Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).

• Название: Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953).
• Автор: Николай Капченко
• Издательство: Информационно-издательский центр «Союз»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9033373-08-6

Третий, завершающий, том охватывает наиболее важный и наиболее насыщенный событиями период жизни и деятельности И.В. Сталина. И хотя уже минуло более пяти десятилетий со дня его смерти, тень Сталина как бы витает над нашей страной, вызывая ожесточенные споры, порождая диаметрально противоположные оценки как самой его личности, так и всей его деятельности: он как бы по-прежнему остается активным участником политических баталий, развертывающихся в современной России.

Автор освещает в третьем томе такие фундаментальные проблемы, как заключение пакта с Германией, дает ретроспективную оценку того, кто оказался в выигрыше от заключения этого пакта – Германия или Советский Союз. Особое внимание уделено раскрытию роли Сталина в достижении победы, его деятельности на посту Верховного Главнокомандующего: здесь, с одной стороны, проанализированы его несомненные стратегические просчеты и ошибки, с другой, – показано поистине колоссальное значение твердости, решительности и железной воли Сталина в достижении победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. Особое место занимает показ деятельности Сталина в развитии отношений с союзниками, где он продемонстрировал присущую ему способность гибко и в то же время бескомпромиссно отстаивать национально-государственные интересы Советской России. Во многом именно благодаря последовательности и твердости Сталина нашей стране удалось в международном плане закрепить итоги купленной столь дорогой ценой победы.

В томе проанализированы истоки «холодной войны», процесс складывания социалистического лагеря, основные цели и принципы, на которых базировалась внешняя политика Сталина в тот исторический отрезок времени. В целом формирование биполярной системы международных отношений после второй мировой войны – одна из исторических заслуг советского лидера, которая пока еще не нашла адекватного отображения в работах о нем. Отдельная глава посвящена долгосрочной стратегии Сталина в вопросах отношений с новым Китаем.

Из поля зрения автора не выпали ключевые вопросы развития внутриполитических процессов в стране в этот период, в первую очередь в сфере духовной жизни. Достаточно детально освещены послевоенные репрессии, в частности, «ленинградское дело», «дело врачей» и другие ключевые аспекты политической жизни страны на закате жизни Сталина. В томе читатель найдет ответ на вопрос о том, почему Сталин не выбрал и в силу каких причин не мог выбрать себе преемника. Финальная часть тома посвящена смерти вождя. Автор высказывает и мотивирует свою точку зрения на злободневную и в наши дни проблему – умер ли Сталин своей смертью или же ему «помогли» умереть.

В целом третий том как бы венчает собой многоплановый анализ политической и государственной деятельности Сталина. Вся она соткана из противоречий, которым нельзя дать однозначную оценку. Примечательно и признание автора, что и для него личность Сталина, даже после написания трехтомной биографии, по-прежнему остается в определенном смысле загадочной. Иными словами, перед историками проблема объективного и всестороннего исследования жизни и деятельности Сталина остается актуальной и в наше время. История еще не вынесла окончательного вердикта этой одной из самых значительных личностей минувшего столетия. Да и едва ли в ближайшее время такой вердикт будет вынесен. Многие сегодняшние оценки и выводы относительно Сталина, несомненно, будут переосмыслены. В конечном счете, последнее слово принадлежит не историкам, а самой истории, где время выступает в роли неподвластного конъюнктуре судьи.

---

«ЧКАЛОВ. Мы никогда ни перед кем не отступим.

СТАЛИН. Чкалов ошибается. Бывают моменты, когда армия должна отступить. Ленин нас учил, – Ленин, это был такой мужик, левого мизинца которого мы не стоим, мужик, который весь был выкован из нержавеющей стали, – Ленин нас учил, – плоха та армия, которая научилась наступать и не научилась отступать. Всякие моменты бывают, товарищи…

Армия, которая научилась наступать, но не обучена в деле отступления, будет разгромлена. Плоха та армия, которая научилась наступать, но которая не научилась отступать. Вот почему я сказал, товарищи, следуя завету товарища Ленина, нашего учителя, относительно армии»[388].

