Владимир Бобылев - Внешняя политика России эпохи Петра I

• Название: Внешняя политика России эпохи Петра I
• Автор: Владимир Бобылев
• Издательство: Издательство Университета дружбы народов
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1990
• ISBN: 5-209-00234-9

В книге освещается внешняя политика России в период петровских преобразований. В ней дается анализ предпосылок борьбы Российского государства за выход к Черному и Балтийскому морям, укрепления позиций России на Дальнем Востоке и берегах Каспия, определяется роль России в европейской международной политике после Ништадтского мира, характеризуется деятельность русской дипломатии, вскрывается процесс превращения России в великую европейскую державу.

Книга рассчитана на научных работников, преподавателей, аспирантов, студентов и всех, кто интересуется героическим прошлым русского народа.

---

Существенную роль в этом сыграла и гибкая политика правительства Петра по отношению к тем странам, которые Англия намеревалась направить против России. Удачно используя противоречия между западноевропейскими державами, русская дипломатия смогла нейтрализовать большинство из них, оставив, таким образом, Англию в полном одиночестве решать проблему «умиротворения» России, что было ей явно не по силам.

В своей деятельности русская дипломатия опиралась на успехи молодого балтийского флота и армии. Блестящая победа при Гренгаме и десанты 1719, 1720 и 1721 гг. окончательно подорвали возможность Швеции к сопротивлению и показали неспособность английского флота изменить исход Северной войны.

Доверившись посулам английской дипломатии, Швеция получила лишь три года войны на собственной территории, принесшие шведскому народу неисчерпаемые страдания и разорения. Надежды же правящих кругов Швеции ценой уступки Георгу I Вердена и Бремена вернуть прежние владения на востоке рухнули Брошенная затем Англией на произвол судьбы, Швеция уже не имела иного выхода, как принять условия мира, продиктованные ей Россией

Глава III Россия и европейская, международная политика после Ништадтского мира 1721–1725 гг.

Историческая победа русского народа в Северной войне знаменовала собой выполнение самой важной задачи внешней политики, стоявшей перед Русским государством на протяжении нескольких веков. Утверждение России на берегах Балтики открыло широкие перспективы для дальнейшего экономического, политического и культурного развития страны, внесло коренные изменения в международное положение России, ставшей в результате Северной войны великой европейской державой. Кампредон, представлявший с 1721 г. интересы Франции в России, писал, что военное превосходство России на Балтике является подавляющим и «при малейшей демонстрации его (Петра. — В. Б.) флота, при первом движении его войск ни шведская, ни прусская, ни польская корона не осмелятся ни сделать враждебного ему движения, ни шевельнуть с места свои войска. Он один из всех государей в состоянии заставить уважать свой флаг». Суммируя эти наблюдения, французский дипломат приходит к выводу, что теперь Россия является «одной из главнейших держав в Европе».

После Ништадтского мира экономические и военно-политические интересы России на Балтике, Каспийском, Черном морях и восточноевропейском регионе определили основные линии внешнеполитического курса русского правительства. При всем их разнообразии и пространственной изолированности эти проблемы были взаимосвязаны, ибо разрешались они в рамках единой европейской системы государства. Стремительно ворвавшись на авансцену континентальной политики, Россия стала деятельной участницей европейского сообщества. Ее превращение в субъект общеевропейской международной политики, обладавший высокой инфлуирующей способностью, заставил другие державы включать «русский фактор» в собственные внешнеполитические программы. Поэтому любые локальные акции русского правительства в отношении Швеции, Польши, Турции и Ирана вызывали немедленную реакцию в столицах западноевропейских держав, это немедленно сказывалось на состоянии отношений России с Австрией, Англией, Францией, Данией и Пруссией. Все это заставляло русскую дипломатию учитывать весь комплекс взаимосвязей в международных отношениях и моделировать многовариантную возможность их изменения при реализации своих внешнеполитических планов.

Важное место в деятельности русской дипломатии послеништадтского времени занимал вопрос о юридическом оформлении российского великодержавия, сущность которого сводилась к официальному признанию ведущими государствами Европы и Азии императорского титула Петра Алексеевича. Правящие круги России придавали этому вопросу исключительно большое значение, поскольку признание императорского титула за государями дома Романовых они не отделяли от признания новых границ России и законности в международно-правовом отношении присоединения к ней Восточной Прибалтики.

После завершения Северной войны балтийская проблема для русского правительства в территориальном отношении была в целом решена. С приобретением выхода в Балтийское море она приобрела новое содержание, суть которого составляли вопросы развития балтийской и европейской торговли, проблемы зундской пошлины и задачи предотвращения шведского реванша.

Ключевое место в новой балтийской политике России, естественно, занимал вопрос о русско-шведских отношениях, от состояния которых зависело и решение всех других проблем. В Петербурге понимали, что даже ослабленная в ходе Северной войны Швеция в силу своего географического положения является страной, участие которой в войне против России не только парализует всю русскую балтийскую торговлю, но и может стать плацдармом для вторжения в пределы русского севера и русской Прибалтики.

