Виктор Салошенко - Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.

• Название: Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й.
• Автор: Виктор Салошенко
• Издательство: Северный Кавказ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94637-003-0

В центре повествования — председатели Краснодарского крайисполкома, главы администраций (губернаторы) Кубани за 65–летнюю (1937—2002 гг.) историю образования, становления и развития края. На страницах новой книги читатели встретятся с руководителями Кубани, чьи имена теперь принадлежат истории. Это В. А. Симончик, И. С. Богданов, П. Ф. Тюляев, М. М. Бессонов, Б. Ф. Петухов, И. Т. Трубилин, С. Ф. Медунов, Г. П. Разумовский, Н. Я. Голубь, В. Н. Щербак, В. Н. Дьяконов, Н. Д. Егоров, Е. М. Харитонов, Н. И. Кондратенко, А. Н. Ткачев и другие.

Впервые опубликован ряд новых фактов из жизни руководителей Кубани советского периода, на служебных документах которых зачастую стоял гриф «совершенно секретно», а также помещены редкие исторические фотографии.

Вновь оживут в памяти незабываемые годы созидательной борьбы за превращение Кубани в «жемчужину России», полные надежд и разочарований.

Человек оставляет после себя результаты своих дел и поступков, с которыми последующие поколения связывают его имя. А оно может быть как символом восторга, так и ненависти или равнодушия.

Книга адресована читателям, интересующимся историей Краснодарского края, ибо из истории мы черпаем опыт, на основе опыта образуется самая живая часть нашего практического ума.

---

Книга же В. Салошенко помогает на многое посмотреть незашоренными глазами: оттолкнувшись от приобретенного опыта, увидеть перспективы будущего.

Журналист Галина Дьякова Я Ваш неизменный читатель!

Первому всегда трудно. Впервые взяться за большую неизведанную глубинную тему и впервые постараться честно и объективно ее раскрыть — это дано не каждому.

Виктор Салошенко — первый, кто за последние 10–15 лет уходящего XX века со дня великих перестроек, реформаций и полного краха так называемой демократической государственной «системы» написал в своей книге «Первые» не о себе, как наши бывшие и настоящие президенты, политические деятели, руководители правительств и их многочисленные приспешники, а о людях, которые в самое трудное и сложное время — после гражданской и Великой Отечественной войн возглавляли наш родной Краснодарский край, о первых секретарях крайкома партии, искренне верящих в правоту своего дела, нелегкой, порой трагической их участи, об их созидательном труде, огромной, порой непосильной ответственности за жизнь и судьбы людские.

Написать об этом в наше жестокое время, пропустив все через себя и свое сердце — в этом и гражданская честность, и стойкость автора, и главное, как он сам говорит в книге, «чтобы не было мучительно больно и чтобы осталась добрая память».

Собственный, зачастую драматический путь в работе «Первых» действительно был той дорогой, на которой встречались невиданные в истории преграды, и она устремлялась всегда во все новое и неизведанное.

Конечно, на этом пути были и трудности, и просчеты, и роковые ошибки, которые дорого обошлись кубанской земле, но были большие победы и достижения, был свой первозданный расцвет не только в области сельского хозяйства и экономики края, но и в области науки и культуры, образования, в социальной и правовой защите людей.

И я с большим интересом прочитала книги «Обязан сказать» и «Первые» не только потому, что хорошо знаю автора — В. Салошенко, талантливого во всем человека, с которым работала и в Новороссийске на комсомольском поприще, и в Краснодаре, но и потому, что все, о чем он пишет искренне и трепетно, мне самой очень дорого.

Нет, я не знаю, или почти не знала никого из первых секретарей крайкома партии, не работала с ними, но я жила и трудилась в те уже далекие 50–80–е годы, которые считаю для себя и своей судьбы по — настоящему счастливыми.

На моих глазах сразу после страшной оккупации Краснодара, в которой я оказалась с мамой и чудом спаслась однажды от облавы, после которой фашисты всех загоняли в душегубки, испытала и голод, и холод, как и многие другие, город стремительно залечивал свои раны, открылись школы, и в 1944 году я уже пошла в 1–й класс 58 железнодорожной школы, где даже в те трудные еще военные годы нас подкармливали небольшими завтраками в виде кусочка хлеба с сахаром и горячего чая. Восстанавливались разрушенные дома, радовали своим дребезжанием и перезвоном трамваи, вымытые и сверкающие на солнце витрины немногочисленных магазинчиков, булочных, какой‑то счастливый людской говор, смех, воскресники, на которые мы все бежали, как на праздник, хотя действительно многого еще не хватало: и хлеба, и обуви, тетрадей и учебников и самого необходимого для жизни.

Я не знала тогда и не понимала, кто всем этим руководил, но запомнила фамилии руководителей края — Селезнева и особенно Игнатова, которого хвалили простые люди, мои соседи, просто прохожие.

Позже, уже работая в Новороссийске в должности директора Дворца пионеров, встречалась с первым секретарем промышленного крайкома партии — Александром Ивановичем Качановым, который неожиданно поддержал наш коллектив при подготовке традиционного приветствия, без которого не обходилась ни одна партийная конференция.

О, это был своеобразный массовый ритуал с куплетами и песнями, танцами детей, которые вносили оживление, улыбки, порой смех в это строгое официальное партийное действо.

