Н. И. Сагарда - Лекции по патрологии I—IV века

• Название: Лекции по патрологии I—IV века
• Автор: Н. И. Сагарда
• Издательство: Издательский Совет Русской Православной Церкви
• Жанр: Религия
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5–94625–092–2

Вниманию читателей предлагаются «Лекции» знаменитого патролога, библеиста и библиографа, профессора Санкт–Петербургской духовной академии Николая Ивановича Сагарды (1870— 1942/43), охватывающие материал о святых отцах и церковных писателях I—IV веков. Издание осуществлено на основании уникальных источников — рукописи–автографа и авторизованной машинописи, прошедших неоднократную правку Н. И. Сагарды и наиболее полных по количеству рассмотренных персоналий и произведений. К несомненным достоинствам «Лекций» относятся продуманность плана, подробность изложения и взвешенность оценок.

В процессе подготовки к изданию книга прошла скрупулезное редактирование и была снабжена предисловиями, современным научным комментарием, необходимой русскоязычной библиографией и обширным справочным аппаратом. Она будет полезна не только студентам и преподавателям духовных школ, но также всем, кто интересуется святоотеческим наследием.

---

Автор «Пастыря» несколько раз называет себя Ермой (Vis. I, 1.4; 2.2; 4.3; II, 2.2 et al.), а из рассеянных в книге указаний на обстоятельства его личной жизни можно заключать, что он был рабом (может быть, родом из Аркадии — Simil. IX, I[289]), еще в юных летах своим господином был продан в Рим некоей Роде, которая отпустила его на свободу (Vis. I, 1.1[290]); он женился и с успехом занимался торговлей (Vis. I, 3.1; II, 3.1; III, 6.7). Но богатство, приобретенное не совсем честным путем, оказало вредное влияние на него и его семью. Его жена была не без порока — грешила языком; дети во время преследования даже отреклись от веры и явились обвинителями собственных родителей (Vis. II, 2.2). За все это Ерму постигло Божественное наказание: он быстро потерял все приобретенное достояние и жил потом довольно скромно в Риме, где вблизи города обрабатывал поле (Vis. III, 1.2[291]; IV, 1.2); на этом поле, которое лежало при дороге из Рима в Кумы, он получил откровение. Он сам и дети его раскаялись в прежних грехах и получили надежду на спасение. Вот те немногие данные об авторе произведения, какие можно извлечь из самой книги; но и эти сведения нельзя считать совершенно прочными ввиду особенного характера книги. Хотя и без прочных оснований, но выдвигается иное толкование приведенных биографических данных, которое видит в них простую фикцию: мнимый мирянин, торговец и земледелец на самом деле был выдающимся членом римской Церкви, и рассеянные в книге выражения автора о самом себе едва ли можно согласить с тем представлением о личности его, какое получается о ней на основании всего произведения. Они по всей видимости измышлены автором сообразно с тенденцией книги: Ерма и его дом — это типы недостатков современного христианства, почему и призыв к покаянию обращен прежде всего к Ерме и его дому[292]. Так как предание не сообщает о Ерме ничего, что могло бы разрешить загадку его личности, то невозможно установить и его отношения к апостолам. На основании Мураториева канона можно только сказать, что он был братом римского епископа Пия.

* * *

Произведение всем своим характером говорит, что автор его не был блестящим талантом и не получил достаточного образования: он пишет растянуто, монотонно и безыскусственно, и только некоторые места отличаются яркостью красок, а в наставлениях и увещаниях он обнаруживает захватывающую силу. Латинские термины и вообще латинизмы указывают, что «Пастырь» написан в такой стране, где наряду с греческим употреблялся в разговоре латинский язык. Но вместе с тем язык произведения носит на себе неотрицаемый гебраистический колорит, который указывает на иудейское происхождение или на иудейское воспитание автора.

Папий, епископ Иерапольский[293]

Древние известия о личности Папия

Из малоазийской школы непосредственных учеников ап. Иоанна, кроме Поликарпа Смирнского, вышел и другой писатель изучаемого нами периода — Папий, епископ Иерапольский, имя которого хорошо известно всякому, кто знаком с новейшей литературой по вопросу о новозаветном каноне. О личных отношениях его и о значении сохранившихся от него свидетельств спорят очень много и горячо, но туман, окутывающий этого писателя и его произведение, от которого сохранилось только несколько отрывков, не рассеивается, и если, по счастливой случайности, оно не сохранилось где-нибудь или если не будет открыт какой-либо другой древний памятник, освещающий его содержание и характер, то нет оснований надеяться на разрешение связанных с именем Папия вопросов: придется довольствоваться нескончаемыми перепевами давно известных мотивов.

О внешних обстоятельствах жизни Папия мы имеем очень мало сведений. Евсевий, уделивший значительное внимание произведению Папия, называет его епископом Иерапольским (Hist. eccl. И, 15.2; III, 36.2; Chron. ad an. Abrah. [2114][294] = 98 по P. X.). Ввиду того, что имя его часто связывается с именем смирнского епископа Поликарпа, что Ириней упоминает его в качестве свидетеля предания, идущего от ап. Иоанна, наряду с «пресвитерами в Асии», и что им самим удостоверяются близкие отношения его к умершему в Иераполе Филиппу и его дочерям, совершенно бесспорно, что он был епископом фригийского Иераполя, соседнего с Лаодикией и расположенного в долине Лика, в юго-восточном углу малоазийской провинции. Иераполь был одним из первых мест распространения христианства в этой области (Кол. 4: 13). Имя «Папий», довольно обычное во Фригии, говорит о том, что он был местным уроженцем. В то время как историческое положение Поликарпа определяется на основании даты его смерти и сделанного им во время допроса указания на число лет служения его Христу, относительно времени жизни Папия нет никаких известий. Сообщения позднейших хронистов, что Папий умер мученической смертью около времени кончины Поликарпа (Chronicon paschale, PG 92. Col. 628 [С][295]), основываются на неправильном чтении древних источников (предполагается замена со стороны переписчиков упомянутого Евсевием (Hist. eccl. IV, 15.48) Πάπυλος именем Παπίας или Παππίας). Около 165 г. и далее иерапольским епископом был Клавдий Аполлинарий. Неизвестно, с какого времени он занял епископскую кафедру Иераполя и кто был его предшественником. Но во всяком случае очевидно, что Папий умер раньше 165 г. Между всеми пресвитерами в Асии, включая и самого Поликарпа, Ириней только одного Папия назывйЬт «древним мужем» (Adv. haer. V, 33.4: αρχαίος άνήρ). Поэтому справедливо время рождения его относят к 60-70 гг. I в.[296]; тогда и конец его жизни падает приблизительно на 135-150 гг.

