Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века

• Название: Лекции по патрологии I—IV века
• Автор: Н. И. Сагарда
• Издательство: Издательский Совет Русской Православной Церкви
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5–94625–092–2

Вниманию читателей предлагаются «Лекции» знаменитого патролога, библеиста и библиографа, профессора Санкт–Петербургской духовной академии Николая Ивановича Сагарды (1870— 1942/43), охватывающие материал о святых отцах и церковных писателях I—IV веков. Издание осуществлено на основании уникальных источников — рукописи–автографа и авторизованной машинописи, прошедших неоднократную правку Н. И. Сагарды и наиболее полных по количеству рассмотренных персоналий и произведений. К несомненным достоинствам «Лекций» относятся продуманность плана, подробность изложения и взвешенность оценок.

В процессе подготовки к изданию книга прошла скрупулезное редактирование и была снабжена предисловиями, современным научным комментарием, необходимой русскоязычной библиографией и обширным справочным аппаратом. Она будет полезна не только студентам и преподавателям духовных школ, но также всем, кто интересуется святоотеческим наследием.

---

Поэтому богословское учение каппадокийских отцов имеет чрезвычайно важное значение в истории церковного богословия. В их богословских трудах тринитарная проблема получила окончательное разрешение, и установленное ими понимание церковного учения о Св. Троице и созданные ими формулы сделались драгоценным достоянием православно-богословской догматики. Но они не только истолковали и раскрыли церковное вероучение, как оно выражено было в Никейском исповедании, не изменяя его сущности. Миссия Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского была иная, чем св. Афанасия: в критический момент церковной жизни они призваны были дать форму и точное выражение учению, которое от начала соблюдалось в кафолической Церкви, защиту которого св. Афанасий поставил целью своей жизни. Св. Григорий Богослов представил это учение с полной ясностью и дал ему совершеннейшее выражение, делающее высокие тайны веры общедоступ* ными; Василий Великий провел его в жизнь, а Григорий Нисский дал ему научн но-философское обоснование.

Вовлеченные в догматическую борьбу, каппадокийские отцы должны были развивать свою деятельность в такой обстановке, которая не давала возможности оставаться только на раз принятой точке зрения. Ни в одной стране догматические противоположности того времени не были представлены так полно, как на их родине и в соседних провинциях. В Малой Азии до 90-х годов жил остроумнейший между арианами — Евномий. Борьба против пневматомахов здесь была оживленнее, чем где-либо в другом месте, и личные отношения между Василием и Евстафием Севастийским усиливали страстность ее. Наконец, и аполлинаристы специально в Каппадокии развивали настойчивую агитацию. Но бороться со всеми этими противниками было трудно не только вследствие большого числа нападающих, но и потому что борьбу приходилось вести на два фронта: трудно было, например, опровергнуть Евномия, не навлекая на себя критики со стороны аполлинаристов, или же последовательно раскрывать православное учение против пневматомахов, не вызывая смущения в рядах некоторых приверженцев Никейского исповедания.

Каппадокийцы лучшую защиту видели в установке положительного учения, которое давало бы разрешение поставленных противниками проблем. Их формулы всегда направлялись против возражений, которые поднимались отвне; но при всех своих конструкциях они не теряли почвы своих собственных религиозных принципов.

Не может быть спора о том, что вождем среди Каппадокийцев как в церковно-административном, так и в богословском отношениях был св. Василий Великий: он провел главные линии, внутри которых Григорий Богослов и Григорий Нисский осуществляли свои дальнейшие конструкции.

Св. Василий Великий[1206]

Краткие сведения о жизни св. Василия Великого

Св. Василий Великий родился в Кесарии Каппадокийской около 330 г. (предположения колеблются между 329 и 331 гг.) и происходил из известного в Понте и Каппадокии (а также в Малой Армении) рода, славившегося как богатством, знатностью и дарованиями, так и ревностью к христианской вере.

Его дед и бабка со стороны отца во время гонения Диоклетиана должны были спасаться в лесах Понта в течение семи лет. Отец св. Василия, по имени также Василий, был адвокатом и профессором риторики и свое постоянное место жительства имел не в Кесарии Каппадокийской, а в понтийской Неокесарии; мать его Эммелия была дочерью мученика. У них было десять человек детей — пять сыновей и пять дочерей, из которых особенно прославились: старший сын Василий, Григорий, епископ Нисский, Петр, епископ Севастийский, и старшая дочь Макрина — образец аскетической жизни, оказавшая сильное влияние на жизнь и характер св. Василия. Один из братьев св. Василия — Навкратий — был юристом, но еще очень молодым отдался аскетической жизни и умер рано.