Приведенное высказывание вряд ли нуждается в каких-либо комментариях, оно говорит само за себя. Другое дело – и это обстоятельство также нельзя упускать из поля зрения – высшее советское военное руководство недостаточно уделяло внимания проблемам отступления и в основном было поглощено изучением и разработкой наступательных операций. Хотя на военных учениях, в том числе и высшего уровня, прорабатывались и действия отступательного плана. Но тем не менее они, эти действия, находились в тени и рассматривались, скорее, как некое всего лишь дополнение к военной стратегии советских вооруженных сил. Здесь вина высших военных руководителей бесспорна. Но очевидна также и вина самого Сталина, который не проконтролировал выполнение своих же собственных правильных и реалистических положений относительно отступления в общей стратегии ведения войны. Можно предположить, что в первые дни войны ситуация не развивалась бы столь катастрофически для наших войск, если бы этому элементу военной стратегии прежде уделялось должное внимание.

Когда мы ведем речь о коренных причинах поражений наших войск на первых этапах войны, то концентрируем главное внимание на факторах внутреннего характера. Внешние условия остаются как бы в тени. А они, между тем, играли отнюдь не второстепенную роль. На это обратил внимание Сталин в докладе 6 ноября 1942 г. В частности, он акцентировал внимание на следующем обстоятельстве. «Чем объяснить тот факт, что немцам всё же удалось в этом году взять в свои руки инициативу военных действий и одержать серьёзные тактические успехи на нашем фронте?

Объясняется это тем, что немцам и их союзникам удалось собрать все свои свободные резервы, бросить их на восточный фронт и создать на одном из направлений большой перевес сил. Не может быть сомнения, что немцы без этих мероприятий не смогли бы добиться успеха на нашем фронте.

Но почему им удалось собрать все свои резервы и бросить их на восточный фронт? Потому что отсутствие второго фронта в Европе дало им возможность произвести эту операцию без какого-либо риска для себя.

Стало быть, главная причина тактических успехов немцев на нашем фронте в этом году состоит в том, что отсутствие второго фронта в Европе дало им возможность бросить на наш фронт все свободные резервы и создать большой перевес своих сил на юго-западном направлении»[389].

Нет сомнений в том, что в аргументации советского лидера содержалась большая доля правды. Однако бросается в глаза, что он всячески пытался преуменьшить серьезность и масштабы наших поражений, хотя успехи немецких войск носили отнюдь не тактический, а глобальный военно-стратегический характер. Какие же это тактические успехи противника, если Красная Армия понесла колоссальные потери и докатилась до Волги-матушки? Вопрос стоял не о каких-то тактических поражениях, а о судьбе Советской России и ее народов. И поистине наивно звучали слова о тактических успехах. Это, во-первых. Во-вторых, столь опытный и проницательный политический деятель, как Сталин, будучи Верховным Главнокомандующим, прекрасно отдавал себе отчет в том, что ожидать в 1942 году открытия второго фронта против Гитлера – было большой наивностью. Да, собственно, он и сам все это понимал и всерьез не рассчитывал на такие военно-политические чудеса, которых в реальной жизни не могло быть. Вся его аргументация в связи с отсутствием второго фронта именно в тот период носила в первую очередь характер оправдания неудач и поражений, попытка вселить веру в то, что времена изменятся и дело пойдет к успеху. Бесспорно, присутствовал здесь и определенный политический расчет на то, чтобы еще раз, уже публично, косвенным образом оказать воздействие на союзников, которые, как говорится, совсем не случайно проводили свою линию в вопросах открытия второго фронта. Эта «канитель» составляла существенно важный элемент во всей их военно-политической стратегии, и об этом будет более обстоятельно сказано в одной из последующих глав.

