Виктор Ротов - Ближе к истине

• Название: Ближе к истине
• Автор: Виктор Ротов
• Издательство: Советская Кубань
• Жанр: Публицистика
• Год: 2000
• ISBN: 5-7221-0352-7

В данной книге широко представлена публицистика известного русского писателя Виктора Ротова. В основном — это реакция художника на события последних десяти лет. На так называемую «горбостройку» и на разрушительные, преступные реформы, которые разорили и унизили великую державу перед всем миром. Россия превратилась в экспериментальную площадку дерьмократического криминального разгула. Кончилось тем, что вседержавное пугало, воздвигнутое демократами над Россией, с позором ретировалось в небытие со слезами покаяния. Но нам- то от этого не легче. Мы ютимся теперь на развалинах Российского Дома. Демократы притащили нас на край пропасти. Еще одно усилие их, и мы полетели бы в бездну. Но… Благодарение Богу! Русский народ, похоже, изловчился, собрался с духом и выбирается из охлократической трясины.

Кто живет и мыслит, тот не может оставаться в стороне от этой ловко замаскированной схватки. Все, в ком совесть жива и не сломлен патриотический дух, подняли свой голос против русофобствующих прохиндеев. Поднимается могучая волна общественного самосознания, чтоб смести эту грязную прохиндиаду, пригвоздить к позорному столбу.

Сборник публицистических выступлений Виктора Ротова — своеобразный творческий отчет о своем отношении к этой прохиндиаде. Разбросанные по страницам периодических изданий в разное время, а теперь собранные под одной обложкой, бескомпромиссные статьи его, открывающие широкую панораму народной жизни в условиях так называемых реформ, целая галерея людей труда; годы военного времени и жизни в условиях послевоенной разрухи, выступления на общественно-политические темы — делают книгу яркой, острой и злободневной.

---

Мой внук Женька (ему шесть лет) любит показывать мне приемы рукопашного боя. Когда в первый раз мы стали друг против друга в боевую стойку, он выставил сжатые кулаки, а я (ради смеха) затряс перед собой расслабленными кистями с растопыренными пальцами. Он со смеху упал на палас. Вдруг возмутился и стал показывать, как надо держать кулаки. А я снова затряс кистями с растопыренными пальцами. (Мне хотелось его посмешить). Он рассердился и не стал больше «драться» со мной. Сказал: «Так не дерутся!..» От Них не дождетесь такого благородства. Их устраивают наши растопыренные усилия. У нас нынче и мысли, и пальцы нарастопырку. В чем дело? Или мы слабой закваски? Так нет же! На нашем счету разгром Наполеона, фашизма. Кстати, сколько положено русских жизней за то, чтобы вытащить из-под гильотины Гитлера русофобствующих теперь голов? Прут теперь на нас и с кулаками, и с «русофобской удавкой». Эта удавка действительно затягивается все туже. И тут не до смеха. Тут Канашкин прав. И тем более непонятно это его «пушкинское» превращение. Эти его умствования нарастонырку.

ЧЕЛОВЕКОВОЛКИ И ЧЕЛОВЕКОЗАЙЦЫ (О романе А. Мартыновского «Оборотни»)

Когда‑то на семинаре начинающих литераторов я, тоже начинающий, поддержал Мартыновского. Мне понравились его рассказы. В них объемное видение изображаемого и приличный язык…

И вот в руках у меня пятая или шестая его книга. Теперь уже члена Союза писателей.

Книга необычная — роман из криминальной фантастики. Признаюсь откровенно, я читал его запоем. Хотя приступил к чтению с некоторой настороженностью: ну что можно, а главное, — нужно ли! фантазировать на криминальную тему, когда и без фантазий…

Это на самом деле фонтан фантазии. Да с юморком. Вот уж чего не ожидал от Саши!

В книге раскрывается мир теневых дельцов. Все вертится вокруг некоего Яковлева Аркадия Ароновича, занимающего пост заместителя крупнейшего в области строительно — монтажного объединения. В его руках все нити подпольного (в былом, теперь легального) бизнеса. Человек чудовищно беспринципный, как, впрочем, и вся его шайка. Умный, предприимчивый, изворотливый и крайне амбициозный. С жуткой криминальной биографией. На его счету убийство собственной жены из‑за ревности (утопил в ванной), растление внебрачной дочери Риты; несметное число грязных афер, махинаций, интриг против добропорядочных людей, какими показаны Дробилов, Тихомиров, Тарас и другие.

Мало того, Яковлев — политический маньяк — полудурок высочайшего пилотажа; член некой Всемирной секты жидомасонов — человеконенавистников, поставивших целью порабощение народов мира. Он связан с Вдохновителем, окопавшемся в Москве, от которого получает инструкции, как действовать, чтобы окончательно разложить и ограбить народы СССР. (Аббревиатура расшифровывается своеобразно — Советский Союз Сионистов России).

Он и вся его подручная братия работают не покладая рук на умножение богатств Всемирного Храма, где сосредоточено все золото мира. И где находится штаб — квартира и мозговой центр сионизма с его бредовой идеей господства над всем миром.

