Георгий Кублицкий - В стране странностей

• Название: В стране странностей
• Автор: Георгий Кублицкий
• Жанр: Публицистика
• Год: 1970

Писатель Георгий Кублицкий полтора десятка лет путешествовал по зарубежным странам. Он не раз бывал в Соединенных Штатах Америки, на Ближнем Востоке и во многих государствах Европы. Среди его книг, написанных для детей и юношества, — «Иностранец в Нью-Йорке», «Восьмое чудо света», «По материкам и океанам», «Фритьоф Нансен» и другие. В этой книге рассказывается о том, как живут люди в трех странах, расположенных недалеко друг от друга, в трех королевствах. У народов этих стран немало общего, но еще больше различий. У каждого — свой быт, свои обычаи и привычки, свои заботы, свои радости. .

В книге использованы фото автора и репродукции из зарубежных иллюстрированных изданий

Оформление В. Добера

Прим. OCR: Конечно это Европа конца 60-х. Но тем и интересна.

---

В медных подсвечниках потрескивают свечи, коридор освещен керосиновыми лампами: в гостинице нет электричества. У окон второго и третьего этажа на железных крюках висят мотки крепкой длинной веревки. Если вспыхнет пожар — спускайся в окно по веревке: деревянный дом может сгореть быстрее, чем ты найдешь выход.

Дождь лил всю ночь. Утром было 5 градусов тепла. Нам предстоял подъем на знаменитую Дальсниббу.

У въезда на дорогу стояла хижина. Оттуда вышел человек в форменной фуражке. Он внимательно осмотрел автобус, приветливо помахал рукой и скрылся в дверях.

Дорога вошла в снежный коридор. Пассажиры хватали пригоршни мокрого снега прямо из окон. По бокам поднимались длинные железные трубы. Весной лишь по их верхушкам, чуть торчащим над снежной поверхностью, можно найти дорогу, чтобы расчистить ее.

Что такое Дальснибба?

Над головокружительной бездной висел белый деревянный помост. Казалось, что он вот-вот сорвется в пропасть. Внизу, в просветах мутного тумана, угадывалось зеленовато-бурое дно долины, испятнанное снегом. Так выглядит весной тундра, когда летишь над ней на самолете.

Мы постояли над бездной, пока не закоченели, потом поиграли в снежки, поругали дурную погоду, помешавшую нам хорошенько рассмотреть то, что должно было открыться внизу, и поехали обратно.

Когда машина поравнялась с придорожной хижиной, оттуда вышел уже знакомый нам вежливый дядька в фуражке с ярко начищенной медной кокардой. Он опять приветливо помахал рукой и поднялся в автобус. Я думал, что он поздравит нас с благополучным окончанием рейса на Дальсниббу и посоветует шоферу быть осторожнее при спуске. Но дядька пересчитал нас и вытащил из кармана желтую квитанционную книжку.

Оказалось, что дорога на Дальсниббу частная и за проезд по ней надо платить с каждой машины и отдельно с каждого человека. В средние века подобным сбором феодалы облагали купцов, проезжающих через их владения.

Это была первая частная дорога, по которой я проехал в Норвегии. Таких дорог в стране не очень мало. Их можно покупать и продавать. Захотел владелец закрыть проезд — возьмет и поставит шлагбаум.

Озерко или часть реки тоже могут оказаться в частном владении. За то, чтобы посидеть с удочкой на бережку, надо заплатить хозяину.

Как-то мы попросили сделать короткий привал в приглянувшейся нам местности. Но шофер сказал, что леса вокруг дороги — частные. Мы медленно поехали дальше, однако поблизости так и не нашлось местечка, где можно было бы поставить машину и посидеть на траве без предварительных переговоров с землевладельцами.

И теперь, увидев по дороге от Дальснибба пасущихся неподалеку северных оленей, я на всякий случай робко спрашиваю шофера:

— А этих оленей снять можно? Они чьи?

Оказывается, можно. И бесплатно. Я крадусь с фотоаппаратом, спотыкаясь на скользких камнях. Олени настораживаются, а затем убегают вниз по склону.

Еще несколько десятков километров — и мы достигнем Ютунхейма, «жилища гигантов», самого высокого плоскогорья страны.

Последние березовые рощи остаются внизу. Потом исчезают и отдельные деревца. Впрочем, нет, не исчезают. Карликовое растеньице, высотой с куст полыни, — это тоже береза. Я видел такие березы и ивы в таймырской тундре и вот снова встретил их в чужой стране.

Еще сто, еще двести метров подъема… Вокруг только травы да мох. Пахнет талым снегом. Каменные колоссы вздымаются к небу. Груды валунов нагромождены возле голубых ледников. Горизонт изрезан горными пиками. И над всем этим горным миром поднимаются Гальхёппигген и Глиттертинн — норвежские Казбек и Эльбрус. Их вершины только немногим не достигают двух с половиной километров. Когда великий ледник давил Скандинавию, шлифуя скалы и сглаживая податливые горы, оба гиганта незыблемо поднимались над ледяным миром.

