Синтия Ричи - Опасный талант

• Название: Опасный талант
• Автор: Синтия Ричи
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0009-6

Любовно-приключенческий роман "Опасный талант" Синтии Ричи входит в состав сборника "Сделка леди Ромэйн".

---

Быстро взглянув на стражников, стоящих слева и справа от Грейс, он бросил:

— Уведите ее в Тауэр.

Когда она спускалась по лестнице, один из настырных газетчиков, которые роились вокруг, словно мухи, держа карандаш и блокнот наготове, закричал:

— Одну секунду, ваша светлость. Как могло такое случиться, что один из самых благородных людей в стране обманулся настолько, что взял себе в жены предательницу?

И хотя вопрос бессердечного репортера доставил ей сильную боль, она повернулась к нему и ответила тихим голосом:

— Надеюсь, что мой муж не обманулся во мне.

После чего охрана, отгоняя журналистов, поспешила отвести Грейс в закрытый экипаж и с грохотом закрыла дверцу перед их носом. Всю дорогу до Тауэра у нее в ушах звучали назойливые крики газетчиков.

Когда ее ввели в камеру с окном на Темзу, она спросила начальника тюрьмы, будет ли ей позволено свидание с мужем.

— Это решит Совет, — дружелюбно ответил тот. — Не волнуйтесь, ваша светлость. Мои руки не запятнаны кровью ни одной леди. А чтобы вы ни в чем не нуждались, моя жена согласилась быть вашей служанкой до того времени, пока Совет не позволит допустить к вам вашу собственную прислугу.

И хотя у Грейс мелькнула мысль, что жена начальника тюрьмы приставлена к ней, чтобы шпионить, у нее хватило здравого смысла не произносить этого вслух перед своим тюремщиком. Поэтому она просто поблагодарила его за доброту и присела на жесткую деревянную скамейку, которая должна была служить ее постелью. Как только Грейс осталась одна, ее охватило жуткое убеждение, что ей суждено остаться в этих стенах до конца дней. Несмотря на сияющий летний день за окном, Грейс почувствовала, как могильный холод пронизывает ее, казалось, до самых костей. Ежась то ли от холода, то ли от страха перед неизвестностью, она закуталась в свою бархатную накидку, радуясь, что имеет это физически ощутимое доказательство заботы мужа.

Она сидела в одиночестве долго, очень долго. Снаружи доносились звуки чеканящих шаг солдат гарнизона и аплодисменты зрителей. Грейс почему-то очень хотелось знать, есть ли среди этих людей — солдат или зрителей, все равно, — хоть один человек, кто думает об одиноких узниках Тауэра? Или Тауэр для них просто достопримечательность, как Британский музей или памятник Нельсону?

Жутко было находиться отрезанной от мира в этой мрачной каморке, не имея представления, как она будет защищать себя. Она жалела, что у нее не было с собой книжки с этими глупыми эссе, тогда она могла бы еще раз перечитать их, чтобы понять почему, пролежав столько времени на полках, они произвели вдруг такую бурю.

Разве не заклинала она, чтобы люди повиновались власть предержащим?

Словно бросая вызов ее мрачным мыслям, солнечный луч осветил угол камеры. Повернувшись на жесткой скамейке, она взглянула вверх, на окно над кроватью. Вскарабкавшись на скамейку, она привстала на цыпочки и выглянула на улицу. На ярко-зеленой освещенной солнцем траве проводил строевое занятие гарнизон крепости. Жизнь шла своим чередом независимо от того, была ли она, Грейс, частью этой жизни.

Внезапно послышался лязг отпираемых засовов и на пороге камеры появилась седовласая матрона с подносом в руках, на котором стояли чайник и чашки.

— Она здесь, ваша светлость, входите, — сказала женщина, и Грейс увидела Стандена, чья мощная фигура заполнила весь дверной проем.

— Алан! — воскликнула девушка, испытывая несказанную радость и облегчение. Спрыгнув со скамейки, она бросилась в объятия мужа. — Я так боялась, что больше не увижу тебя!

— Это еще почему, любовь моя? — спросил герцог, обнимая Грейс, в то время как жена начальника тюрьмы накрывала стол для чаепития. — Или я настолько малодушен, чтобы бросить тебя в беде?

— Нет, что ты, — ответила Грейс, всхлипывая. Это она оказалась малодушной, раз позволила себе так расклеиться. — Просто начальник тюрьмы сказал, что для посещения необходимо получить разрешение тайного Совета. Раз ты пришел, это, должно быть, добрый знак, что я скоро буду дома.

Только сейчас Грейс заметила, что со Станденом пришли еще двое людей.

— Грейс, — начал герцог, сажая ее на скамейку, — я хочу познакомить тебя с моим адвокатом, Ллойдом Кеньоном и его помощником, господином Эрскином.