Внешне это весьма благообразный, респектабельный человек. Рафинированный представитель самозваной элиты, ловко имитирующий созидателя, а на самом деле это махровый бандит и разрушитель всего. Настоящий оборотень. Он и его сподвижники готовы взорвать земной шар и вознестись на воображаемом НЛО во Вселенские пределы, лишь бы досадить людям. Для достижения этой цели они не гнушаются никакими средствами. Не брезгуют ничем в погоне за прибылью, которую потом передают в казну Всемирного Храма. Свой грязный бизнес они организовали талантливо, с размахом. Рита — «прекрасная» половина населения романа, — окрыленная назначением на должность заведующей павильоном «Предгорье», предлагает организовать ферму для откорма собак на прилегающей к павильону территории заповедника, населенного зверьем. Якобы для скармливания львам, а на самом деле для приготовления мясных блюд для посетителей. Ее предложение встречено с восторгом и немедленно претворяется в жизнь. Окрестности предгорья наполняются дразнящим вкусным ароматом мясных блюд. «Вкуснятиной» из собачатины объедается и главврач городской больницы, похотливая бабенка. Естественно, не подозревая, что ест собачатину.

Совершенно великолепно, на мой взгляд (тоже посредством гротеска, как и все в романе), подан сюжет о прославлении Риты как эстрадной певицы. У нее нет голоса, нет даже музыкального слуха. У нее только смазливая мордашка. Ничего, говорит Вдохновитель, это даже лучше: мы выступим новаторами в искусстве. (Не впервой!) Пусть она только губами пошевелит у микрофона.

Сказано — сделано: устраивается фестиваль молодежной песни. На нем смазливая Рита демонст рирует с «оглушительным успехом» шептание в микрофон. И ей присуждают первое место. Ей открыта дорога за рубеж. Там ее должны представить во Всемирном Храме…

Тут фантазия автора предельно приближается к реалиям нашей жизни: не так ли, буквально на пустом месте, вознесены в поднебесные пределы поэт Бродский, наши барды — хрипуны, художники Кандинский и Малевич с его «Черным квадратом»? Все это из той же «оперы».

Роман насыщен неожиданными сюжетными ходами и поворотами. Яркими картинами и деталями. Своей неисчерпаемой фантазией автор убедительно доказывает, что жирующая кагорта новоявленных толстосумов сионской

крови в так называемых рыночных условиях может все. Они творят невероятные пакости, потому что обречены со своими дурацкими претензиями на мировое господство. Сознают это. А потому неист овствуют. Автор глубоко обеспокоен напором этих антилюдей. И предупреждает нас об опасности, нависшей над всем человечеством.

Сквозь драматургию разоблачения этого всемирного зла просматривается озабоченность самого автора: а как ему быть в этой злобной кутерьме? Этой своей как бы подсознательной обеспокоенностью собственной судьбой, он призывает читателя задуматься о себе. Как бы спрашивает, а чью сторону он готов принять? Сторону Верткого и К°, или сторону Тараса и его друзей?

Совершенно и вертуозно подан в романе образ одного из подручных Яковлева, некоего ученого и редактора журнала «Юг» Розалия Верткого. Этот беспредельно падший тип странным образом одновременно отвращает, умиляет, смешит и пугает. Прообраз его легко угадывается. Выписан блестяще. Я даже теряюсь сказать, чего здесь больше — изобразительного мастерства автора или феноменальных особенностей прообраза? Мне кажется, того и другого вдосталь. Плюс еще, на мой взгляд, видимо ненависть автора, ошеломленного дремучей подлостью Верткого. И это можно понять, ибо здесь находятся истоки так называемой позиции автора. О коей поговорим ниже.

Верткий изображен человеком, развращенным до последней крайности. Изображен непозволительно похожим на реального человека нашего круга.

Вплоть до речевых манерностей и даже интонаций в голосе. Не говоря уже о манере держаться на людях, закрывать облыселую часть черепа (не головы, а черепа по автору) жиденькими волосенками, пучить водянистые глаза, наивно трогательно с издевательским всепониманием уточнять у Яковлева детали контакта с инопланетянами, экстравагантно одеваться, обольщать и обольщаться, выписывать ногами кренделя на паркетах и коврах вельможных кабинетов, извлекать выгоду для себя из ничего, даже, кажется, из мыльного пузыря, и в то же время наивно полагать, что он, «лилипут», — победитель всех гигантов мира. Все эго дано рядом с оглушительным гротеском его радости по поводу очередного инфаркта. И, наконец, прямым оскорблением «Бандит и вор». Правда, устами Горелого.

Вот здесь и начинается внутренний протест. Я против того, чтоб от живописания переходить к элементарному злобствованию. Если мы при жизни начнем бичевать этак друг друга, то можем походя сломать жизнь один другому…

Многое еще хотелось бы сказать о романе Александра Мартыновского (он располагает к размышлениям), но в короткой статье это невозможно. А потому — о главном. О позиции автора.

Одна сторона действующих лиц названа автором четко и однозначно: человековолки. Другая, их антиподы — я полагаю — человекозайцы. И мы выходим на классический сюжет всемирно известного «мультика» «Ну, погоди!» Человековолки гонят человекозайцев.

Кто же они — эти человековолки? Персонально — это Яковлев и К°. Явно уголовная шиана, по которой плачет тюрьма, если не виселица.

Человекозайцы, примем условно, — это Дробилов и ему подобные, преследуемые человолками. И незримо присутствует третья сторона — сам автор. Или, как говорится в старой доброй теории соцреализма, — позиция автора. Она и является тем третейским судьей, который посредством изобразительных средств и прочих ухищрений расставляет точки над «и».