Борис Акунин - Алмазная колесница. Том 1

• Название: Алмазная колесница. Том 1
• Автор: Борис Акунин
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-8159-0697-6

«Алмазная колесница» — книга Бориса Акунина из серии «Приключения Эраста Фандорина».

Книга издана в двух томах. Первый том начинается в 1905 году, со встречи со штабс-капитаном Рыбниковым, знакомым нам по повести Куприна. Русско-японская война, в России весьма успешно работает сеть японских агентов, но на пути у них встает опытный и умудрённый годами Эраст Петрович Фандорин.

---

В дверь заглянул кондуктор:

— Господ провожающих прошу немедленно выйти, отправляемся. Сударь, пора! — коснулся он локтя чудесного певца.

Тот кинулся к Рыбникову:

— Уступите билет! Даю сто рублей! Тут драма разбитого сердца! Пятьсот!

— Не смейте уступать ему билет! — закричала дама.

— Не могу-с, — твёрдо ответил штабс-капитан артисту. — Рад бы, но безотлагательная казённая надобность.

Кондуктор утянул обливающегося слезами Астралова в коридор.

Поезд тронулся. С перрона донёсся отчаянный крик:

— Ликуша! Я руки на себя наложу! Прости!

— Никогда! — выкрикнула раскрасневшаяся пассажирка и вышвырнула великолепный букет в окно, засыпав весь столик алыми лепестками.

Обессиленно упала на бархатное сиденье, закрыла лицо пальчиками и разрыдалась.

— Вы благородный человек, — сказала она, всхлипывая. — Отказались от денег! Я так вам признательна! Выпрыгнула бы в окошко, честное слово!

Рыбников пробурчал:

— Пятьсот рублей деньги большущие. Я в треть столько не получаю, даже со столовыми и разъездными. Но служба. Начальство опозданий не прощает…

— Пятьсот рублей давал, фигляр! — не слушала его дама. — Перед публикой красовался! А в жизни — мелочный человек, экономист, — это слово она произнесла с безграничным презрением, даже всхлипывать перестала. — Живёт не по средствам!

Заинтересовавшись логическим противоречием, содержавшимся в этой реплике, Василий Александрович спросил:

— Виноват-с, недопонял. Так он экономен или живёт не по средствам?

— Средства у него огромные, да только он по ним не живёт! — объяснила спутница, уже не плача, а озабоченно разглядывая в зеркальце слегка покрасневший носик. Мазнула пуховкой, поправила золотистую прядку у лба. — В прошлом году получил почти сто тысяч, а прожили едва половину. Всё «на чёрный день» откладывает!

Тут она окончательно успокоилась, перевела взгляд на соседа и церемонно представилась:

— Гликерия Романовна Лидина.

Назвался и штабс-капитан.

— Очень приятно, — улыбнулась ему дама. — Я должна объяснить, раз уж вы оказались свидетелем этой безобразной сцены. Жорж обожает устраивать спектакли, особенно при зрителях!

— Он что, вправду артист?

Гликерия Романовна недоверчиво похлопала чуть не дюймовыми ресницами:

— Как? Вы не знаете Астралова? Тенор Астралов-Лидин. Его имя на всех афишах!

— Не до театров, — равнодушно пожал плечами Рыбников. — Некогда, знаете, по операм расхаживать. И средства не позволяют. Жалованье мизерное, пособие по ранению задерживают, а жизнь в Петербурге кусается. Извозчики по семидесяти копеек за пустяковую поездку дерут…

Лидина не слушала, да больше на него и не смотрела.

— Мы два года женаты! — сказала она, словно обращаясь не к своему прозаическому соседу, а к более достойной, сочувственно внимающей аудитории. — Ах, как я была влюблена! Теперь-то я понимаю, что не в него, а в голос. Какой у него голос! Стоит ему запеть, и я таю, он может вить из меня верёвки. И ведь знает это, негодяй! Видели, как он давеча запел, подлый манипулятор? Хорошо звонок помешал, а то у меня уже головокружение началось!

— Красивый господин, — позевывая признал штабс-капитан. — Должно быть, насчёт клубнички не дурак. Из-за того и драма?

— Мне и раньше рассказывали! — сверкнула глазами Гликерия Романовна. — В театральном мире доброжелателей хватает. Но я не верила. А тут собственными глазами! И где! В моей гостиной! И с кем? Со старой кокоткой Котурновой! Ноги моей больше не будет в этой осквернённой квартире! И в Петербурге тоже!

— Стало быть, в Москву перебираетесь, — резюмировал штабс-капитан. По тону было ясно, что ему не терпится закончить пустой разговор и уткнуться в газету.

— Да, у нас в Москве тоже квартира, на Остоженке. Жорж иногда берет на зиму ангажемент в Большом.

Здесь Рыбников спрятался-таки за «Вечернюю Россию», и дама была вынуждена умолкнуть. Нервно развернула «Русское Вече», пробежала глазами статью на первой странице, отшвырнула, пробормотав:

— Боже, какая пошлость! Раздетая, на дороге — ужасно! Неужто совсем-совсем раздетая? Кто же это «графиня Эн»? Вика Олсуфьева? Нелли Воронцова? Ах, неважно!