Отправляя делегацию в Москву, с нами тогда беседовал первый секретарь крайкома КПСС Григорий Сергеевич Золотухин. Такая была традиция с формальным напутствием.

Он долго и несколько сурово (суровым его, вероятно, делал шрам на щеке) говорил о той чести, которая нам выпала представлять молодежь края на комсомольском форуме, о том, как себя вести, а главное — ничего ни у кого из правительства не просить. Эту мысль он повторил несколько раз, сверля нас всех цепким взглядом. «Мы все можем решить и сделать в крае сами, понимаете, сами!»

«Вот тебе раз, — подумала я. — У меня ж все планы были обратиться к правительству с просьбой о строительстве нового Дворца пионеров и школьников в Новороссийске». В общем, у меня уже и письмо было за подписью первого секретаря горкома партии Якова Григорьевича Швыдкова, который и подписывать‑то не имел права, т. к. это могли делать только первые лица края.

И, несмотря на запреты, когда к нашей делегации уже в дни отъезда подошел Дмитрий Степанович Полянский, который уже был избран членом Политбюро и являлся заместителем Председателя Совета Министров СССР, а до того работал в крае первым секретарем крайкома партии, обрати лась к нему с просьбой о строительстве в Новороссийске нового Дворца пионеров.

Читатель, наверное, обратил внимание, что в книге, где в основном рассказано о первых краевых руководителях партии, написана глава о Якове Григорьевиче Швыдкове. Он появился в городе Новороссийске как‑то неожиданно, сменив на этом посту Николая Ефимовича Тупицина, на первый взгляд интеллигентного, мягкого человека с тихим, каким‑то робким голосом, в очках в позолоченной оправе, за которыми скрывались небольшие серые глаза, и чуть продолговатое лицо. Говорили, что он злоупотреблял спиртным, но, вероятно, его отставка была предопределена больше всего его безынициативностью и бездеятельностью. Грешил с зельем и бывший первый секретарь, Грозный Серафим, как его называли, — Серафим Никодимович Шурин, но об этом знали немногие, и в дни просветления, а их, конечно, было больше, был неудержим в делах, начинаниях, действительно строг и принципиален, и его, по — моему, и боялись, и уважали.

И когда в городе появился Швыдков, высокий, подтянутый, с сохранившейся военной выправкой, с гордо посаженной крупной головой, обрамленной густой шапкой каштановых волос, и пытливыми, вдумчивыми глазами — многие поняли сразу, что пришел настоящий руководитель, радушный хозяин, решительный, требовательный. Он был переведен из Туапсинского горкома партии, где плодотворно и с полной отдачей сил трудился много лет.

И об этом довольно подробно, честно, тепло написал в своей книге В. Салошенко, который работал с ним в тесном творческом содружестве, возглавляя в то время Новороссийский горком комсомола. Мне кажется, что Яков Григорьевич особо выделял своего комсомольского секретаря — красивого, смекалистого, хорошо владевшего музыкальными инструментами.

Собрав единомышленников, сильную команду, среди которых были и председатель горисполкома В. И. Сорокин, Б. Ф. Пупко, В. Г. Прохоренко, Т. А. Мартиросян, Г. Н. Наджарян, В. А. Гордиенко, Н. Ф. Хворостянский и А. И. Протопопова — они много полезного и жизненно важного сделали для города.

Ну и совсем немного о С. Ф. Медунове.

Мы уже работали с И. Н. Дьяковым после «великой» перестройки в Москве, он — в Департаменте продовольственных ресурсов, я — в Российском Фонде Мира. Из рассказов мужа и некоторых его работников я знала, что Сергей Федорович действительно пострадал незаслуженно, что он тяже — до болен, потерял жену, сына, рядом были только старший сын и невестка.

Как‑то в Фонд пришел Роман Мотыжов, наш земляк, в прошлом работал в комсомоле, в каком‑то райкоме, здесь, в Москве, затем в какой‑то финансовой компании, потом вдруг — в администрации патриарха Алексия и, наконец, был назначен настоятелем одной из церквей г. Саратова. Странное, если не сказать больше, преображение.

Он был вхож в дом к Сергею Федоровичу в Москве, говорят, что помогал ему. Тогда он обратился с просьбой отвезти Сергея Федоровича на концерт певицы Зыкиной, которая его пригласила.

Сергей Федорович был неузнаваем. Похудевший, осунувшийся, с букетом цветов в подрагивающей руке, но все равно с какой‑то божьей искрой в глазах, держался молодцом.

Он расспрашивал о муже, не преминув сказать: «А знаете, он, ваш Дьяков — один из немногих, кто никогда не сказал обо мне плохо и не бросил вослед камень. Я‑то ведь все равно обо всех все знаю, так что спасибо ему за все!»

А в это время, выйдя на сцену и обращаясь ко всем, любимая народная артистка Л. Г. Зыкина сказала: «В этом зале сидит очень заслуженный, по — настоящему хороший человек, мой большой друг, бывший первый секретарь Краснодарского крайкома партии Сергей Федорович Медунов, и я рада здесь сказать, что этот человек, так незаслуженно обиженный руководством страны, полностью реабилитирован, ему вернули все его награды и доброе имя. И я прошу Вас, Сергей Федорович, подняться на сцену».