На горном озере за гостиницей — лед. А снимок сделан в июле…

Прекрасен Ютунхейм! Как будто и нет ничего, кроме камня, воды, снега и льда. Краски — блеклые, серовато-зеленые. Но как вольно дышится на этих высотах! Недаром сюда собираются альпинисты и любители природы, чтобы здесь, на орлиной высоте, испытать крепость воли и мускулов, побродить по оленьим тропам, обжечь лицо горным солнцем.

Раньше, когда у крестьянина в долине под Ютунхеймом подрастал старший сын, отец предлагал ему выбор: либо встать к плугу, чтобы потом унаследовать ферму, либо сдружиться с ружьем, чтобы охотиться в горах. И старший сын почти всегда поднимался из долин к манящим ледникам.

«Вчера вечером вернулся с Ютунхейма как новый и лучший человек».

«… В снегу и во льду, прекрасная погода, великолепие красок, светлые лунные ночи высоко в горах. Подобного я никогда не переживал даже во сне».

Так писал великий норвежский композитор Эдвард Григ. Он много путешествовал по стране, но, кажется, больше всего любил Ютунхейм.

Уже на склоне лет, тяжело больной, он захотел снова подняться в мир синих глетчеров. Дорога была тяжелой, повозка, на которой ехали Григ и его жена, провалилась в яму. «Дождь лил на нас, но мы пели веселые песни и были счастливы, как дети…» — вспоминал он потом.

Словоохотливые медведи

Линия маршрута нашей поездки поперек страны оказалась ужасно путаной. Она перечеркивала несколько плоскогорий, местами поворачивала назад под острым углом, дважды выписывала замысловатые петли.

Нас обдували ветры многих перевалов. Мы видели по крайней мере сотню озер и несчетное число водопадов. Наш путь извивался по долинам. В центре страны, неподалеку от Ютунхейма, мы неожиданно пересекли ветвь Согне-фиорда — так далеко протянулась в пределы горного мира голубая рука океана.

Но не пора ли кончать главу о горах и долинах Норвегии? Нам предстоит еще знакомство с западным побережьем и севером «длинной страны», не похожим на ее восток и центр. Задержимся на плоскогорьях еще немного ради знакомства с Пекки и Лиссой и разговора на озере Ванг, а потом без промедления пустимся дальше.

По дороге к этому горному озеру скатываемся из горной мшистой тундры в яблоневые сады долины. Едем мимо древней деревянной церкви, поставленной восемь веков назад и готовой, на радость туристам, простоять еще долгие годы — так крепко ее построили и надежно просмолили. Едем вдоль склонов, где крестьяне окучивают картофель, пятясь в гору — иначе осыпается земля вдоль косогоров, — где сено возят на легких санках, потому что любая повозка тут перевернется. Едем над веселой речкой, где устроены платные мостки для рыболовов. Едем вдоль старой дороги, проглядывающей кое-где сквозь поросль кустарника насыпями и каменными устоями разрушенных мостов.

Ивар, сложив руки рупором, выразительно трубит: по этой древней дороге ездили из Восточной Норвегии в Западную короли, рыцари, носились гонцы, основатели славной профессии почтальонов, к которой имеет честь принадлежать Ивар. Еще не доезжая до постоялого двора, гонец трубил в рог, вот так, — Ивар оглашает трубным звуком автобус, — чтобы ему поскорее приготовили смену лошадей.

Тем временем в придорожной зелени замелькали одинаковые плакаты- два медведя и подпись: «Пекка и Лисса». Реклама порошка, предохраняющего меха от моли? Приглашение посетить зоопарк? Но в Норвегии закон запрещает держать диких зверей в неволе и особенно получать деньги за их показ.

Ага, вот и разгадка! Пекка и Лисса — два раскормленных бурых медведя. Они разгуливают за большой бетонной оградой, над которой со стороны дороги натянута мелкая, как сито, металлическая сетка. У сетки — толпа зрителей.

— Зачем это? — спрашивает Марк, внимательно ощупывая сетку. — Ведь медведь разорвет ее одним ударом лапы.

Древняя церковь в Боргунде напоминает деревянные церкви нашего Севера.

— Да, — соглашается один из зрителей. — Но зато вы не можете просунуть сквозь нее фотоаппарат, чтобы сфотографировать медведей. Вам придется купить их фото вон в том киоске.

У киоска огромный щит с надписью на нескольких языках. «Нас зовут Пекка и Лисса, — прочел я, — мы родились в Финляндии». До чего же толковые медведи — собственнолапно написали автобиографию!

«Мы приехали в Норвегию семи месяцев от роду. Нас выпустили в лес, но мы переплыли через озеро Миклеваттен и с радостью зашли в первый попавшийся двор».

Далее словоохотливые медведи рассказывали, как после разных приключений они попали сюда, в этот бетонный загон.

«Здесь нам хорошо, — лицемерно уверяли Пекка и Лисса. — Но как долго это продлится?»

Чтобы читающий плакат не ломал зря голову над смыслом-последней фразы, в которой медведи почему-то выражали неуверенность в будущем, рядом крупными буквами было написано: «Купите один медвежий значок за две кроны. Это наш единственный доход!»