Кэти Летт - Мальчик, который упал на Землю

• Название: Мальчик, который упал на Землю
• Автор: Кэти Летт
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-86471-636-6

Новый роман Кэти Летт горестен и весел, как сама жизнь. У счастливой лондонской пары появляется на свет пригожий сын, которому довольно скоро врачи ставят пугающее клеймо «аутист». И счастливая лондонская пара перестает быть счастливой, а вскоре и парой. Героиня оказывается один на один с оригинальным и ошеломительным ребенком, жизнь с которым – истинное испытание, страшное и веселое. Мечты бедной женщины разрушены, карьера отправлена под откос, домашнее хозяйство запущено навеки, а секс превращается в далекие воспоминания. Добро пожаловать в Страну жутких и смешных чудес! Героиня в отчаянии плутает по ней, забредает в Зазеркалье и почти смиряется... Тут-то в ее беспросветной жизни и появляется отвратительный во всех отношениях и столь же идеальный мужчина, а вслед за ним и сгинувший было муж... И тогда она осознает, что все поступки ее невероятного сына – ничто по сравнению с выкрутасами нормальных взрослых.

Эта книга о том, что у любого человека есть его уникальный синдром. «Мы здесь все ненормальные», – писал Льюис Кэрролл. И это правда – все мы, как ненормальные, хотим одного и того же: любви, свободы и поводов просыпаться по утрам. Мы хотим, чтобы всегда были причины для смеха и радости. Кэти Летт умудрилась написать анекдотически смешной роман о событиях, из которых принято делать слезливую драму.

---

У меня джин-тоник носом пошел.

– А кем ты, Мерлин... – Октавиан включил взращенную в частной школе учтивость и попытался как-то вырулить разговор в более безопасные воды. – Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

Мой одиннадцатилетний сын взглянул на моего чичисбея со всей серьезностью.

– А что? Хотите совета? – спросил он без всякой иронии. И ответил в полном соответствии с логикой: – Честно говоря, когда вырасту, я хочу стать высоким.

Воздух слишком сгустился, слишком раскалился и слишком уплотнился – как суп. Я настойчиво поцеловала Мерлина:

– Ну, беги давай! Бабушка будет волноваться...

– Господи, мам!..

Меня скрутило от страха. Все мои волосяные луковицы до единой защипало в предощущении катастрофы.

– Д-да? – прошептала я в точности так, как обычно кричат «Не-ет!».

– У тебя изо рта сейчас пахнет гораздо лучше. Когда ты еще утром не встала с постели, оттуда пахнет какашками.

Мерлина удалось все же выставить за дверь, и мой Адонис в джодпурах приступил к эротическим радениям с энтузиазмом большой панды в Лондонском зоопарке, которую вынудили исполнять долг из-под палки.

После этого он сымитировал некий звонок по конно-спортивным делам, который потребовал его немедленного отбытия, а я накинула на себя кое-какую одежду, напялила солнечные очки, хотя солнце давным-давно село, и протопала полтора квартала до маминого дома.

В полумраке прихожей я разгребла место на лестнице, заваленной книгами, усадила Мерлина и попыталась объяснить, почему говорить правду – не всегда лучшее решение.

Он нацелил на меня голубой лазер глаз.

– Ты хочешь, чтобы я врал?

– Ну да. Иногда. Например, если я спрашиваю у тебя, не слишком ли большой у меня зад в этих штанах, мне будет больно, если ты скажешь «да».

– Но у тебя правда зад слишком большой для этих штанов.

– Мерлин! Дело не в этом...

Мысль ушла своим ходом: я встала и вывернула шею, разглядывая свой зад в зеркало.

– Ты правда считаешь, что в этих штанах у меня слишком большой зад? По-моему, просто немножко пухлый, а? Эх, – вздохнула я от раздражения – и на себя, и на него – и опять плюхнулась на лестницу. – Слушай, просто некоторые вещи некрасиво произносить вслух. Ну вот, например, никогда нельзя говорить женщине такого, что хоть как-то намекает, будто ты думаешь, что она беременна, – если только у нее воды не отходят у тебя на глазах и она не лежит на родильном столе ногами кверху.

– Почему?

– Почему? Потому что она, скорее всего, просто толстая. Пойми уже наконец!

Я оборвала разговор, изо всех сил стараясь прибрать с лица гримасу бешенства.

Мерлин покачал головой.

Я смотрела на своего чудаковатого сына с тоскливым разочарованием. Как всегда, я мечтала о письменной инструкции по обращению с ним.

– Мерлин, ты можешь хотя бы иногда вести себя, как нормальный человек? А? Ради меня. Улыбаться время от времени, а не скалиться. И не вываливать информацию, когда тебя не просят. Лучше спрашивай людей о них самих. – От раздражения я заговорила громче. – Можешь пообещать, что хотя бы попробуешь?

Мерлин глядел на меня огромными печальными глазами собаки, которая не понимает, за что хозяин ее лупит. Вот и я больше йогой не занимаюсь: при стойках давлюсь рыданиями.

Мама с сестрой ждали меня в кухне, со стаканом «дамского лекарства», по маминому определению.

– Дорогая, Мужчин Неземной Красоты мы из нашего списка вычеркиваем. Неземные Красавцы всегда уходят. Уродцы, правда, тоже иногда, но этих не жалко. – И мама хихикнула, подливая Фиби белого совиньона.

– Ослепительные чичисбеи отвлекают окружающих от твоей дизайнерской сумочки, – подытожила сестра. – Давай, может, займемся мужчинами постарше?

