Николай Пустынцев - Сквозь свинцовую вьюгу

• Название: Сквозь свинцовую вьюгу
• Автор: Николай Пустынцев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1966

Герой Советского Союза Николай Петрович Пустынцев родился в 1911 году в селе Покровском, Хабаровского края, в семье фельдшера. В 1927 году окончил семилетку, учился в техникуме и в Лесотехническом институте во Владивостоке, два года находился на военной службе, а демобилизовавшись, стал работать учителем. Одновременно Николай Петрович продолжал учебу и в 1941 году окончил Воронежский педагогический институт — факультет русского языка и литературы. С августа 1942 года и до конца Великой Отечественной войны Н. П. Пустынцев находился на фронте, был рядовым бойцом-разведчиком, потом командиром отделения. Ныне Герой Советского Союза Н. П. Пустынцев проживает в Мурманске, работает учителем, много и плодотворно занимается литературным трудом. В книге «Сквозь свинцовую вьюгу» он рассказывает о героических действиях советских разведчиков на фронтах Великой Отечественной войны, делится боевым опытом, дает молодым воинам полезные советы.

---

Сидим час, другой. У немцев как будто все вымерло. Что за чертовщина! Но вот во втором часу дня вдали, под холмами, где проходит шоссейная дорога, заклубилась пыль. В бинокль отчетливо видны крытые грузовики. Мы насчитали до десятка машин. Видно, фашисты подбрасывали подкрепление на этот участок фронта. Зозуля дал знак подползти ближе. Но едва мы поднялись из воронки, как над головой стрекотнули пули. Целый рой. Вот незадача! Видимо, нас заметил автоматчик! Головы не дает поднять. Кое-как мы доползли до ближайшей воронки. Она маленькая, тесная. Согнулись в три погибели. Выстрелы стихли.

— В этой скорлупе долго не просидишь, — с досадой сказал сержант. — Давайте махнем вон туда, — показал он на большую воронку.

До нее было метров пятнадцать.

Сержант поднялся первым. Полусогнувшись, он кинулся вперед и был почти у цели, когда застрочил автоматчик. Сержант упал как подкошенный. Я и Белыбердин подползли к нему. Зозуля лежал ничком. Пуля угодила ему в ногу повыше колена. Разостлали плащ-палатку и положили на нее раненого. Поползли. Автоматчик не отставал и палил без передышки. Находился он от нас недалеко, в кустах, метрах в ста — ста пятидесяти. Над ухом разноголосо посвистывали пули. Ох и злы мы были тогда на него! Попадись бы в руки...

Наконец еще одно усилие — и мы у цели, в своих окопах. Раненого сдаем санитарам.

Мы охотимся за фашистами, фашисты — за нами. Крепко досаждают нам автоматчики.

Отправляюсь вести наблюдение за вражескими огневыми точками. Выполз я на бугорок — время было дневное, солнечное — и только успел засечь один пулемет (бил он справа из-за кустов), как вдруг над ухом тоненько взвизгнули пули и рядом фонтанчиком вздыбилась пыль. Очевидно, меня заметил автоматчик. Что делать? Сменить позицию? Как? Если подняться и бежать полусогнувшись, он меня наверняка срежет. Я поднял над головой саперную лопатку. Ее чуть не вырвало у меня из рук. В ней оказались две пробоины.

Неприятное положение — быть дичью. Жизнь моя висела на волоске. Малейшее неосторожное движение, и на мою родину пойдет похоронная. Что я не учел? В чем враг перехитрил меня?

«Попробую так», — решил я и стал осторожно перекатываться вниз, чтобы уйти из-под обстрела. Это мне удалось. Холм скрыл меня, и автоматчик отстал. А я засек еще две вражеские пулеметные точки.

Все эти дни у нас в роте только и разговору, что о Дмитрии Щапове. Соберутся ребята и обязательно о нем гутарят: «Молодчина! Крепко он фашиста стукнул!»

Дело было так. Послал Щапова командир роты в ночное наблюдение с заданием засечь по вспышкам выстрелов новые вражеские артиллерийские батареи. В сумерки он добрался до своих траншей, перемахнул через бруствер и пополз по «нейтралке».

Он решил как можно ближе подобраться к траншеям вражеского боевого охранения: оттуда лучше обзор.

Ночь выдалась звездная, без единой тучки. Щапов достиг ската одной высотки и здесь облюбовал место для наблюдательного пункта. Дмитрию посчастливилось: до полуночи он засек четыре новые артбатареи.

В полночь до слуха разведчика донесся какой-то стук из окопов противника. Щапов насторожился.

«Придется туда наведаться, — подумал он, — узнать, что за стукотню подняли фашисты».

Дмитрий так близко подполз к вражеским траншеям, что уже различал темные силуэты размеренно наклонявшихся и взмахивавших руками немцев.

«Обрабатывают дерево. Видимо, строят блиндаж», — догадался Щапов.

