Юрий Ростовцев - Виктор Астафьев

• Название: Виктор Астафьев
• Автор: Юрий Ростовцев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-235-03216-3

Кажется, нет такой стороны жизни и творчества Виктора Астафьева, которую еще не исследовали литературоведы и журналисты. Широкое и пристальное внимание к писателю привлекают прежде всего художественное своеобразие и социальная острота его произведений. Однако, несмотря на видимое обилие материалов, отсутствие «белых пятен» в биографии литератора, широкий круг почитателей его таланта часто не имеет цельного представления о его жизни, взглядах, художественных принципах. Хотя сам автор, известный журналист Ю. Ростовцев, считает, что его книга — всего лишь штрихи к портрету, страницы творческой судьбы писателя, ему удалось представленные в ней материалы связать в единое целое и проследить основные вехи биографии и творчества Астафьева.

---

Известная ныне всей России Овсянка была когда-то обычным сибирским поселением, возникшим во второй половине XVII века на берегу реки Енисей. Расположилось оно в 20 километрах вверх по течению от Красноярского острога, основанного в 1628 году.

По распоряжению воеводы Андрея Дубенского атаман Михаил Кольцов от реки Качи привел к устью реки Маны на стругах отряд казаков для заготовки в этих местах леса, нужного «для острожного ставленья», и установил у Майского быка для «бережения» караул. Такие сведения приводит местный журналист и краевед Владимир Виговский в своем очерке «Свет Овсянки».

Это было последнее к югу Красноярского уезда русское поселение пашенных крестьян на правом, более безопасном берегу Енисея, при котором находился небольшой остров, призванный охранять население в случае набега кочевников, отрядов киргизских князцов, из-за реки Маны и защищать, наряду с другими селениями, Красноярск с флангов. Потому, наверное, и ближайшая речка называется Караульной.

«С уверенностью можно утверждать, что Овсянка появилась не позже 1671 года. В тот год была проведена первая подворная перепись жителей Красноярского уезда. Запись переписной книги гласит, что „лета 7180 году сентября в 30 день по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича“ в деревне Овсянка числилось шесть дворов, да еще один двор на Усть-Мане. Это первое упоминание деревни Овсянка Красноярского уезда в дошедших до нас документах, поэтому именно 30 сентября 1671 года является пока официальной датой возникновения ее как населенного пункта». Так уже в наши дни архивные изыскания краеведа-любителя существенно дополнил профессиональный историк, ныне директор Дивногорского городского музея Игорь Федоров.

Все дальнейшие сведения об историческом прошлом села Овсянка и его окрестностей буду приводить по работам этих двух авторов, ссылаясь лишь на имена исследователей.

Итак, в 70-е годы XVII века в поселении на реке Овсянке (так называлась поначалу Фокина речка) насчитывалось семь служилых людей, а в 1702-м — пятнадцать, в том числе «один новокрещен из ясачных». Вооружены они были мушкетами.

В обязанность этих государевых людей входил сбор ясака (дань в знак подданства) с местного ясачного населения (там, где основан был Красноярский острог, обосновались аринцы, по реке Мане селились камасинцы). Кроме того, они транспортировали грузы, обороняли уезд от «немирных» соседей, в более поздние времена — конвоировали ссыльных.

В «Переписных книгах Красноярского уезда» того времени, в списке «Конная сотня» значатся: «Ивашко Фокин, сын Малово живет в д. Овсянке, а у него сын Онтонко Юл.». В «Пеших служилых людях» читаем: «Федька Юрьев, сын Софии, живет в д. Овсянке, а у него детей Ивашко 17 л., не в службе, да Ивашко ж 10 л.»; в «черкасах» (видимо, казаки из запорожцев): «Тимошка Ларионов сын Тюменец, живет в д. Овсянке, а у него 2 пасынка Спирка 10 л., Тишка 7 л.».

Включены в списки овсянских служилых людей и «Алешка Фокин, сын Малово», «Федька Яковлев, сын Коркунов», «Лучка Савин, сын Кривогорцицы» и «Якунько Федоров, сын Софьин, у отца своего».

Запашка Овсянки в то время составляла более 36 десятин. Сеяли рожь-ярицу, овес, пшеницу, ячмень. Принадлежащие ей покосы тянулись в степи по реке Мане и ее притоку Сарату.

Работая в архивах, В. Виговский установил, что по соседству с Овсянкой вверх по Енисею на реке Слизневой стоял хутор атаманского сына Ивана Злобина. Довольно крупное хозяйство включало избу на подклете, амбар, баню и, повыше реки Слизневой, мельницу, два коня, кобылу, четыре коровы, две телки, две свиньи. Рабочую силу составляли новокрещеные холопы — «Калмык Андрюшка и девки 10, 15 лет».

Проводивший свое исследование в 1977 году краевед и не предполагал, как для нас важно это место. Позднее Игорь Федоров уточнил: «Впоследствии хутор вместе с мельницей Злобиными был заброшен. И лишь спустя двести лет в устье р. Слизневой чудаковатым пришлым мужиком Павлом, прозванным овсянцами Мазовым, вновь была построена мельница. Мельник этот — Павел Мазов, а по паспорту Павел Яковлевич Астафьев — был родным дедом будущего русского писателя Виктора Петровича Астафьева».

