Николай Никитин - Потерянный Рембрандт

• Название: Потерянный Рембрандт
• Автор: Николай Никитин
• Жанр: История

---

Антиквары переглянулись. Шамшин зачесал в затылке.

- Вы знаете адрес вашей мамаши в Москве? - спросил Бержере.

- Нет.

Антиквары мрачно повернули к выходу. Лялька подмигнула Шамшину и показала ему язык.

Около ворот состоялось совещание.

- В Москву... - сказал Бержере. - Надо разыскать старуху. Собственно, куда ей деться в Москве? Ясно, она будет гденибудь среди антикваров. Василий Игнатьевич, едемте в Москву. Расходы на мой счет!

Шамшин пробовал сопротивляться. Но Бержере был настойчив.

- Ехать! Иначе упустим. Ясно... Старуха повезла картины на продажу!

- Да! Надо ехать... - сказал Юсуп.

Шамшин испугался.

- Видите, у меня дела...

- Какие там дела? - энергически заявил Бержере.

- Я только вечером сумею вам дать ответ: поеду я или не поеду.

- Вечером? Ничего подобного! Вечер уже сейчас! - Бержере необыкновенно воодушевился. - Вечером мы будем уже сидеть в поезде и пить красное вино. - Он посмотрел на часы: - Поезд отходит через два часа... Я еду на вокзал. Заказываю носильщику билеты для троих. Потом еду домой, забираю продукты и чемодан... и ужинаем мы в вагоне! Пошел... - сказал он, садясь в сани и дотронувшись до плеча извозчика, и уже с ходу крикнул:

- Встреча в вестибюле!

.Юсуп сел на своего извозчика. Шамшин остался на Разъезжей.

- Что делать, черт возьми!

Накаленная атмосфера заразила его. Он почувствовал, что иного выхода нет... Или все позорно проваливается, или надо как-то действовать... Он снова бросился на второй этаж, надавил звонок изо всей силы. Лялька открыла.

- Где мать?

- Спит...

- Буди! Некогда спать... Через два часа она едет в Москву.

- Да ты с ума сошел!

- Буди скорей.

На крик вышла в переднюю старуха, седая, напудренная, подстриженная, с подмазанными губами, в прекрасном суконном платье лилового цвета. На руке у нее бренчала золотая браслетка, а на носу торчало маленькое пенсне без оправы, так называемая "бабочка".

- Я не поеду, - сказала она.

Шамшин понял, что старуха все знает. Лялька ей, несомненно, разболтала.

- Агния Николаевна, - сказал он решительно. - Нам уже некогда убеждать друг друга. Я сейчас еду на вокзал, заказываю вам билет у носильщика... Я еду в десять, вы в одиннадцать! В Москве я вас встречаю и устраиваю у своих знакомых.

Все расходы на мой счет.

- Я не понимаю, Василий Игнатьевич, зачем мне ехать?

- Агния Николаевна, вы в Москве все поймете.

- Я не хочу тащиться в Москву неизвестно зачем.

- Как неизвестно? Я продаю картину... Это вам известно?

- Известно.

- Вы владелица этой картины, это вам известно?

- Ну, не совсем...

- Вы с продажи получите десять процентов.

- Василий Игнатьевич, - вдруг важно сказала старуха и высморкалась в маленький кружевной платок. - Простите меня, за кого вы меня принимаете?

- Как за кого? - Шамшин опешил и посмотрел на Ляльку, обращаясь к ней за помощью.

Лялька повела плечами и улыбнулась.

- Я вас очень уважаю, Агния Николаевна, - сказал Шамшин, - но вы сами понимаете, все помимо моей воли так неожиданно обернулось, мои антиквары...

- Мне нет дела до ваших антикваров, - резко перебила старуха. - Я не могу Лялечку оставить без глаза! Это во-первых... А во-вторых: какой мне интерес?

- Я же вам сказал...

- Вы мне ничего не сказали. Что значат ваши проценты?

Пятьдесят рублей, сто, триста... Я ведь ничего не знаю. Зачем я поеду? Я не девчонка, мотаться взад-вперед, неизвестно зачем. ,

- Да... - Шамшин вздохнул. - Я об этом не подумал.

- Вы странный человек, Василий Игнатьевич... Как будто не от мира сего! - наставительно произнесла старуха и сняла дрожащее пенсне. - Не желаете ли чаю?

- Благодарю вас, некогда! Агния Николаевна, я умоляю

вас...

Шамшин приложил руку к сердцу. Он уже вошел в отру, бес азарта им овладел. Он решил подействовать на воображение.

- Агния Николаевна! Это, конечно, риск. Рискните!

Риск - благородное дело. И вы, может быть, получите несколько тысяч.

Тут он понял, что порет какую-то невообразимую чушь. Растерявшись, он подмигнул старухе. Но пошлых людей сильнее всего убеждает пошлость. Вот почему старуха сперва удивилась, потом задумалась и наконец вопросительно взглянула на дочку.

- Ну, Лялечка... Что ты посоветуешь?

- Право, не знаю, мамочка.

