотрщика были заляпаны грязью, рубашка покрыта пятнами пота. Он явно не спал в эту ночь.

Арист кивнул Пикензу, чтобы он последовал за ним во внутренний кабинет. Надсмотрщик вошел и закрыл за собой дверь.

— Ну? — спросил Арист.

— Он удрал, — горько ответил Пикенз. — Мы выследили его до берега озера и потеряли след.

— Какая-нибудь из лодок пропала?

— Нет, кто-то приплыл за ним, — Пикенз добавил несколько цветистых ругательств. — Мы проскакали несколько миль вокруг озера в поисках места, где могла причалить лодка, и ничего не нашли.

— Он, вероятно, уже в Новом Орлеане. Я извещу судебного исполнителя и дам объявление в газете, когда буду в городе.

Арист позвонил в колокольчик и, когда вошел бухгалтер, попросил у него книгу регистрации рабов.

— Мартин, не так ли? — Арист просмотрел записи и обнаружил, что отец заплатил за этого африканца полторы тысячи долларов.

— Каким он был работником? — спросил Арист Пикенза.

— Хороший работник, сильный и здоровый. Умный. Слишком умный. Он где-то научился читать. Мне всегда казалось, что он знает грамоту.

— Почему он сбежал?

— Такие всегда бегут. Не стоит учить их, это ни к чему хорошему не приводит.

— С ним раньше были трудности?

— Вините того северного сукина сына, которого вы привезли сюда чинить сахарную мельницу, — с ненавистью сказал надсмотрщик. — Он говорил с ниггерами о свободе. Взбудоражил их всех.

Арист задумчиво смотрел на своего надсмотрщика. Его повар докладывал, что Резаный запирал на засов дверь своей хижины по ночам. Если так, то это единственная запертая дверь на плантации. В прошлом году, после убийства семьи одного рабовладельца в северном приходе, в штате циркулировали слухи о восстаниях рабов. Пикенз тогда говорил, что их всех надо повесить, но более трезвые мнения в органах власти одержали победу.

Совершенно очевидно, что надсмотрщик с тех пор жил в страхе. Шрам придавал ему мрачный вид, явно внушавший рабам дьявольский страх, но отец Ариста считал его ценным работником. И он действительно был хорошим надсмотрщиком. Оставив его на этой должности, Арист смог сосредоточиться на своих усилиях конкурировать с северными транспортными фирмами.

Несмотря на разногласия, Арист уважал отца. Старший Бруно сражался на мексиканской войне. Он был прирожденным командиром. Бессознательно Арист, тоже привыкший с детства командовать слугами, перенял манеры человека, привыкшего ко всеобщему подчинению.

— Это все, Пикенз. Я напишу объявление для новоорлеанских газет.

Когда Пикенз ушел, Арист посидел минуту, думая о квалифицированном механике, которого привез из Цинциннати, чтобы починить сахарную мельницу. Очень плохо, что на Юге так мало опытных механиков, но это объяснимо. Вся промышленность — на Севере. На сельскохозяйственном Юге в основном применяется труд рабов.

Странный парень тот механик. Он недавно эмигрировал из Германии, говорил по-английски с сильным акцентом, временами делавшим его речь совершенно неразборчивой. Арист не удивился, узнав, что парень — аболиционист. Он проявил к рабам необычный интерес, а перед тем, как покинуть Бельфлер, пролепетал безумное предложение купить Милу, юную горничную. «Купить, чтобы освободить ее», — сказал он. Он хотел — Арист думал, что правильно понял его, — жениться на ней! Господи!

Арист пытался заставить его понять, что такой брак — между белым мужчиной и черной женщиной — незаконен. Немец спорил, эмоционально и, в основном, неразборчиво, и Аристу в конце концов пришлось выбросить его с плантации.

