Сири Джеймс - Тайные дневники Шарлотты Бронте

• Название: Тайные дневники Шарлотты Бронте
• Автор: Сири Джеймс
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-49935-9

Шарлотта Бронте ведет простую уединенную жизнь дочери сельского священника из Йоркшира. Как и ее сестры Эмили и Анна, она мечтает о настоящей любовной истории, такой же яркой, как те, которые она создает в своих литературных произведениях. Но лишь страницам тайного дневника она может поведать свои глубочайшие чувства и желания — всю правду о ее жизни, полной успехов и разочарований, о ее скандальной тайной страсти к мужчине, с которым ей не суждено быть, и о ее драматических взаимоотношениях с загадочным Артуром Беллом Николлсом — человеком, которого она полюбит. Пребывая в душевных метаниях, писательница работает над своим лучшим произведением — блистательным романом «Джейн Эйр», в котором жизнь реальной Шарлотты тесно сплетается с жизнью ее героини.

---

Мистер Николлс рассказывал забавные случаи времен учебы в Тринити-колледже и с любовью и чувством юмора вспоминал о своем брате Алане и их детских ссорах и проказах. Они часто подшучивали над младшими кузенами, сбегали с уроков и гуляли по лесам с собаками, плавали на лодке по реке Шаннон или добывали рыбу в соседних ручьях.

— Там я и научился ловить форель руками. Я никогда не использовал удочку. До чего же весело было хватать скользких маленьких дьяволов и порой швырять их в лицо друг другу просто ради смеха!

Его истории веселили меня и рисовали в моем воображении совершенно иного молодого Артура Белла Николлса.

— Я всегда представляла вас серьезным, мрачным маленьким мальчиком, который непременно следует правилам и поступает как должно.

— Так и было. Внутренний голос всегда укорял меня во время наших небольших проказ. Я искренне любил своих дядю и тетю и не желал их расстраивать — но это не мешало мне раз за разом потворствовать брату и подстрекать его.

В ответ я поделилась своими детскими приключениями с братом и сестрами.

— Кроме запойного чтения книг и бесконечной писанины нам очень нравилось фантазировать. Мы бродили по пустошам и делали вид, что это Страна джиннов. Пустоши стали нашей Аравией. — Я кивком указала на заснеженный пейзаж. — Все, что вы здесь видите, было для нас обширной пустыней, бескрайними просторами волнистого песка под жгучим солнцем и безоблачным небом. Туман мы полагали живительной пустынной дымкой и непременно отыскивали огромный дворец, окруженный пальмами, богато инкрустированный бриллиантами, рубинами и изумрудами и освещенный нестерпимо яркими лампами.

— Совсем как в сказках «Тысячи и одной ночи» и «Сказках джиннов», верно?

— Вы читали их?

— Конечно. Как и всякое христианское дитя. Почему вы так удивлены?

— Не знаю. — Меня приятно поразило открытие, что мы выросли на одних и тех же книгах. — «Сказки» казались мне слишком легкомысленными для будущего англиканского священника, особенно для такого стойкого приверженца «Трактатов для нашего времени» доктора Пьюзи.

Уловив иронию в моем голосе, мистер Николлс мгновение помолчал, затем взглянул на меня и серьезно произнес:

— Возможно, хорошо, что мы подняли эту тему.

— Так я и собиралась ее поднять.

— Мне прекрасно известно, что вы разделяете не все мои религиозные убеждения, мисс Бронте. Вы придерживаетесь более либеральных представлений.

— Не хочу критиковать вас в столь укоренившихся и деликатных вопросах совести и принципов, мистер Николлс, но… если вспомнить о возможном совместном будущем… способны ли вы примириться с моими взглядами как крайне важными для меня?

— Могу и уже примирился, мисс Бронте.

— Сможете ли вы с чистым сердцем принимать тех моих друзей, которые также разделяют эти взгляды?

— Религиозные взгляды ваших друзей — их личное дело. Я буду уважать и чтить их и надеюсь, что вы и ваши друзья будете уважать и чтить мои.

— Вы позволите мне открыто выражать свое мнение, сколь угодно отличное от вашего, без страха осуждения?

— Конечно.

— Вы согласитесь, хотя бы изредка, прислушиваться ко мне и принимать во внимание мою точку зрения?

Он засмеялся.

— Соглашусь.

В последний день, когда мы вернулись с заснеженной прогулки и прощались у ворот пастората, мистер Николлс нашел слова, которые значительно упрочили наше взаимопонимание.

— Мисс Бронте, вы горячо любите своего отца, истово заботитесь о его благополучии и никогда не покинете его. А потому я собираюсь успокоить вас на этот счет. На своей нынешней работе в должности викария я лишь временно, не ищу другого места и отказался от тех, которые мне предлагали, поскольку опасался, что вы не последуете за мной. Мое опасение верно?

— Да, сэр, — тихо ответила я, одновременно удивленная и глубоко тронутая.