- Да чего не знать? - снова врезался Шамшин. - Ну, потеряете дня три, только и всего... А вдруг?

- Рискнуть?

Старуха опять посмотрела на Ляльку. Лялька, задрав ноги, раскачивалась на стуле.

- Обдерни юбку... Где у тебя юбка? Что за мода?

Лялька захохотала. Старуха рассердилась.

- Я не понимаю, Ляля, ведь Василию Игнатьевичу, некогда. Он спешит... Надо же решать!

- Езжай, по-моему...

- А это не опасно, Василий Игнатьевич?

- Да что вы, Агния Николаевна... Что тут может быть опасного? Люди-то свои... Я вас не в Америку везу. Согласились?

Он схватил ее за руку.

- Я сейчас еду домой, потом на вокзал, потом забрасываю вам картины... Говорю номер носильщика, вы забираете у него билет и... в Москву, в Москву!

Он расцеловал и Ляльку и заодно старуху. Старуха сразу же забегала по квартире, хватая вещи.

Лялька закричала прислуге:

- Даша, вытащите с антресолей чемодан... Да оботрите!

Начался переполох.

Шамшин опрометью скакал вниз по лестнице. Думать уже было некогда...

Ирине была оставлена записка: "Иринушка! Па экстренному делу выехал в Москву дня на три. Вася".

8

Старуха поселилась в одном из московских переулков, в каменном особняке с помещичьим двориком, занесенным пухлым солнечным снегом. Среди снега стояли три восковые замерзшие березы. Все вокруг и в самом домике было очень приятно. Домик, отведенный под маленький музей начала девятнадцатого века, довольно хорошо сохранился. Заведующий музеем, старый художник-реставратор, был большим приятелем Шамшина по винной части. Старуху он приютил в жилой половине дома, которая не экспонировалась, среди красного дерева и ширмочек, около тяжелой круглой изразцовой печки.

Старуха радовалась тихой жизни и готова была жить в этом особнячке до бесконечности. Утром она пила кофе, потом уходила обедать к московской приятельнице и там проводила вечер.

Когда, наступил решительный день, старухе стало страшно, а может быть, ей не хотелось расставаться с московской жизнью.

Она категорически заявила Шамшину, что у нее сосет под ложечкой, что сегодня ночью ее томили скверные предчувствия и что она вообще не согласна на эту авантюру.

- Вы смеетесь надо мной, Агния Николаевна, - заявил испуганный Шамшин. - Отступать уже поздно. Через полчаса сюда приедут антиквары.

- Василий Игнатьевич, я вам говорю, что сегодня не готова... - стояла на своем старуха. - Придут люди, а я не в состоянии связать мысли, не то что говорить...

Шамшин забегал по комнате... Выкурив две папиросы, он сказал старухе:

- Агния Николаевна, раздевайтесь.

Старуха удивленно посмотрела на него.

- Я вам говорю: немедленно раздевайтесь и ложитесь в постель.

- Зачем?

Она сняла пенсне.

- Вы больны. Вы умираете. Буду говорить я за вас. Ложитесь!

Старуха, подчиняясь приказу, молча пошла за ширму и стала раздеваться. Из-за ширмы он услыхал ее веселый, даже интригующий голос: "Я легла, Василий Игнатьевич".

Шамшин раздвинул ширмы. Старуха лежала под одеялом, помолодевшая, томная, румяная, с улыбающимися глазами, почти невеста, ожидающая жениха.

- Что это такое? - строго спросил Шамшин. - Так не годится! Повяжите голову чем-нибудь черным. Сотрите губную помаду... Постойте! Да у вас даже брови накрашены... Все стереть...

Все к черту!

Старуха была недовольна, но ей пришлось подчиниться Шамшину. Когда раздался звонок, Шамшин побежал отворять двери.

- Старуха-то плоха... - сообщил он антикварам. - Боюсь, как бы тут не окочурилась.

Антиквары, покашливая, осторожно, на цыпочках, вошли в комнату. Раскланялись со старухой. Она ответила им, мигнув ресницами. Когда они начали ее расспрашивать, она тупо ткнула в угол, где стоял пакет, зашитый в холщовый мешок. Юсуп вскрыл его. С недоумением антиквары разглядывали привезенные картины, пока не дошли до работы Шамшина.

Бержере покосился на старуху и шепнул:

- Эта?

Шамшин, взяв свою картину, повертел ее, как фокусник, и швырнул на стол. Бержере с недоумением взглянул на нее.

- Ну как?

- По-моему, фальшивка! - холодно сказал Шамшин.

Бержере вздохнул. Ему тяжело было разочаровываться.

- Как быть?.. Подождите. Я съезжу к Вострёцову.

Он не поверил Шамшину. Он заметил в его глазах странный блеск.

Надев свой неизменный черный котелок, Бержере исчез.

9

Профессор Вострецов сидел на пуфике, неподалеку от старухи, и мечтательно оглядывал низкие комнаты сквозь запотевшие стекла очков. Снежинки таяли на его старинной шубе. Изпод бобрового воротника он вытащил седую растрепанную бороду и расправил ее на две акуратных бакенбарды.