Чуть левее постройки виднелись темные купы кустов краснотала. У подножия их змеилась невидимая во мгле и кустах речушка. Щапов пополз обратно. Захотелось пить. Разведчик подполз к ручью. На темной маслянистой поверхности замерцало несколько звездочек. Щапов собрался уже приникнуть к воде, как вдруг справа в кустах послышался хруст валежника. Разведчик замер. Кто-то шел, раздвигая кусты. Сомнений быть не могло: фашист! Гулко зазвенело порожнее ведро. Вот и сам гитлеровец. До него десять — двенадцать шагов. Щапов пополз к нему, но выдал себя неосторожным движением. Фашист крикнул с перепугу и дал короткую очередь. Над ухом Дмитрия дзенькнули пули. Вскочив на ноги, он в два прыжка настиг гитлеровца и нанес ему прикладом удар в висок. Фашист рухнул на землю.

Отважный разведчик захватил у убитого солдатскую книжку, взял как трофей немецкий автомат и к рассвету благополучно вернулся в свои окопы.

* * *

Чувствуется приближение осени. На небе громоздятся сумрачные однообразно-серые тучи, похожие на шинельное сукно. Зарядил обложной дождь. Окрестности затянуло мутной туманной завесой. Мы принялись ставить палатки. В соседней роще нарубили березовых кольев, на колья натянули парусину. Монотонно щелкает о брезент дождь: тук-тук-тук.

Войска фронта сорвали все попытки немецкого командования подготовить и провести новое наступление на Москву, замкнуть вокруг советской столицы «малые клещи» через Калугу в дополнение к «большим клещам» через Сталинград. Продолжая ранее начатое наступление, наши подразделения в ходе ожесточенных, длительных боев прорвали оборону 9-й немецкой армии и выдвинулись к железной дороге Ржев — Вязьма, охватив с юга ржевскую группировку врага.

Дивизия наступает по реке Вытебеть. Отбивая непрерывно следовавшие одну за другой яростные контратаки 2-й танковой немецкой армии, она шаг за шагом продвигается вперед и ведет бой за деревню Озерна. Едва рассвело, как с наших позиций ударили тяжелые орудия. Началась артиллерийская подготовка. Земля застонала от разрывов. Серый пепельный дым, словно грязная вата, окутал и Озерну, и стоящую за ней темную громаду леса.

Ребята собрались на пригорке. Лица у всех радостные, возбужденные.

— Несладко сейчас фашистам, — говорит Ягодкин. — Огонек знатный! Артиллеристы поддают жару!

Подошел командир взвода младший лейтенант Волобуев.

— Вы понимаете, — сказал он, — как важно отобрать у немцев эту Озерну, а затем захватить лес. За этим лесом начинается равнина. Брянщина. Мы обеспечиваем выход танкам на оперативный простор.

После получасовой артподготовки в атаку поднялись пехотинцы. После ожесточенного боя деревня Озерна была взята у немцев.

А затем начались многодневные и упорные сражения на подступах к лесу. Но гитлеровцы подтянули резервы, и захватить лес нашим пехотинцам так и не удалось.

Старший сержант Дорохин принес нам какой-то объемистый сверток.

— Товарищи, — сказал он, нахмурив брови, — мы получили задание снести эти листовки, — он указал на сверток, — во вражеские траншеи. — И, помолчав, добавил: — Повторяю, задание очень ответственное.

Ягодкин, сделав серьезную мину, спросил:

— А разве есть задания безответственные?

С наступлением ночи мы вчетвером двинулись на передний край. Погода — хуже не придумаешь: дождь, слякоть. На ротном КП опять сделали перекур. Потом поднялись на бруствер своих окопов и поползли прямо по грязи.

В плотной, сырой мгле желтыми расплывчатыми пятнами мельтешат немецкие ракеты. К ним я уже привык и даже несколько доволен, что гитлеровцы сами освещают нам путь. Теперь уж не повторим прошлой ошибки и постараемся подобраться к вражеским окопам как можно ближе.

Где-то совсем рядом послышался треск. Почти над самой головой в туманном небе вспыхнула ракета. Четко обозначились выхваченные из темноты брустверы немецких окопов. До них было не больше десяти — пятнадцати метров. Выходит, действительно не так страшен черт, как его малюют. Можно, значит, обмануть бдительность гитлеровцев и подобраться к их окопам, не будучи обнаруженными! Когда солдат попадает на фронт необстрелянным, такому чудятся всякие ужасы, кажется, что все пули летят в него. Учиться воевать надо еще в мирные дни, и в полную силу. Тогда меньше будет потерь из-за неопытности солдат. Умелого солдата смерть обходит стороной.

Мы осторожно подползли к окопам, прислушались. Вокруг монотонно стучал дождь. Теперь оставалось главное: разбросать листовки по траншеям. Сделали мы это так быстро, что немцы и не заметили. Видать, в такую мокропогодицу гитлеровцев из землянок не выгонишь.

Семья наша солдатская

Кроме Озерны дивизия освободила населенный пункт Грынь. Гитлеровцы предпринимали отчаянные усилия, чтобы вернуть утраченные позиции. Дивизия несла потери, но не отступила ни на шаг. В ходе боев 2-я танковая немецкая армия была в значительной степени обескровлена, потеряла сотни солдат и офицеров убитыми и ранеными, много танков, орудий, минометов.

Под вечер, вернувшись из штадива, лейтенант приказал старшине Копотову готовить роту к ночному переходу. Дивизию перебрасывали на правый фланг нашей 3-й танковой армии, в район селения Перестряж, Калужской области. В этот день все выходы на задания были отменены.

Когда стемнело, солдаты, разобравшись в колонну по четыре, вышли на проселочную дорогу.