Инна Булгакова - Солнце любви

• Название: Солнце любви
• Автор: Инна Булгакова
• Жанр: Боевик
• Год: 2012
• ISBN: 978-1-300-00884-2

"Однажды декабрьским утром 86-го года я неожиданно проснулась с почти готовым криминальным сюжетом – до сих пор для меня загадка, откуда он пришёл: “Была полная тьма. Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори”. И пошло- поехало мне на удивление: “Смерть смотрит из сада”, “Крепость Ангела” “Соня, бессонница, сон”, “Иди и убей!”, “Последняя свобода”, “Красная кукла”, “Сердце статуи”, “Век кино” и так далее… Я пишу медленно, постепенно проникая в коллизию, как в трагедию близких мне людей, в их психологию, духовно я вынашиваю каждый роман как ребёнка" (Инна Булгакова).

---

- Ты философ, а я не могу. — Адвокат напоминал влюбленному в старую Россию племяннику со вкусом одетого, дородного, породистого помещика, на глазах которого внезапно выступили слезы. — Что по правде было нужно Подземельному?

- Это осталось для меня загадкой.

- Раньше он не ходил к тебе спирт распивать.

- И вообще не ходил. Говорили о случившемся в Словесном переулке, как автомобилист врезался.

- В курсе, в курсе, мои мне уши прожужжали.

- Ну, о новой соседке. Что ее пристроил сюда Ангелевич.

- Очередная авантюра твоей тетки. Однако не думаю, что девушка заслана сюда Ивана Ильича угробить. О чем еще?

- Да так, пьяный бред, вспоминать неохота. Понимаешь, мы с ней наблюдали катастрофу и познакомились. Тут как раз Поль встрял. И сразу после их ухода явился Подземельный.

- Не вижу связи.

- Я тоже, но, по-моему, разговоры наши на галерейке он подслушивал.

- О каких таких секретах медик мог узнать?

- У нее папа богатый, а я бедный, я преподаю, а она в институт собирается — вот и все секреты. Потом Поль уговаривал ее сходить в ночной клуб «Павлин».

- Паршивец!

- Вот, пожалуй, и все… (Дядя был явно разочарован.) Да, Подземельного почему-то очень интересовало, кто рассказал папе про убийство.

- Роману кто-то рассказал?

- Я. Да, я. Он позвонил по телефону из больницы, я нечаянно. ну, был возмущен, взволнован. По Ивану Ильичу получается, что я своим известием убил отца.

- Несусветные инсинуации! Роман был при смерти, не надо было его забирать домой. Так вот почему он настоял!

- А напоследок (это уже из области пьяного бреда) Подземельный сунул нос в маленькую комнату: коврик под качалкой напомнил ему лужу крови.

- Тьфу ты! Видать, за длинный свой злой язык он и поплатился, — проворчал дядя.

- Я не убивал его.

- Мне ты мог бы этого и не говорить. Но они пока что настроены не так, как надо. «Показания вашего племянника только путают картину».

- В подъезде я услышал крик и будто бы еще чей-то голос.

- Но Поль сказал, там бы мимо вас муха не пролетела.

- Вот именно! Убийца не имел возможности за это время спрятаться или сбежать. Очевидно, я от волнения ошибся в интерпретации случившегося. В предсмертии человек может и орать, и бормотать, и Бог знает что. душа с телом расстается.

- То есть на самом деле ты слышал один голос — Подземельного?

- Получается, так.

Евгений Алексеевич подумал.

- Тогда стой на этом до конца. Ведь неизвестно, найдут ли они преступника.

- Но ты мне веришь?

- В твою невиновность — безусловно. А для суда — если б, не дай Бог, дошло дело — очень важны показания Поля, который видел, как ты входил в подъезд. Плюс отсутствие мотива.

- Да, мотив! — воскликнул Петр Романович. — Не понимаю, за что.

- По пьяному делу? — предложил адвокат. — Погоди, труп исследуют.

- Да, но никаких следов пьянки в квартире нет.

- Если пили в подъезде?

- Рядом с собственной дверью? Нелепость, медик не бомж. Кстати, фляжка его, полная, обнаружена на кухне. В общем, картина примерно такая. У Подземельного кто-то был. Первый удар (или два) нанесен в прихожей, там беспорядок. Но хозяин сумел вырваться на площадку, где его и добили.

- Вот и славно, — одобрил адвокат. — Ты уж никак ни при чем. А как с отпечатками пальцев?

- Никаких посторонних, только самого хозяина.

- Да, это не «пьяный» эпизод.

Прозвенел звонок, явился Ипполит.

- А, наш главный свидетель защиты, — пробурчал отец. — В кое-то веки оказался вовремя на месте.

- На месте преступления? — уточнил Поль безмятежно. — Я всегда вовремя, — и добавил страшным шепотом: — Ангелевич убил Подземельного.

- Что ты плетешь?

- Символично звучит, а? Перекличка фамилий: ангел — существо из-под земли.

- Поль!

- Другой вариант — «Смерть Ивана Ильича».

- Иди-ка проспись.

- Яволь!

- И я пошел, тяжелый день сегодня предстоит.

Едва Петр Романович успел захлопнуть за ними входную дверь — опять звонок, Ипполит, шепот:

- Хочу, чтоб ты, Романыч, знал: я тебя не видел.