После того как оба джентльмена приветствовали Грейс поклоном и почтительным «ваша светлость», Станден стал рассказывать ей, насколько серьезно ее положение.

— Обвинение требует твоей головы, — сказал он, сжимая ее руки в своих, когда она вздрогнула от суровой новости. Не смягчая тона, он продолжал: — Обвинения Дю Барри подействовали на них, как красная тряпка на быка. Они настаивают на немедленном суде.

— Значит, скоро меня отпустят, — сказала Грейс, сжимая пальцы герцога. — Алан, я еще раз мысленно прошлась по всему, что написано на тему государственной измены. С тем же успехом я могла бы законспектировать некоторые проповеди своего отца.

— Только, ради Бога, не говорите этого на суде, — предупредил господин Кеньон, хладнокровный бизнесмен. — Иначе нашему бедному батюшке придется за это расплачиваться.

— Ах, конечно, не буду, — в ужасе воскликнула Грейс. — Тогда скажи мне, Алан, что я должна говорить?

Глядя ей в глаза, герцог молчал, словно испытывая ее характер. Наконец произнес веско и сурово:

— Ты не сможешь сказать ничего, но чтобы суд вынес оправдательный приговор, ты должна всецело положиться на защиту.

— Но, Алан, — начала она, в своем смятении поначалу не осознавая смысла сказанного Станденом.

Герцог сжал ее ладони, словно требуя этим жестом ее молчания.

— Женщинам не позволяется выступать в суде, ни в качестве свидетеля, ни для собственной защиты. Верь мне, Грейс.

— Я верю, мой любимый. Когда меня отпустят домой?

— Больше всего на свете мне хотелось бы забрать тебя отсюда, — ответил он, — но это невозможно. Пока тебе придется побыть здесь, а эта добрая женщина позаботится о тебе Грейс.

— Мне так жаль, Алан, — сказала Грейс, опуская голову на их сомкнутые руки.

— Чего? Тебе не хватает мужества отстаивать свои убеждения. Это не похоже на ту Грейс Пенуорт, которую я полюбил.

— Нет, не то, — ответила она. — Просто мне жаль, что я снова доставляю тебе столько неприятностей.

— Ни ради кого другого я не стал бы их терпеть, — сказал Станден, улыбнувшись, когда она подняла на него заплаканные глаза. — Хватит извинений. Ну, господа, — обратился он к адвокатам, — полагаю, что теперь вы хотели бы побеседовать с моей женой, чтобы понять, как она пришла к таким шокирующим идеям.

18

Дотошные расспросы господина Кеньона не только не восстановили порядок в мыслях Грейс, а скорее еще добавили ей тревоги. Адвокат Кеньон, судя по всему, не сомневался в том, что она виновна в подстрекательстве к бунту против короля, потому что, по его словам, книга Грейс была обнаружена у революционно настроенных индивидуумов, утверждавших, что ее прочувствованные сочинения в немалой степени повлияли на их настроения.

— Не надо думать, что ваш брак со знатным дворянином может спасти вас от виселицы, — предупреждал адвокат, расхаживая по камере взад и вперед. — Это только настроит обвинение против вас и приведет в ярость ваших бывших союзников.

Грейс испуганно взглянула на герцога, который в ответ успокаивающе сжал ее руку. Но не его обвиняли в государственном преступлении, и едва ли он мог до конца понять, какие чувства испытывает сейчас Грейс, внутренне съежившаяся от приступов смертельного страха. Снова повернувшись к защитнику, который, похоже, превратился в ее обвинителя, она сказала ему:

— Не понимаю, что вы хотите услышать от меня, господин Кеньон. Да, я написала эти эссе. Но злого умысла у меня не было. И уж, безусловно, не с целью спровоцировать волнения фабричных рабочих.

— А я и не говорю, что это привело к волнениям, — уклончиво ответил господин Кеньон. — Но я спрашиваю, когда планировалось проведение стачки?

— Станден, — обратилась Грейс к мужу, сжимая его руку. — Скажи ему, что он все неправильно понял.

— Перестань, Кеньон, — сказал адвокату герцог, машинально почесывая подбородок. Затем, словно вспомнив происхождение этого зуда, добавил: — Последние несколько недель Грейс ухаживала за больными, и у нее не было времени планировать государственный переворот.

— Как давно вы ее знаете? — не отставал адвокат.

— Достаточно давно, чтобы убедиться, что у нее нет склонности к насильственному переустройству общества.

— А если бы вы потребовали, чтобы она бросила писать, послушалась бы она вас?

Грейс ощутила на себе внимательный взгляд мужа, словно оценивающего, до какой степени она обладает, исходя из его опыта, уступчивостью. Подняв к нему улыбающееся лицо, она была вознаграждена его твердым ласковым взглядом.