Бетти Лаймен-Рисивер - Обретение

• Название: Обретение
• Автор: Бетти Лаймен-Рисивер
• Издательство: БДР-Трейдинг
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-7721-0066-1

Молодая и прелестная Китти Клеборн с фиалковыми глазами знает цену всему: цена урожая — соленый пот, цена любви — страдание, цена всей жизни — борьба и терпение. Многие ли из современных красавиц сохранили бы свое обаяние в жутких условиях быта первопоселенцев Дикого Запада: изнуряющий сельский труд, вечная угроза набегов воинственных индейцев, от томагавка которых погиб горячо любимый муж Китти, отсутствие каких-либо благ цивилизации?..

А многие ли современные мужчины прошли бы проверку на мужественность в этих первобытных дебрях, защищая первые американские форты от кровожадных дикарей и при этом оставаясь исполненными интеллектуального благородства государственными мужами? И многие ли из современных мужчин и женщин смогли бы подчинить глубокую и трепетную любовь жизненному долгу, закрыв ее в сердце на ключ, который брошен в реку Кентукки — до поры…

Зато каким прекрасным оказался приход этой поры для Китти Джентри-Клеборн и Романа Джентри…

---

Он и сейчас чувствовал полынную горечь этой минуты, и такой она была острой, такой непреодолимой, что он нескоро пришел в себя. Вдруг Роман понял, что в лагере индейцев происходит что-то необычное. Жалобный плач старика вновь сменила дробь барабанов. Они непрерывно гудели, и наконец несколько воинов начали медленный танец. Женщины наблюдали за ними со своих мест.

Танец вел массивный краснокожий, в его ирокезе торчало орлиное перо, до самого пупа свешивалось ожерелье из медвежьих когтей. Он ритмично топтал мокасинами голую утрамбованную землю и высоким голосом выводил жизнеутверждающее песнопение — полную противоположность печальной песне старика. Роман понимал большинство слов.

— Мы прогоним белого человека назад за горный кряж, братья! — пел он. — Мы падем на них как падает мой тотем Орел на свою жертву и раздирает ее клювом и когтями… как мы пали на Кэл-э-вэя и Черную Шляпу…

Роман непроизвольно вскинул голову, сердце его учащенно застучало. Кэл-э-вэй — так они называли старого полковника, а Черная Шляпа, выходит, это Каллен…

Воин, закинув голову, напряженно воздел руки к небу, мышцы на его груди и спине, казалось, вот-вот лопнут, и свирепый вопль вырвался из его глотки. Лицо шоуни исказилось, он бросился к закрытому длинному тенями шесту и, сорвав с него что-то, прыжками вернулся в круг танцоров, яростно размахивая этим предметом над головой. Когда Роман увидел знакомые серебристые локоны — скальп, растянутый на обруче для сушки, — все в нем перевернулось…

Пение становилось все громче, в него вступало все больше голосов, все больше индейцев входило в ритуальный круг… И Роман, отбросив раскаяние из-за охватившего его прежде чувства кровавой мести, поднял ружье и прицелился. Он видел, как голова шоуни дергается в ритме танца, он ждал того единственного момента, когда на мушку попадет точно центр этого блестящего от сала лба… дождавшись, спустил курок.

Роман не видел, как краснокожий упал, — он знал об этом, едва прогремел выстрел. Вскочив на ноги, он понесся прочь, удивляясь минутной полной тишине. Но вот ее разорвали гортанные крики индейцев, пронзительные вопли индеанок, подхватывающих на руки детей…

Роман стремительно мчался, не обращая внимания на хлеставшие ветви, до него доносились громкие причитания по убитому вперемешку с гневными криками, громкий топот сотен мокасин, который становился все ближе и ближе, и от этого ему было не по себе. Он шумно втягивал в легкие воздух, пытаясь на ходу определить свое местонахождение в темноте. Пуля просвистела возле уха… потом вторая, и радостный вопль индейца возвестил, что его засекли.

Метнувшись в сторону, Роман вдруг понял, что скатывается с крутого склона, опасно скатывается на самое дно, задевая на пути острые камни и узловатые корни, больно впивавшиеся в тело. Резкое приземление чуть не вышибло из него дух, но он, превозмогая боль, поднялся на ноги, хватая ртом воздух. Он обрадовался, когда понял, что при падении не выпустил из рук ружье, но даже не успел перезарядить его, как из темноты на него с улюлюканьем набросился индеец, снова сбив с ног.

Они сцепились. Роман, полуоглушенный падением, защищался чисто инстинктивно, пока острая боль от удара ножом в руку возле плеча не привела его в чувство; дернувшись в сторону, он попытался схватить лежавшее на земле ружье. Он уже чувствовал его ногами… дотянулся до него и, описав им полукруг, со страшной силой обрушил приклад на голову индейца над самым его ухом. Тот упал как подрубленное дерево.

А Роман уже несся дальше. Все его чувства были напряжены до предела из-за терпкого вкуса опасности, которую он познал с детства, он даже ликовал внутри. Они, конечно, могут его убить, но он заставит их как следует потрудиться!