- Где?

- Я не видел, как ты входил ночью в подъезд.

- Так зачем соврал?

- Непонятно? Теперь ты мой вечный должник.

- Нет уж, лучше я следователю скажу.

- Ты что? — испугался Поль. — Меня отец убьет.

- Вы с ним сговорились?

- Это мой собственный секрет.

- Вот что, секретохранитель. У меня в маленькой комнате стоит букет чайных роз.

- Ну?

- Не ты их тайком принес?

- Я? Тебе? — кузен захохотал. — Розы? — хохот пронесся вместе с ним вниз по лестнице, отражаясь от старых стен и эхом усиливаясь.

6

Петр Романович вышел на галерейку, дверь справа закрыта (и ночью была закрыта, лично проверил). Непривычная рань рассвета, солнце только-только встало, в свежей радужной дымке Москва вообразилась спящей красавицей (понятно, откуда такие аналогии — от двери справа), красавицей, чей покой охраняет день субботний, сравнительно тихий.

Однако — легкий лязг, стеклянная дверь приоткрылась, проблистав лучами-отраженьями; выскочила Варенька.

- Петр Романович, что случилось?

- Странно, как наше знакомство сопровождается катастрофами: на этот раз — убийство.

- Да я знаю! Но. кто он такой? Вообще — за что?

- На первый вопрос я могу ответить, на второй — нет. Медик со «скорой», лукавый, пронырливый, но, мне казалось. Безобидный. Впрочем, пьющий человек бывает непредсказуем. По-житейски рассуждая: любой, напившись, может отмочить штуку.

- Ненавижу пьяниц. Вы ведь не пьете?

- Потребляю, но не злоупотребляю. Или вы намекаете, что я его по пьянке.

- Разве вас подозревают?

Петр Романович пожал плечами.

- Ну, за неимением лучшего, точнее, худшего. — Ему захотелось рассказать ей обо всем. — Когда ночью я вошел в подъезд, то услышал предсмертный крик и как будто еще чей-то голос.

- Голос убийцы?

- Так мне показалось. Но он не смог исчезнуть бесследно, все ходы- выходы были сразу перекрыты.

- Так что же произошло?

- Единственное объяснение, к которому склоняется следователь: моя слуховая галлюцинация. Иначе — кроме меня, подозревать некого.

- На самом деле галлюцинация?

- Кого интересует истина!

- Вы же философ.

- Доктор философии. Философом меня Поль прозвал, иронически.

- Иронически? А в чем разница?

- Стопроцентный «любомудр» создает свою собственную мировоззренческую систему, я же придерживаюсь традиционного православия.

- А зачем пошли на философский?

- Молодой был, что называется, пытливый. Потом мои взгляды переменились, я увлекся другим предметом.

- Чем?

- Теологией. то есть богословием.

- Почему переменились?

- По жизни. — Петр Романович поморщился: что за неуместная исповедь! — Впрочем, это неинтересно.

- Интересно.

- Произошло убийство.

- Да, ужас какой-то! (Она не поняла, и слава Богу!) Вот увидите, менты не найдут и искать не будут. Главное — не позволяйте все свалить на вас.

- Вы подбиваете меня заняться частным расследованием?

- Да ну, делать вам больше нечего.

- Правильно, пальцем не шевельну. Хотя, — процедил философ сквозь зубы, — я их ненавижу.

- Кого?

- Вы — пьяниц, я — убийц.

- Ну понятно, кто их любит.

- Варя, я задам вам глупый вопрос, но для меня очень важный.

- Как я к вам отношусь, да?

Нет, какая самоупоенность! Привыкла красавица, что все у ее ног пресмыкаются. Петр Романович улыбнулся, любуясь маленькими ножками в золотисто-пестрых лаптях.

- Это, конечно, очень важно, но. — вдруг он почувствовал настоящее волнение. — А как вы ко мне относитесь?

- Сказать вам? Сказать?

- Сделайте милость.

- Я вас полюбила. Честно!

Так не бывает, тут какая-то хитрость. розыгрыш (или заговор), но в первые секунды философ испытал никогда не испытанное в жизни блаженство. О, соле мио — солнце мое! Он смотрел, не отрываясь, в пылающее лицо и едва слышал, что говорила она сбивчиво, не в такт прерывистому дыханию:

- Это нечаянно, против воли, я не хотела, но как только я вас увидела, все время о вас думаю.

- Тогда, во время катастрофы? — уточнил он просто так, чтоб вступить в дуэт.

- Нет, раньше! Помните, на той неделе во дворе, помните? Вы с Валерой так церемонно и молча раскланялись, как загадочный рыцарь.

- Рыцарь? — удивился философ. — Не помню, неважно. То есть вас не помню, я вас не видел.

- Как? — ахнула Варенька. — Как не видели?

- Я бываю рассеянный, но это неважно. Нет, так нельзя, — Петр Романович начинал потихоньку приходить в себя, осваиваясь в новом мире, с новым солнцем. — Вы меня прямо сокрушили, играете не по правилам, надо постепенно завоевать.

- Не хочу воевать. Я сказала — и сказала!

- Вы мне так нравитесь, что вам не составило бы труда.