Такое датирование времени рождения Папия вполне согласуется со свидетельством Иринея, что «Папий был слушателем Иоанна и другом Поликарпа» (Adv. haer. V, 33.4: Ιωάννου μ€ν άκουστής, Πολυκάρπου бе έταιρος). Под Иоанном Ириней бесспорно разумеет апостола Иоанна, а термином Ιταιρος отличает в Папии соученика Поликарпа, а следовательно, и возраст их должен быть приблизительно одинаковым. Из ттоложения, какое занимает Папий в «Истории» Евсевия по сравнению с Поликарпом (о Папии Евсевий говорит в III, 39, а о Поликарпе — в IV, 14), можно заключать, что он был даже несколько старше Поликарпа или, по крайней мере, умер раньше его. Вслед за Иринеем и Иероним называет Папия Joannis auditor (De vir. ill. 18) и auditor evangelistae Joannis (Epist. 75, ad Theodoram, cap. 3). И сам Евсевий в своей «Хронике» (ad an. Abrah. [2114]) называет Папия слушателем (άκουστής) богослова и апостола Иоанна; но в своей «Церковной истории» (III, 39) он решительно возражает против Иринея, утверждая, что сам Папий, судя по предисловию к его книгам, совершенно не показывает себя слушателем и самовидцем святых апостолов, а сообщает, что принял учение веры от учеников апостольских (παρά των έκίνοις γνωρίμων — «знавших их»). В доказательство этого он приводит следующий отрывок из предисловия к произведению Папия:

«Я не уклонюсь присоединить к толкованиям и все то, что некогда хорошо изучил от пресвитеров [и прекрасно запомнил][297], утверждая на этом истину.

Ибо я радовался не тем, которые говорят многое, как (это делают) многие, но тем, которые научают истине, и не тем, которые припоминают чужие заповеди, но тем, которые учат заповедям, данным для веры Самим Господом и происходящим от самой истины. Если же [куда-то][298] приходил кто-либо, обращавшийся с пресвитерами, я расспрашивал о словах пресвитеров: что Андрей или что Петр сказал, [или что Филипп,][299] или что Фома или Иаков, или что Иоанн или Матфей, или кто другой из учеников Господа, и что говорят Аристион и пресвитер Иоанн, ученики Господа. Ибо я полагал, что мне не столько принесет пользы заимствованное из книг, сколько от живого и пребывающего голоса».

К этим словам Папия Евсевий дает такой комментарий:

«Здесь следует обратить внимание на то, что он два раза исчисляет имя Иоанна; первого из них (Иоанна) он ставит вместе с Петром и Иаковом и Матфеем [и прочими апостолами][300], ясно указывая на Евангелиста, другого же Иоанна, разделив речь, ставит в ряд с иными от составляющих число апостолов, поставив впереди него Аристиона, и прямо называет его пресвитером. Так что и этим доказывается истинная история о двух (мужах) в Асии, как говорят, носивших одно имя, и что в Эфесе было две гробницы, из которых каждая еще и теперь называется Иоанновой. На что необходимо обратить внимание, ибо Апокалипсис, носящий имя Иоанна, видел второй, если кто не хочет приписать его первому. Таким образом, Папий, о котором у нас идет речь, заявляет, что учение апостолов он принял от сопровождавших их, но говорит, что сам он был слушателем Аристиона и пресвитера Иоанна. Действительно, часто упоминая их поименно, он в своих сочинениях помещает их предания».

Сохраненный Евсевием отрывок из произведения Папия, в связи с толкованием Евсевия, вызвал обширную литературу. Темнота и сбивчивость, составлявшие, по-видимому, постоянный недостаток языка Папия, предоставили широкий простор самым разнообразным и часто даже совершенно противоположным мнениям о подробностях его содержания с самыми смелыми выводами относительно раннейшей истории христианства. Многочисленность этих мнений и толкований успела затемнить в этом отрывке и то, что внем просто и ясно. Причина этого заключается преимущественно в том предубеждении, с каким большей частью приступают к разбору Папиева отрывка, так как с этим свидетельством Папия связывают решение вопроса о происхождении целого отдела новозаветных писаний, носящих имя апостола Иоанна: в открытом Евсевием у Папия «пресвитере» Иоанне, отличном от апостола Иоанна, исследователи отрицательного направления видят действительного автора иоанновской письменности. Таким образом, в приведенных словах Папия получает начало и почву в высшей степени важный богословский вопрос; но мы не будем вдаваться в изложение и разбор мнений и толкований — это относится к специальной области новозаветной исагогики — и обратим внимание на, то, что имеет ближайшее отношение к нашей задаче. Итак, прав ли Евсевий в своей критике свидетельства Иринея, что Папий был слушателем апостола Иоанна?