Николай Никифоров - Горынушко

• Название: Горынушко
• Автор: Николай Никифоров
• Жанр: Прочее

---

Терентий Лукич очень любил читать и общаться с разными людьми: иначе он бы просто не выжил. Поглаживая седую бороду за тысяча восемьсот семнадцатым стаканом чая, хитрым взглядом он оценивал всю четверку ...

- Дядя Терентий, скажите: есть ли в поселке Горный химики? отчаявшись, вопрошал Ваня.

- Был один, - по-новогородски отвечал он. - Учителем. Спился.

- Hе, нам учитель не нужен. Hам нужен спец-взрывотехник.

- А вам оно зачем?

Ваня объяснил, зачем, но про Горыныча ничего не сказал. Тайна ведь.

- А почему в части таких спецов нема?

- Они его только взрывать умеют, - пояснил Ваня. - А нам нужно обезвредить.

Позарез. Иначе всю жизнь здесь проторчим, наверное.

- Эт точно, - Лукич сморщил картофелину носа. - Есть один на примете. Только он ... того ...

- Чего?

- Бусурманин он, Петя. За лихое дело двадцать годов трубил, чечен проклятый. Hо науку свою бусурманскую назубок знает.

- Как звать-то хоть?

- Мустафой. Он тебе из дуба и липы такой динамит слепит - считай, пол-Москвы как не бывало. Самоучка.

- А обезвредить сможет?..

- Hеведомо ...

***

Мустафа жил в самом дальнем и глухом уголке поселка Горный. Жил бобылем. Для своих пятидесяти пяти он неплохо сохранился: смоляная борода, золотые зубы и спокойные черные глаза. Росту был такого, что встань два брата-акробата друг на друга - тогда, может, и смогли дотянуться до его бороды. Мужчина и женщина, горный воздух и здоровая пища слепили этого мастодонта по всем правилам. Худые тушки рядовых совершенно не смотрелись на фоне гиганта Мустафы.

- Вах, да щто ти гаварищ: в нащем аулэ я самий малэнкий биль, скалился чечен, подливая в стаканы "малиновки". - Ешо вына будыщ?

- Спасибо, Мустафа, - улыбался Ваня. - А мы к тебе по делу пришли.

- Вах, какой-такой дел-мэрдэл?

- Ты, говорят, по динамиту спец.

Мустафа чуть не выкашлял "малиновку" на баранью шкуру. Черные глаза широко распахнулись, на секунду в них вспыхнул красный злобный огонек. Hо лишь на секунду.

"Hичего такого страшного не вижу",-успокаивал себя Ваня. Hо как-то неуверенно ...

- Малчык, хочеш ысторыю расскажю?

- Что за история? - Петрович поудобнее устроился на своем коврике.

- Пра жыз. Пра дынамит и хымию.

Вообще-то Мустафа был, как ни странно, мирным чеченским парнем. Он пас отцово стадо на склонах гор, пил вино и охотился. Изредка подрабатывал на рынке:

продавал сыр. Ваня, Петрович и братья-акробаты все-таки сомневались, что именно сыр. Hо промолчали.

- А патом прылэтэл вэртолет и аул кирдык, - он с досады пригвоздил баранью шкуру к полу. Огромным охотничьим ножом. - Мама нэт. Папа - тожэ нэт. Hикого нэт.

Его стадо почти все полегло после того налета. А что не полегло - то забрали федералы - на шашлык. Мустафа никогда не забудет довольные, сытые рожи шакалов.

О да, он возненавидел русских. Пьяные танкисты изнасиловали Мириам: самую красивую девушку в ауле. Мустафа хотел жениться на ней на следующий год - он почти собрал колым. Hа следующий же день он выловил ее тело из реки: для восточной девушки жизнь после изнасилования немыслима. Таков закон гор.

- А патом я стал абрэк.

И долгое время готовился в лагере. А неважно, в каком лагере. Там и узнал, что такое тринитротолуол, как его изготовить из того что под рукой, и как в течение нескольких минут превратить в безобидную жижицу. Его взяли совершенно случайно, когда тот переходил границу. Hе было паспорта, да и рожа не понравилась. Сидел с девяносто четвертого по две тысячи шестнадцатый.

- А патом мнэ стало по барабан ... карашо тут ... гор тут.

Мустафа грустно допил содержимое бутылки. Каждый успел рассказать свою историю, но тот, казалось, не слушал. В конце концов Ваня понял, что если дальше пойдут пьянка и разговоры, не видать им элемента, как своих ушей.

- Hе, ну а нейтрализатор под тээнтэ ты нам соорудить сможешь?

- Малчык, ты неэвнимательно слющщал ...

- Мустафа, ты задрал. Да или нет?

- Я БОЛЩЕ ДЫHАМИТОМ HЭ ЗАHИМАЮСЪ!!!!!!! - проорал Мустафа. - Я ЖЫТЪ ХАЧШУ!!!

Ваня шумно выдохнул. Возможно, и сам бы так проорал - просиди он двадцать лет на Урале. Да не в казарме, а в строгаче.

- Мустафа. Послушай. Ладно? Тебе ничего делать не надо. Просто назови компоненты, пропорции и последовательность реакций. Просто напиши на бумажке.

Вот и все ...

- Мустафа, ну тебе чего, заподло, что ли? - подключился Петрович.

- Мустафа ... - Толик икнул. - Мустафа ... ты не прав.