Наконец Роман понял, где находится: во многом он должен быть благодарным за это своему падению. Теперь он знал, что возвращается к ручью — на гладкую тропинку, что вела в лагерь. Бегущие вместе с ним по небу облака позволяли ему легче растворяться в тенях. Индейцы уже скакали за ним на лошадях — он слышал их ржание и топот копыт. Если он станет убегать от них на открытом пространстве — ему конец!

Роман, замедляя бег, нырнул в густые заросли. Он знал, что у него остается только один шанс — спрятаться. Разведчик слышал их, слышал, как они прочесывали заросли, как звали друг друга. Однажды его могли настичь, его могло коснуться копыто лошади, когда один особенно храбрый воин проскакал через густые кусты с длинным шестом в руках. Роман неподвижно лежал на земле, не обращая внимания на колючки черной смородины, царапавшие щеки.

Шест дважды прошелся рядом, не задев его, и индеец поскакал дальше.

Роман осторожно полз вперед. Через ветви он видел перед собой ручей. Тело убитого им индейца должно лежать где-то рядом… Он отчетливо слышал преследователей. Если ему удастся добраться до спрятанной лошади — у него появится шанс!

Рана на руке начинала ныть, и он чувствовал, как пропитывается кровью рукав. Роман пошарил вокруг себя, пока не наткнулся на то, что искал, — комок прохладного, сырого словно губка мха. Он крепко прижал его к ране, поморщившись от боли; пот крупными каплями выступил на лбу. Он всегда носил на поясе один-два кожаных ремешка. Отвязав один, он при помощи зубов обвязал его вокруг рукава, чтобы не ерзала эта целебная мшистая масса.

Роман ждал, когда из облаков выйдет луна и когда ее снова закроют тучи, чтобы, выскочив из своего укрытия в густых кустах, перебраться через ручей на другой берег. Но он не успел и пальцем пошевелить: по тропинке со стороны лагеря шоуни вприпрыжку, высунув язык, мчалась гончая сука. Несколько псов бежали за ней.

Почуяв его запах, она бросилась к нему. Собака тяжело дышала, разгребая лапами кусты, и просунула через ветви свою морду так близко от него, что он почувствовал ее зловонное дыхание. Капля собачьей слюны даже упала ему на руку, и он резко отдернул ее. Это движение еще больше раззадорило суку, и она пронзительно, отчаянно залаяла. К ней подбежала свора псов, их громкий лай превратился в кошмар.

— Сюда! — услышал Роман. — Его нашли собаки! Он там! — орал какой-то индеец.

На тропинке появилось четверо или пятеро воинов, и Роман сжал костяную рукоятку ножа у пояса, исполненный решимости перед смертью отправить на тот свет как можно больше индейцев. Собаки лаяли и прыгали, носились по кустам, их лай становился все оглушительнее. Сквозь ветви Роман видел перед собой индейцев с ружьями на изготовку — шоуни были теперь так близко, что он различал блеск их черных глаз.

Один из них выругался, когда сука, проскочив у него между ног, чуть не сбила его. Ударом мокасина он отбросил ее, и она обиженно завыла. Псы, кружа вокруг, неистово лаяли, их сбивали с толку запахи самки и укрывшегося в кустах белого человека. Они не знали, что делать, но природа в конце концов взяла свое, и псы погнались за сукой.

Индейцы рассредоточились и прочесывали густые заросли, а Роман, весь напрягшись, готовился к худшему, сожалея о том, что все так глупо кончится. В голове его мелькали мысли о Саре… о детях, которые могли у них быть. О Боге. Прочь сомнения, сейчас он должен только действовать! Роман решил драться до конца, он никогда не позволит этим дикарям захватить его в плен, где его последние минуты будут куда более мучительными…

Он чувствовал прогорклый запах медвежьего сала, доносившийся от индейца, который стоял всего в метре от него. В висках скаута стучала кровь, но он был спокоен. Он ждал, ждал эти бесконечные секунды, когда дикарь сделает еще один шаг и он, Роман, полоснет его острым лезвием по горлу. Вдруг он услышал справа от себя движение. Кто-то заворчал, потом раздался пронзительный вопль.

Шоуни обнаружили своего мертвого соплеменника.

Индеец, чуть не наступив на руку Романа, кинулся к своим, чтобы помочь им донести тело убитого до лагеря. Роман облегченно вздохнул, вжимаясь лицом в сырую землю, и только теперь ощутил слабость от потери крови.

Убедившись, что шоуни ушли далеко, он вскочил и побежал по берегу ручья, выбирая дорогу среди деревьев. Увидев лошадь убитого индейца, он взлетел на нее, сжал ногами ее теплые бока и тихо дал команду идти вперед.

Роман взобрался на высокий лесистый горный кряж. Когда вышла луна, он застыл на его вершине, глядя вниз, и увидел цепочку индейских всадников, направлявшихся на юг. Их было не менее двадцати.

Подождав, когда индейцы пройдут, Роман натянул поводья, вонзил пятки в бока каурого и поскакал к тому месту, где стоял его гнедой. Бывают моменты, криво усмехнувшись, подумал он, что самый длинный путь к дому — самый лучший.

Когда Роман вернулся в Бунсборо, его там ждала Сара. Узнав о несчастье, она настояла на своем приезде: ей в эту горькую минуту очень хотелось быть с Китти. Джим Хэррод послал с дюжину стрелков охранять ее в пути.