Сам писатель о своих предках подробно рассказал в автобиографии, которую написал в конце 2000 года. Текст очень хлесткий, даже жесткий. Перепечатав его, всегдашняя первая читательница Астафьева, его жена Мария Семеновна, была удивлена и даже раздосадована.

— Витенька, зачем ты написал все это?

— Пусть знают, — последовал резкий и короткий ответ.

В автобиографии писал он, в частности, следующее:

«…Мой прадед Яков Максимович Астафьев (Мазов) пришел в Сибирь из Каргопольского уезда Архангельской губернии со слепою бабушкой поводырем. Происходил он из старообрядческой семьи, не пил горькую, не курил, молился наособицу, был от рождения башковит и в преклонном возрасте тучен телом.

Еще будучи подростком, похоронив или с кем-то оставив бабушку (говаривали, что он с нею еще и в Овсянку переселился, но точных данных на этот счет нету, а очевидцы давно все померли), так вот, будучи еще подростком, прадед мой подался в верховские енисейские села, где нанимался работником на водяные мельницы. Там он освоил мельничное дело и заработал денег, которые зашил в драную меховую шапку и бросал ее где попало, чтобы капитал не украли и капиталиста не ограбили. Об этом со смехом рассказывал мой дедушка Павел Яковлевич Астафьев, единственный сын Мазовых Анны и Якова.

На капиталы, нажитые трудом праведным, Яков Максимович построил мельницу на речке Бадалык за городом Красноярском. Город бурно строился и развивался, леса вокруг него вырубались на строительство и выжигались под пашню. Речка Бадалык измельчилась, летами начала пересыхать. Мельничных мощностей хватало смолоть мешок зерна, а потом ждать накопления воды в пруду. В конце концов Яков Максимович бросил мельницу на Бадалыке и пошел искать новое место. Побывал он в селах Торгашино, Есаулово и еще где-то, везде на речках стояли мельницы и работали с полной нагрузкой. Прадед пошел в село Базаиху, а там, на речке Базаихе, стоит уже две мельницы, и одна из них на механическом ходу.

Были у прадеда в Базаихе родственники или знакомые, и они подсказали ему, что за перевалом бурно развивается село Овсянка, а мельницы в нем вроде и нету. Яков Максимович построил на краю села Овсянка маленькую избушку, и, то ли оттого, что маленькая избушка была в пазах мазана глиной, иль потому, что примазался к селу, его здесь назвали Мазовым, а все его потомство, и меня в том числе, звали Мазовскими. Я не только поносил в детстве прозвище Витька Мазовский, но и пережил избушку прадеда. Еще в 1980 году, когда я переехал из Вологды на родину, избушка подлаженная, с фундаментом и верандочкою, и все еще мазанная по пазам, стояла на месте, но затем ее продали хозяева, наездом бывавшие в ней, и на месте ее сейчас стоит кирпичный особняк в два этажа, пустующий и летом, и зимою. Кто-то вложил в это сооружение ворованные деньги и затаился.

Прадед же, Яков Максимович, переселившись в Овсянку, начал осваивать речку Большую Слизневку, которая в то время называлась Селезневкой. Был прадед могуч и трудолюбив, он на себе таскал бревна из лесу, а в прежние времена лес произрастал прямо от овсянской околицы и до обеих речек, Малой и Большой Слизневки. Помню я, что Большая Слизневка была по обоим берегам заросшая красивым сосняком. Несколько сосен с обрубленными сучьями, напоминающими нищенку… еще стоят по огородам нынешнего поселка, где лес-промхозовских рабочих и сплавщиков, с их устарелыми хибарами, окружили и под гору спустили со всех сторон напирающие, нахрапистые дачники, и где еще сохранился бугорок от насыпи, а в правом берегу часть сруба мельничной плотины».

Любопытные сведения о жизни и обычаях овсянцев обнаружены И. Федоровым в документах русских и иностранных путешественников. В путевых дневниках Мессершмидта овсянские жители характеризуются как искусные мастеровые. Весной 1723 года, готовясь продолжить спуск вниз по Енисею, заезжий гость обратился к красноярскому воеводе Дмитрию Козьмичу Шетневу с просьбой о постройке карбаса — специальной большой устойчивой лодки с каютой. Воевода поручил заказ именно овсянцам. Причем лодка оказалась так ловко сделанной, что воевода оставил ее для своих нужд, отдав Мессершмидту взамен три своих старых суденышка.

Приверженность овсянских крестьян к охотничьему промыслу подчеркнул немецкий исследователь профессор Петр Симон Даллас. Будучи в Овсянке в октябре 1771 года, он сообщает о том, что овсянцы имеют «прилежание и промысел звериною ловлею, рыбою и другими пропитание доставляющими ремеслами» и навыки эти переходят от «праотца к потомкам».

Излюбленными местами охоты были горы, лежащие вверх по реке Мана, где добывались соболи, рыси, росомахи и медведи. В конце осени — начале зимы овсянцы силками ловили кабаргу, из шкур которых приготовляли замшу. Рассказывая о рыбной ловле, путешественник отмечает, что «водится в реке Мане также великое множество рыбы, а особливо различных родов форелов» — особенно любимая овсянцами рыба, «которую именуют леноком». Основное все же занятие здесь, указывает рассказчик, — хлебопашество и скотоводство, «к чему они (местные жители. — Ю. Р.) на реке Мане удобные места и особые также скотские дворы имеют».