ГЛАВА 5. НЕМЕЗИДА ЖДАЛА НЕМЦЕВ ПОД МОСКВОЙ

1. Роль Сталина в мобилизации сил для отпора врагу

Ситуация в начале войны поставила перед страной и ее лидером бесчисленное множество проблем, которые требовали своего неотложного решения. Можно сказать, что в любой стране, кроме Советской России, такое драматическое развитие событий привело бы почти наверняка к краху. В многотомной истории КПСС в концентрированном виде приводятся оценки наших будущих союзников мрачных перспектив, которые рисовали видные западные политические деятели и специалисты-историки. Позволю себе в полном виде привести эти высказывания, поскольку они убедительнее, нежели рассуждения автора, нарисуют картину. «Черчилль писал в своих мемуарах, что „почти все ответственные военные специалисты полагали, что русские армии вскоре потерпят поражение и окажутся в основном уничтоженными“ (W. Churchil. The Second World War. London. 1950. Vol. III. p. 350). Сам Черчилль также не верил в способность Советского Союза продержаться. Об этом свидетельствовал сын Ф. Рузвельта Эллиот Рузвельт (см. Эллиот Рузвельт. Его глазами. М. 1947. С. 46). О мнении американских военных кругов сообщает тогдашний американский военный министр Стимсон: „По оценке офицеров службы разведки военного министерства, – пишет он, – кампания могла продлиться лишь от одного до трех месяцев“ (H.L. Simson and Mc George Bandy. On Active Service in Peace and War. N.Y. 1947. p. 383). Американский историк Флеминг подчеркивает, что „подобное мнение было широко распространено среди военных должностных лиц как в Соединенных Штатах, так и в Англии. Все они были согласны в том, что немцы пройдут через Россию как нож через масло“ (D.F. Fleming. The Cold War and its Origins. 1917 – 1960. Vol. I. London. 1961. p. 137). Американский историк Шуман пишет: „…Западные военные эксперты… считали, что у СССР нет шансов уйти от полного разгрома его фашистской Германией в течение шести недель (генерал Маршалл) или максимум трех месяцев (английский генеральный штаб)“ (F.L. Schuman. Russia since 1917. N.Y. 1957. p. 280)»[390].

Наряду со скептицизмом, сквозившим буквально во всех высказываниях авторитетных западных политических и военных деятелей, имели место и прямые, ничем не замаскированные надежды кругов, заинтересованных в том, чтобы Советская Россия, а также Германия вели войну до своего полного изнеможения. Широко и печально известна идея, публично озвученная тогдашним сенатором, а после смерти Рузвельта ставшим президентом Г. Трумэном: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах»[391].

Конечно, тех, кто столь пессимистически оценивал перспективы войны между Советской Россией и Германией, нельзя обвинить в том, что они руководствовались при этом исключительно антисоветскими убеждениями и настроениями. Хотя к «поклонникам» коммунизма их также отнести нельзя. Видимо, скоротечные победы Гитлера, а главное – наши первоначальные неудачи, сыграли главную роль в таких оценках. Жизнь опрокинула прогнозы даже столь умудренных и проницательных деятелей, как Черчилль. В какой-то степени, не прямым, а косвенным ответом на эти прогнозы может служить мнение И. Дойчера, который подметил некую главную особенность созданной Сталиным системы власти и управления. Он писал: «Несмотря на все свои просчеты, Сталин отнюдь не был в состоянии неподготовленности, чтобы встретить развитие критической ситуации. Он солидно вооружил свою страну и реорганизовал ее вооруженные силы. Его практический ум не был связан преданностью какой-либо односторонней стратегической догме. Он не убаюкивал Красную Армию ложным чувством безопасности под защитой какой-либо разновидности линии Мажино, статическая система которой привела к уничтожению французской армии в 1940 году. Он мог полагаться на обширные российские пространства и суровый климат. Никто уже не мог теперь ставить под сомнение его лидерство. Он достиг абсолютного единства командования, что является желанной мечтой современных стратегов»[392].