Заключение Ништадтского мира не устранило серьезные экономические и политические противоречия между двумя странами, которые зародились еще в XVI–XVII вв. Лишь благодаря явному преимуществу России эти противоречия были загнаны на самую глубину русско-шведских отношений, готовые со временем вырваться наружу в виде нового вооруженного столкновения. Изменение расстановки сил на Севере Европы заставило наиболее агрессивные круги в шведском правительстве на время смириться с реальностями ништадтской политической системы, хотя мысль о возвращении Восточной Прибалтики не оставляла их даже в момент подписания мирного договора с Россией. Конечно, в Стокгольме понимали, что Швеция не в состоянии решить эту проблему без достаточной подготовки и без поддержки союзников, в связи с чем идея реванша рассматривалась шведской столицей в плане коалиционной борьбы с Россией. Русский посол в Дании А. П. Бестужев писал летом 1722 г., что «на постоянность дружбы шведской весма полагаться и верить никоим образом не возможно», однако до тех пор пока «малое время не отдохнув, без помощи кого третьего, корона шведская явно в предосуждение вашего императорского величества не вступит». Особые надежды возлагались в Швеции на Францию, которая словами Дюбуа уверяла правительство Фридриха I, что после смерти Петра ему удастся «вернуть без сопротивления все завоевания царя». Удобным моментом для достижения этой цели в Стокгольме считали русско-турецкую войну, в ходе которой будет значительно подорван военный потенциал России. И казалось, что такой момент скоро наступит.

Активность России на Каспии летом 1722 г. вызвала крайне негативную реакцию османского правительства, увидевшего в этом покушение на его планы захвата Закавказья и выхода Турции к берегам Каспийского моря. Угроза нового столкновения с Портой, которое могло вылиться в затяжную войну на нескольких фронтах, заставила русское правительство со всей серьезностью отнестись к проблеме обеспечения абсолютной безопасности северных границ страны.

В русских политических кругах вполне отдавали себе отчет в том, что Ништадтский мир не является достаточно прочным гарантом умиротворения правящих кругов Швеции. Таким гарантом по мнению Петербурга мог бы стать только союз России со Швецией.

Идея превращения недавнего врага в союзника с целью предотвращения возможных реваншистских выпадов со стороны северного соседа и отрыва его из политических объятий Англии зародилась у Петра еще в период Аландского конгресса. В мае 1718 г. Петр писал А. И. Остерману, что «мы намерение имеем с короною шведскою не токмо сей мир учинить, но и вечною дружбою обязатца, чрез что не токмо можем себе безопасно от всех протчих учинить, но и баланс в Европе содержать и можем мы потом кого сами заблагорассудим к себе в ту же приязнь принять». Данной линии по отношению к Швеции русское правительство придерживалось и после Ништадтского мира, хотя в задачи будущего русско-шведского союза были внесены некоторые коррективы.

По замыслам русского правительства новый Северный союз должен был бы обладать многоцелевыми возможностями и достаточно большим радиусом действия.

Помимо устранения шведского реванша и укрепления политических позиций России в Северо-Восточной Европе правительство Петра рассчитывало через русско-шведский альянс включить в сферу своего влияния западную часть Балтики в целях достижения наиболее благоприятного режима для русской торговли, чему открыто сопротивлялась Дания и поддержавшие ее Англия, Франция и Голландия.

Суть противоречий России со своим бывшим союзником заключалась в отказе датского правительства удовлетворить требование Петра о беспошлинном проходе русских торговых судов через Зунд, что могло тяжелым финансовым бременем лечь на русскую торговлю, находившуюся в стадии своего становления. Необходимы были очень сильные политические средства давления, чтобы заставить датское правительство пойти настречу Петербургу в данном вопросе. И таким средством мог стать русско-шведский союз. В этом заключалось и «второе дно» данного блока — переключить реваншистские устремления Стокгольма с Восточной Прибалтики на возвращение утраченных им владений в Германии и восстановление положений Роскильдского трактата 1658 г., по которому Швеция пользовалась правами беспошлинного прохода ее кораблей через Зунд. Разумеется, русское правительство как «старший партнер» по будущей коалиции и как руководитель поворота внешнеполитического курса своего союзника с востока на юг не собиралось доводить агрессивность Швеции до ее практического воплощения. Петр считал, что искусной имитации данной политики будет вполне достаточно для того, чтобы датское правительство стало более сговорчивым. Важную роль в достижении этой цели должен был сыграть и герцог голштинский Карл-Фридрих, привлеченный Петром на сторону России в конце Северной войны. Переезд племянника Карла XII в Россию вызвал серьезную озабоченность и тревогу в Копенгагене, поскольку там хорошо было известно о его стремлении вернуть себе захваченный Данией в ходе Северной войны Шлезвиг. Не было секретом для датского правительства и предложение Карла-Фридриха, сделанное Петру, прорыть глубоководный канал через территорию его герцогства, который соединил бы Балтийское море с Северным в обход Зунда. Все это привело к резкому охлаждению отношений между Россией и Данией и напряженности в русско-французском диалоге, поскольку Париж, как и Лондон, гарантировал Дании ее владение Шлезвигом.