– Ага, – добавила мама. – Мужчины постарше и поуродливее куда как благодарнее.

* * *

Расставание с Октавианом вселило в меня некоторую генитальную пугливость, и следующие восемь месяцев я не участвовала в своднических махинациях родственников. После того как я отклонила десятое приглашение, Фиби оглядела меня с печальной растерянностью.

– Если не начнешь опять встречаться, организуем телемарафон тебе в помощь, – предупредила она.

Вполне возможно, я бы так и осталась на романтической реабилитации, если бы меня не призвали к директору Мерлиновой школы. Когда я с опозданием влетела в кабинет, вырвавшись в обеденный перерыв из своей школы, улыбка Мерлина солнцем озарила воздух. Директор школы – новенький, здесь всего месяц, – сделал лицо Стоунхенджем и сцепил пальцы домиком. На голове у него красовалось нечто похожее на искусственный газон. Не исключено, что он планировал небольшое состязание по гольфу среди пигмеев. Я старательно отводила глаза от директорского волосяного транспланта, пока тот гундел о хулиганском поведении Мерлина, прогулах, непростительно низких оценках на выпускных из начальной школы и куда-то задевавшихся домашних заданиях.

Я попыталась сыграть на его цеховых братских чувствах.

– Не все ли мы деваем куда-то вещи? Особенно мы, учителя. В конце концов, мы-то и потеряли квадратный корень из гипотенузы. Иначе зачем мы заставляем детей его искать?

Стоунхендж отказался смягчиться.

– Мы знаем, что Мерлин вполне умен. Вот потому-то я и думаю, что ваш сын – разгильдяй. И шкодник. – Директорский взгляд вонзился в меня дрелью. – Он сегодня сложил туфли миссис Кримптон в мусорную корзину.

Улыбка у Мерлина тут же рассосалась. Руки заплясали на коленях пойманной бабочкой. Хотя весь кабинет был накален, он сидел съежившись, будто замерз.

К черту цеховое братство.

– Он, возможно, пытался привлечь ее внимание, поскольку обычно сидит на задах и его весь день никто в упор не видит. Ясно одно... – Я слышала, как мой голос взвивается до жалобного вопля. – Если мой сын задержится в этой школе, ему светит единственная приличная оценка – за списывание экзаменационной работы какого-нибудь азиатского ребенка, сидящего впереди.

По правде говоря, я больше злилась на себя, чем на директора. Не найдя Мерлину места в спецшколе, я официально отказалась от титула Мама Года.

Директор наградил меня еще одним осуждающим взглядом:

– Вероятно, получай Мерлин больше поддержки дома...

Я представила наши ежевечерние батальные сцены при выполнении домашних заданий. Если бы можно было пустить в дело пар, который у Мерлина шел из ушей, пока он, обливаясь потом, пытался понять тест на понимание прочитанного, мы бы могли отапливать весь Лондон.

– Да мы стараемся. Но у Мерлина – особые нужды.

– Ага. Ему нужно чаще бывать в школе! СДВ![47] Дислексия! Аспергер! Что вы, родители, только ни придумаете, лишь бы оправдать своих детей! Никакой ваш сын не особый. Он просто ленивый и нерадивый. Когда я был ребенком, таких называли испорченными.

Лицо у Мерлина смялось, как бумажный пакет. Хотелось прихлопнуть директора, как муху, но я сдержалась. Не хватало еще, чтобы Мерлина отчислили. Если же я стану брать больше отгулов, мой директор отчислит меня – возможно, что и навсегда. Вынесение из профсписков Общим педсоветом – не самый блестящий карьерный виток в жизни матери-одиночки. В общем, я вдохнула поглубже, улыбнулась и изобразила добродушнейшего родителя в его образовательном приходе. Прилежно отводя взгляд от перхоти, припорошившей директорские плечи, я пообещала, что мы будем больше стараться, и ретировалась подобру-поздорову.

Шагая со мной по коридору, Мерлин обратил ко мне лицо – маску отчаяния.

– Папа бросил нас, потому что я ленивый, шкодный и нерадивый?

– Милый, нет! Конечно же нет!

– Почему папа нас бросил? Самцы морского конька вынашивают потомство. А самцы белого медведя едят своих медвежат. И самцы сероватых лангуров[48] в Индии. Самцы львов тоже практикуют детоубийство. И самцы мышей. Мой отец – медведе-обезьяно-львино-мышиный тип? – спросил он дрожащим голосом, того и гляди расплачется. – Или морской коньковый?

Никакого Дэйвида Аттенборо[49] не нужно, чтобы понять: нам необходимо срочно нарыть нового папу, дабы Мерлин выбросил из головы старого. Тем же вечером я оплатила регистрацию на сайте знакомств, который мне когда-то порекомендовала Фиби. За восемьдесят фунтов мне пообещали пять свиданий за два месяца. Результат мало отличался от похода к риелтору с запросом пристойного кирпичного особняка с тремя спальнями в тихом районе, на который предлагают только загаженные ночлежки в полной разрухе по соседству с гомонливой скотобойней. Каждый день я просила шестифутового профессионально реализованного некурящего мужчину – и получала в ответ предложения от нетрудоустроенных никотиновых наркоманов пяти футов четырех дюймов ростом. Вскоре я крепко задумалась, отчего мне постоянно предлагают мужчин с наркозависимостью, пособием по безработице и/или тягой к строгим «госпожам». Мной овладела паника: может, только на такой калибр мужчин и может претендовать одинокая мать одесную от тридцатника?