Первые годы детства св. Василий провел вблизи Неокесарии в принадлежавшем его родителям поместье и своим первоначальным воспитанием обязан матери своей Эммелии и особенно высокообразованной бабке Макрине, которая была живой свидетельницей последних гонений на христиан и верно сохранила предание знаменитого Апостола той страны — Григория Чудотворца. Впоследствии св. Василий в послании к неокесарийцам, поверившим клеветническим обвинениям против него, так говорит о глубоком влиянии на него Макрины: «О вере же моей какое доказательство может быть яснее того, что воспитан я бабкой, блаженной женой, которая по происхождению ваша? Говорю о знаменитой Макрине, от которой изучил я изречения блаженнейшего Григория, сохранившиеся до нее по преемству памяти, и которые и сама она соблюдала, и во мне еще с малолетства напечатлевала, образуя меня догматами благочестия» (Epist. 204[, cap. 6]). Таким образом, речи и пример жизни Макрины произвели на Василия неизгладимое впечатление, и можно думать, что в тиши деревенской жизни на реке Ирис в душе мальчика заложены были семена аскетического направления в его чистейшей форме. После первоначального обучения под руководством отца Василий отправлен был в Кесарию Каппадокийскую, где жили его родственники со стороны матери и где он мог пользоваться уроками известнейших представителей науки. Здесь он познакомился со своим будущим другом — Григорием Назианзином. Затем он перешел в школы Константинополя, где слушал вьщающихся тогда софистов и философов и, вероятно, сделался известным Ливанию. Наконец, для восполнения и завершения своего образования он отправился в Афины, знаменитые в древности, но и тогда еще бывшие центром классического язычества и просвещения. В Афинах Варилий застал уже Григория, который взял его под свою защиту и оградил от некоторых неприятностей, каким обычно подвергались новички. Между ними установилась теснейшая дружба, продолжавшаяся затем всю жизнь. Григорий Богослов в своем похвальном [(надгробном)] слове Василию Великому (Orat. XLIII) восторженно и красноречиво описывает и эту дружбу, и научные занятия в Афинах. «Нами водили, — говорит он, — равные надежды и в деле самом завидном — в учении. Но далека была от нас зависть, усерднейшими же делало соревнование. Оба мы домогались не того, чтобы которому-либо из нас самому стать первым, но каким бы образом уступить первенство друг другу, потому что каждый из нас славу друг друга почитал собственной славой. Казалось, что одна душа [в обоих][1207] имеет два тела... Что касается до уроков, то мы любили не столько приятнейшие, сколько совершеннейшие... Нам известны были две дороги: одна — это первая и превосходнейшая — вела к нашим священным храмам и тамошним учителям; другая — это вторая и неравного достоинства с первой — вела к наставникам наук внешних. Другие же дороги — на праздники, в зрелища, в народные стечения, на пиршества — предоставляли мы желающим» [(20.1—2, 4; 21.1)]. Природные дарования Василия получили здесь полное развитие. К концу своего пребывания в Афинах он далеко превосходил всех своих сверстников и обладал всеми доступными тогда знаниями: «Он так изучил все, как другой не изучает одного предмета; каждую науку он изучил до такого совершенства, как бы не учился ничему другому» [(23.2)]. Он был филологом, оратором, философом и диалектиком. «Легче было выйти из лабиринта, чем избежать сетей его слова, когда он находил сие нужным» [(23.4)]. Из астрономии, геометрии и науки об отношении чисел он изучил настолько, чтобы искусные в этом не могли приводить его в замешательство. Собственные телесные недуги заставляли его изучить врачебную науку. Он был еще и юристом и естествоведом. Словом, «это был корабль, столько нагруженный ученостью, сколько сие вместительно для человеческой природы» [(24.1)].

После 4 или 5 лет пребывания в Афинах Василий около 357 г. возвратился в Каппадокию и некоторое время был в большой нерешительности относительно дальнейшего жизненного пути: сердце влекло его к уединенной и созерцательной жизни, а кипучий дух и сознание в себе выдающихся сил — к общественной деятельности, — он выбрал поприще адвоката. Необычайное общее одобрение, с каким встречено было ведение им процессов, представляло для него тяжелое испытание, от которого, однако, его предохраняли чуткость совести, заботы сестры Макрины и верность его друга Григория. Скоро он отказался от карьеры, обещавшей ему славу, и вступил на путь аскетической жизни. Предполагают, что на Василия оказал сильное влияние в этом отношении Евстафий Севастийский, близкие отношения с которым причинили Василию [впоследствии] много неприятностей. Евстафий был аскет и проповедовал новую в то время форму монашества. Около 356 г. он избран был во епископа Севастии, мйтрополита Малой Армении. Но еще ближе искать объяснения этого шага Василия — в семейных отношениях, в которых сильно выразилось могущественное в современном ему христианском обществе стремление к аскетической жизни. После смерти отца Василия его мать со старшей сестрой Макриной и некоторыми девственницами удалились в фамильное поместье на реке Ирис около Неокесарии и там проводили подвижническую и созерцательную жизнь. Вероятно, только в это время внутреннего кризиса Василий принял крещение от епископа Кесарийского Диания и, может быть, вскоре же после крещения причислен был к клиру в звании чтеца. Затем, без сомнения, по совету Евстафия Севастийского Василий предпринял великое путешествие в Египет, Сирию и Палестину, чтобы посетить знаменитых христианских учителей и подвижников (cf. Epist. 223, adv. Eustath. Sebast.[, cap. 2]). Он был увлечен их идеалом жизни и окончательно утвердился в том направлении, которое создало ему славу великого учителя аскетизма. После двух лет путешествия он возвратился на родину, раздал свое имущество бедным и поселился вблизи своей матери и сестры на другом берегу, вместе с несколькими одинаково с ним настроенными лицами. Они проводили время в молитве, созерцании, физическом труде и изучении Священного Писания, с часто посещавшим его Григорием, под руководством древнейших толкователей, особенно Оригена, из произведений которого они составили в это время сборник — Ώριγένους Φιλοκαλία [Добротолюбие (из сочинений) Оригена]. Сюда же от времени до времени приходил к своим новым ученикам Евстафий Севастийский, и вместе с Василием они посещали мать Василия — Эммелию. Вскоре вокруг Василия собралось много подражателей и учеников и образовались монастыри мужские и женские, в организации которых Василий стремился соединить жизнь киновиальную с отшельнической. В это время Василий, при содействии Григория, написал по просьбе монахов свои Τά ηθικά — сборник правил нравственной жизни, выбранных из Нового Завета. Своим примером и проповедью он настолько содействовал христианскому усовершенствованию окрестных жителей, что, по свидетельству Руфина (Hist. eccl. II, 9), в короткое время весь Понт принял другой вид.