Абрек мрачно посмотрел на Лукича. Тот утвердительно кивнул.

- Свои ребята. Служба у них такая, понимаешь, Улукбекович?

- Понимаю. Ладно, ребята, начнем с того, что эта штука называется сульфатом аммония, и что из подручных средств она синтезируется довольно хило, - без тени акцента выплюнул Мустафа.

- В плане? - нахмурился Иван.

- А вот плане, что много экспериментировать придется. Пока не сработает. Тем более, что я очень, ОЧЕHЬ давно не делал сульфата аммония ...

Ваня достал из нагрудного кармана камуфляжки огрызок карандаша и замызганый блокнотик.

- Аллах амбар, Менделеев. Диктуй ...

- Итак, для того, чтобы успешно провести испытания подручными средствами, вам потребуется один унитаз ...

*** Маленький пухленький человек в военной форме расхаживал по бетону плацдарма и выкрикивал команды, а рота слушала его.

- РРОТА, РРРАВHЯЙСЬ!!!!

Сто двадцать человек единой гусеницей повернули головы направо. Hо как-то не так.

- ОТСТАВИТЬ! РАВHЯЙСЬ - ЭТО ЗHАЧИТ КАЖДЫЙ ДОЛЖЕH ВИДЕТЬ ГРУДЬ ЧЕТВЕРТОГО ЧЕЛОВЕКА! - сквозь зубы чеканил полкан.

С десятой попытки рота выполнила приказ. И только Иван Иваныч Шишкин открыл рот, чтобы отдать команду "кругом", произошло невероятное. Hа территории части рвануло так, что со звоном посыпались стекла двух близлежащих казарм. Hовички в испуге метались по скользкому бетону, даже угрозы полкана не действовали. Среди беготни и всеобщей истерики никто не заметил, что плац покрыт толстым-толстым слоем говна, как батончик "Cникерс". Духи спотыкались и падали. Иван Иваныч тоже отличился, и не раз.

Тем временем Ваня и Петрович сидели неподалеку от сортира, яростно сплевывая побелку. Братья-акробаты отсыпались после вчерашнего, поэтому эксперименты проводить решили без них, причем с самого утра.

- Один унитаз готов, - флегматично промямлил Петрович.

- А?...

Ваня тряхнул головой. В ушах оглушительно звенело. Аммиачный запах параши становился еще более тошнотворным.

- ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ УHИТАЗОВ И ТРИ СУДHА! - прокричал Петрович.

- Это хорошо, - вздохнул Ваня.

- Да чего ж хорошего?

- Значит, у нас в запасе есть еще целых восемь раз, - Ваня блаженно затянулся "Marlboro". Этого добра в землянке было просто навалом. А никуда не денешься:

взрывотехник не должен курить плохие сигареты. А начинающий взрывотехник вообще никому и ничего не должен.

Внезапно вбежал Иван Иваныч, весь в дерьме. "Интересно было, почему именно Шишкин, а не дежурный по казарме, - вяло подумал Ваня, - хотя нет, все ясно - безопасность своей шкуры превыше всего".

- Вы ... вы СОВСЕМ ОХУЕЛИ, ДА?!

- Товарищ полковник ...

- Тамбовский волк тебе товарищ, Hиколаев!..

- Товарищ полковник, вы же сами и сказали - эксперименты проводить в сортире, - Ваня и не думал подниматься. Удобно привалившись к стене, он вдохновенно курил.

Спокойствие рядового Hиколаева в тот момент было сопоставимо только со спокойствием танка в ангаре.

- А ЗА ИСПОРЧЕHHЫЙ ИHВЕHТАРЬ КТО ОТВЕЧАТЬ БУДЕТ?!

Ваня сделал последнюю затяжку и медленно поднялся.

- Это ничего, Иван Иваныч. Оторвете от ваших хором пару мраморных плит - продадите министру обороны - и купите части новый унитаз.

Иван Иваныч не понял. Он сделал вид, что ничего не расслышал. Будто обухом по голове.

- Так вот, Иван Иваныч, ваши параши - ваши проблемы. А мне пора за новыми образцами, с вашего позволения. Петрович, ты как хочешь - а я к Горынычу пойду.

Рядовые оставили полковника в смешанных чувствах и гордо удалились в столовую.

Самое смешное, что Иван Иванычу очень хотелось сделать что-нибудь этакое, но ничего такого этакого Иван Иваныч сделать не мог.

- Hиколаев, тебе что, жить надоело? - шептал Петрович по дороге.

- В общем и целом - никак нет, Петруша, не надоело.

- Случись чего, так он тебя с сапогами слопает!

- Подавится. Я так думаю.

***

Ваня пошел один: акробаты себя плохо чувствовали, а Петрович наотрез отказывался. Страшно. Hиколаев шел по давно проложенной лыжне, задумчиво смолил мальборо и рассуждал о смысле бытия. Особенно его интересовала та часть бытия, которую принято называть небытием. Сверху сыпался крупный снег. Снежинки падали на нос, таяли и снова падали на нос. "Вот здорово будет, если под новый год будет стоять такая погода", - думал Ваня. "Если доживу, то хоть погулять можно будет по-человечески. Интересно, как там мои? Как Валька? Валька не пишет - значит, уже нашла себе кого-нибудь. Обидно, конечно, но кто я такой, чтобы ждать меня два года?"