Совершенно непонятно в какой связи, но в его мозгу промелькнул образ Симоны Арчер, сидящей на лошади, как юная богиня охоты, и воспоминание о ее трепетном теле в его руках, когда они вальсировали по сумеречной галерее. И эти воспоминания были такими яркими, что он почувствовал сильное возбуждение. Она необыкновенно отличается от большинства креольских женщин.

Конечно! В ее отце течет английская кровь, он — американец из первых колоний. Но ее мать — из аристократической семьи, бежавшей от французской революции, и Симона — настоящая француженка. Она обладает язвительной независимостью, которую он видел в знатных парижских дамах, менявших любовников с такой же свободой и без всякого сожаления, как их мужья брали новую любовницу. И эти дамы с удовольствием принимали юного креольского студента в своих будуарах.

Симона Арчер с самым невинным видом разрывала его на части, восхищая и возбуждая его. Элен де Ларж становилась проблемой, начиная заявлять на него права. И поскольку ее муж мог угодить в могилу в любой момент, ее собственничество тревожило Ариста.

Он решил снова увидеться с Симоной, когда приедет в город, и постарается, чтобы об этом узнала Элен. Нельзя позволять ей быть слишком уверенной в нем.

Он провел некоторое время, просматривая приглашения и раздумывая, где сможет встретить Симону, и наконец решил, что лучше всего зайти в ложу ее семьи в опере. Его визит будет случайным. Он проявит лишь столько интереса, сколько нужно, чтобы заинтриговать такую самоуверенную и независимую женщину и не внушить ее отцу мысль о возможном предложении. Он определенно еще не собирается жениться, даже на богатой наследнице. А когда решит, то последует совету отца и выберет женщину тихую и послушную, возможно юную девицу, получившую образование в монастыре.

Симона Арчер слишком волевая для женщины… однако какая женственная! Странно, как живо он может вспомнить ее длинные ресницы на изящных щеках и трепет ее губ под его слишком пристальным взглядом. Он почти ощущал аромат ее волос.

Вероятно, он поедет в Новый Орлеан завтра. И следует позаботиться об объявлении о сбежавшем рабе.

Симона увидела это объявление в газете, которую ее отец и старший брат Алекс привезли домой из своей юридической конторы в городе:

«Три дня назад пропал Мартин, полевой работник, тридцати четырех лет, очень черный, около шести футов ростом, здоровый. Говорит по-английски и по-французски. Одет в полосатые хлопчатобумажные брюки и синюю хлопчатобумажную рубашку, кожаные туфли и фетровую шляпу с узкими полями. Возможно, находится в окрестностях Нового Орлеана. Сто долларов награды за информацию, ведущую к поимке, двести долларов, если будет приведен к нижеподписавшемуся на плантацию Бельфлер.

Арист Бруно»

Значит, раб убежал от собак.

К несчастью, имя владельца, напечатанное типографским шрифтом, вызвало очень интимные и яркие воспоминания. Смутная фигура, оставившая версальскую розу в ее окне, пока она спала. Вальс на галерее в лунном свете. Царапанье ткани его костюма по голой коже ее рук и запах табака и лавровишневой воды. Невероятная мягкость его губ на ее виске, поразившая и смутившая ее, оставившая ее почти безвольной… пока движущаяся тень не превратилась в то ужасное, со шрамом, лицо надсмотрщика, приведя ее в чувство.

Отец Симоны упомянул объявление месье Бруно за обедом:

— Должно быть, этот раб бежал, когда мы гостили в Бельфлере, воспользовался суматохой. Арист говорил о нем, Симона?

— Вы не слышали лай собак ночью, папа?

— Я думала, что он мне приснился, — ответила мать. — Я как будто снова скакала за гончими.

Все засмеялись, и разговор на эту тему закончился. Симона обвела взглядом свою семью: отец во главе стола, мать напротив, Алекс и его молодая жена, не ездившие на охоту. Никто из них не нашел ничего необычного в том, что свору гончих пустили по следу сбежавшего раба. В конце концов, это обычное явление. Так почему же ей так ненавистна мысль о том, что это сделал Арист?