— Уверяю вас, если мы поженимся, мисс Бронте, я навсегда вернусь в Хауорт. Клянусь: я сделаю все возможное, чтобы преданно заботиться о вашем отце до конца его дней.

Мое сердце исполнилось симпатии.

— Благодарю, мистер Николлс. Думаю, подобное заявление далось вам нелегко, учитывая несправедливое обращение папы с вами. Это свидетельство вашей прямоты и терпения. Я также думаю, что ваше обещание не пустое, вы намерены его сдержать, и это снимает огромную тяжесть с моей души.

Он нахмурился.

— Однако, чтобы я мог сдержать его — чтобы я мог вернуться в Хауорт, — ваш отец должен принять меня не только как своего возможного зятя, но и как викария.

Я кивнула.

— Как вам известно, он очень упрямый старик. Стоит ему что-то решить, и заставить его изменить мнение очень непросто. — Я взглянула на мистера Николлса с удивленной улыбкой. — А вы действительно отказались от более выгодного места из-за меня?

— От нескольких, мисс Бронте, и буду отказываться и впредь, если вы склонны еще раз обдумать мое предложение.

— Я уже обдумываю, сэр, и поверьте, мои взгляды значительно переменились.

На его осторожном лице мелькнул проблеск оптимизма.

— В таком случае буду надеяться на лучшее.

Я вынула из муфты руку в перчатке и протянула ему. Он крепко сжал ее обеими ладонями.

— Спасибо, что приехали, сэр. Очень скоро я напишу вам.

— А я вернусь, как только смогу.

Несколько мгновений мы стояли и смотрели друг другу в глаза. Он отпустил мою руку с явной неохотой, и мы распрощались.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Дневник! Когда год назад я начала заполнять твои страницы, моя жизнь была ввергнута в водоворот смятения и замешательства, вызванного неожиданным предложением мистера Николлса. В последние двенадцать месяцев, однако, я обратилась к воспоминаниям и перу в стремлении понять прошлое и через его призму отыскать верный путь в будущее.

Больше я не могу откладывать свое решение. Мой внутренний голос не молчит. Он вопрошает: «Могу ли я быть женой?» И что важнее: «Могу ли я быть его женой, пока смерть не разлучит нас?»

Мои щеки зарделись, когда я писала эти строки. Стыдно признаться, дневник, но я несколько разочарована, что не испытываю к мистеру Николлсу такой страсти, какую в моем воображении героиня должна испытывать к герою. Где напряженное предвкушение следующего драгоценного свидания, учащенное дыхание, полет в объятия друг друга при встрече, неистово колотящееся сердце и пылкое лобзание уст? Когда мистер Николлс смотрит на меня, касается моей руки, я не испытываю трепета, который, уверена, должны вызывать взгляд и прикосновение возлюбленного.

В то же время я по-настоящему оценила мистера Николлса и привязалась к нему. Он прекрасный человек. Я столько выяснила за его десятидневный визит, что многие мои сомнения касательно нашей несовместимости рассеялись. Для меня очень важно, что он знал моего брата, симпатизировал сестрам и пообещал заботиться о моем дряхлеющем отце. Разве не лучше заручиться поддержкой такого человека и облегчить страдающее преданное сердце, чем равнодушно отвергнуть истинное расположение и погнаться за пустой, тщетной тенью?

Я благодарна мистеру Николлсу за нежную любовь ко мне. Полагаю, со временем я научусь любить его.

Провидение в своей доброте и мудрости предложило мне подобный удел; следовательно, так будет лучше для меня.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Дневник! С последней записи прошло несколько месяцев. Прости меня за промедление, но за это время случилось так много, что я едва успевала перевести дух.

Как оказалось, решение принять предложение мистера Николлса было только половиной предстоявшей мне битвы — или, точнее, путешествия. Хотя мой разум успокоился, полное счастье было бы возможно лишь по завоевании также сердца и души, а это… что ж, об этом я поведаю на оставшихся страницах. Моя история была бы неполной, если бы я не открыла все, что последовало, хотя природа некоторых подробностей настолько интимная и личная, что даже теперь я краснею при одном воспоминании о них.

В течение двух месяцев после завершающей заснеженной прогулки с мистером Николлсом я всеми силами пыталась убедить отца в многочисленных добродетелях моего поклонника. Я напомнила, как преданно мистер Николлс служил приходу целых восемь лет, и сравнила его старания со стараниями его преемника, презренного мистера де Рензи. Я сообщила отцу, что дядя мистера Николлса был школьным учителем; несомненно, это означало, что некоторые члены его семьи получили образование и не заслуживали презрения. Я сказала папе, что если он вновь примет мистера Николлса на службу, одобрит наш брак и позволит нам жить в пасторате, то приобретет зятя, чей дополнительный доход не будет для нас лишним.

Возможно, именно ловкое упоминание о деньгах оказало желаемый эффект, а может, тот факт, что мистер де Рензи изрядно истрепал папе нервы и отец был согласен почти на любую замену; или же папа просто устал выслушивать мои аргументы день за днем. Так или иначе, случилось чудо: он дал согласие на брак.