За окном тянулись дачи, рощицы, унылые огороды. Штабс-капитан увлечённо шелестел газетой.

Лидина вздохнула раз, другой. Молчание было ей в тягость.

— Что это вы читаете с таким интересом? — не выдержала она наконец.

— Да вот, списки офицеров, погибших за царя и отечество в морской баталии близ острова Цусима. Получено через европейские телеграфные агентства, из японских источников. Так сказать, скрижали скорби. Обещают продолжение в последующих номерах. Смотрю, нет ли кого из боевых товарищей. — И Василий Александрович с выражением, вкусно стал читать вслух. — «На броненосце „Князь Кутузов-Смоленский“: младший флагман контр-адмирал Леонтьев, командир корабля капитан первого ранга Эндлунг, казначей эскадры статский советник Зюкин, старший офицер капитан второго ранга фон Швальбе…»

— Ах, перестаньте! — всплеснула ручкой Гликерия Романовна. — Не хочу слушать! И когда только закончится эта ужасная война!

— Скоро. Коварный враг будет разгромлен христолюбивым воинством, — пообещал Рыбников, откладывая газету и доставая какую-то книжку, в чтение которой он немедленно погрузился с ещё большей сосредоточенностью.

Дама близоруко сощурилась, чтобы разглядеть заголовок, но книга была обернута коричневой бумагой.

Поезд заскрежетал тормозами, останавливаясь.

— Колпино? — удивилась Лидина. — Странно, курьерский никогда здесь не останавливается.

Рыбников высунулся из окна, окликнул дежурного:

— Почему стоим?

— Да вот, господин офицер, надобно пропустить вперёд литерный, со срочным военным грузом.

Пользуясь тем, что спутник отвернулся, Гликерия Романовна удовлетворила своё любопытство: быстро отвернула книжную обёртку, приложила к глазам хорошенький лорнет на золотой цепочке — и поморщилась. Книга, которую с таким увлечением читал штабс-капитан, называлась «ТОННЕЛИ И МОСТЫ. Краткий справочник для железнодорожных служащих».

К дежурному подбежал телеграфист с бумажной лентой в руке. Тот прочитал депешу, пожал плечами и махнул флажком.

— Что такое? — спросил Рыбников.

— Семь пятниц на неделе. Велено отправлять, не ждать литерного.

Поезд тронулся.

— Вы, должно быть, военный инженер? — поинтересовалась Гликерия Романовна.

— Почему вы взяли?

Признаваться, что подглядела название книги, Лидиной было неловко, но она нашлась — показала на кожаный тубус.

— Да вот. Это ведь для чертежей?

— А, да. — Василий Александрович понизил голос. — Секретная документация. Доставляю в Москву.

— А я думала, вы в отпуске. Навещаете семью или, может быть, родителей.

— Неженат. С каких прибытков семью заводить? Гол как сокол. И родителей не имею. Круглый сирота. Даже, можно сказать, сирота казанский — в полку за косоглазие дразнили татарвой.

После остановки в Колпине штабс-капитан как-то оживился, стал поразговорчивей, да и широкие скулы слегка порозовели.

Вдруг он взглянул на часы и поднялся.

— Пардон, выйду покурю.

— Курите здесь, я привыкла, — милостиво позволила Гликерия Романовна. — Жорж курит сигары. То есть курил.

Василий Александрович конфузливо улыбнулся:

— Виноват. Про покурить это я из деликатности. Не курю-с, лишний расход. На самом деле мне в клозет, по натуральной необходимости.

Дама с достоинством отвернулась.

Тубус штабс-капитан прихватил с собой. Поймав негодующий взгляд спутницы, извиняющимся тоном пояснил:

— Не имею права выпускать из рук.

Проводив его взглядом, Гликерия Романовна пробормотала:

— Какой все-таки несимпатичный. — И стала смотреть в окно.

А штабс-капитан быстро прошёл через второй и третий классы в хвостовой вагон и выглянул на тормозную площадку.

Сзади донёсся протяжный, требовательный гудок.

На площадке стояли обер-кондуктор и караульный жандарм.

— Что за черт! — сказал первый. — Никак литерный. А телеграфировали, что отменён!

Не далее как в полуверсте ехал длинный состав, влекомый двумя паровозами. Локомотивы пыхтели чёрным дымом, за ними вытянулся хвост из зачехлённых платформ.

Время было уже позднее, одиннадцатый час, но сумерки едва начали сгущаться — приближалась пора белых ночей.

Жандарм оглянулся на штабс-капитана, взял под козырёк:

— Ваше благородие, виноват, но извольте закрыть дверь. Согласно инструкции, строжайше запрещено.

— Это, братец, правильно, — одобрил Рыбников. — Бдительность и всё такое. Я, собственно, только покурить хотел. Ну да я в коридорчике. Или в нужнике.