Cecil Forester - Линейный корабль

• Название: Линейный корабль
• Автор: Cecil Forester
• Жанр: Морские приключения

«Я нашел „Хорнблауэра“ восхитительным, чрезвычайно увлекательным.»

Сэр Уинстон Черчилль

Издательство «Континент-Пресс» представляет русскому читателю прославленную серию романов Сесила Скотта Форестера (1899–1966) – знаменитого английского писателя, военного историка и голливудского сценариста. В первом томе читатель познакомится с юностью одного из самых обаятельных и любимых героев английской литературы – Горацио Хорнблауэра, который, пройдя через «дедовщину», шторма, морские сражения, французский и испанский плен, становится одним из самых блестящих молодых офицеров Нельсоновского флота. В следующих книгах мы увидим его капитаном фрегата и линейного корабля, коммондором, адмиралом и пэром Англии, узнаем о его приключениях в Латинской Америке, Франции, Турции и России, о его семейных неурядицах, романтических увлечениях и большой любви, которую он пронес через всю жизнь.

---

Хорнблауэр беспокойно заворочался в постели и тут же замер – это пошевелилась Мария. Лишь немногие – и в первую очередь Велели – готовы и дальше противостоять всевластному корсиканцу. Маленький просчет – на суше, на море или в парламенте – и они полетят с высоких постов, рискуя лишиться головы, а Европа падет.

В конце вечера леди Барбара разливала чай, Хорнблауэр ждал с чашкой в руке, рядом никого не было.

– Мне было приятно услышать от мужа, – сказала она тихо, – что вас назначили на «Сатерленд». Сегодня как никогда Англия нуждается в лучших своих капитанах.

Возможно, она подразумевала больше, чем произнесла вслух. Возможно, она намекала, что Лейтона надо поддержать. Из этого, впрочем, никак не следовало, что она способствовала его назначению на «Сатерленд». Но приятно думать, что она вышла за Лейтона не по любви. Она не должна никого любить! Хорнблауэр припоминал каждое ее слово, каждый обращенный на мужа взгляд. Да, она не походила на счастливую новобрачную. И все же – все же она жена Лейтона, в эту самую минуту она с ним в постели. От этой мысли у Хорнблауэра сделались корчи.

Так не пойдет. Он рассудочно убеждал себя, что на этом пути его ждут лишь муки и безумие, и, ухватившись за первую пришедшую в голову мысль, принялся разбирать заключительную партию в вист. Не прорежь он так неудачно на заход Эллиота, он бы спас роббер. Сыграл он правильно – вероятность была три к двум – но азартный картежник не стал бы об этом задумываться. Он бы взял свою взятку, я, в данном случае, оказался прав. Но только азартный картежник понадеялся бы, что король окажется бланковым. Хорнблауэр всегда гордился научной выверенностью своей игры. Так-то оно так, но сегодня вечером он расстался с двумя гинеями, и в его теперешнем положении это большая потеря.

Прежде, чем «Сатерленд» снимется с якоря, надо купить пяток поросят, две дюжины кур, да и пару барашков, кстати. Без вина тоже не обойтись. В Средиземноморье он купит дешевле, но на первую пору надо иметь на борту хотя бы пять-шесть дюжин. Капитан ни в чем не должен иметь нужды, иначе это может дурно сказаться на дисциплине. Кроме того, путешествие предстоит долгое, надо будет принимать других капитанов – да и адмирала, вероятно. Те будут неприятно удивлены, если он угостит их корабельной провизией, которой обыкновенно довольствуется сам. Список необходимых покупок все удлинялся. Портвейн, херес, мадера. Яблоки и сигары. Не меньше дюжины рубашек. Еще четыре пары шелковых чулок – похоже, предстоит много официальных поездок на берег. Ящичек чаю. Перец, корица, гвоздика. Инжир и чернослив. Восковые свечи. Все, что необходимо капитану для поддержания достоинства – и самоуважения. Он не желал выглядеть нищим.

Он мог бы потратить жалование за следующие три месяца, и много бы не показалось. Марии придется поэкономить эти три месяца, но ей, по счастью, не привыкать к бедности и назойливым кредиторам. Бедная Мария. Если он когда-нибудь станет адмиралом, то вознаградит ее за все лишения. Еще хорошо бы купить книг – не для развлечения, таких у него целый ящик, все старые друзья, включая «Упадок и гибель Римской империи» – но чтобы подготовиться к предстоящей кампании. Вчерашняя «Морнинг Кроникл» сообщила, что вышли «Очерки современной войны в Испании» – очень бы хотелось приобрести этот труд и еще книг шесть. Чем больше он узнает про полуостров, у чьих берегов ему предстоит сражаться, про видных представителей народа, который ему предстоит защищать, тем лучше. Но книги стоят недешево, а денег взять неоткуда.

Он перевернулся на другой бок. Фортуна вечно обделяет его призовыми деньгами. За потопленный «Нативидад» Адмиралтейство не выплатило ни пенса. Последний раз нежданное богатство привалило ему несколько лет назад, когда он совсем еще молодым капитаном захватил «Кастилью», и с тех пор ничего – а ведь иные капитаны составили тысячные состояния. Это сводило его с ума, тем более что, если б не теперешняя нищета, легче было бы набрать матросов на «Сатерленд». Нехватка матросов оставалась самой тягостной из его проблем – нехватка матросов и леди Барбара в объятиях Лейтона. Описав полный круг, мысли Хорнблауэра двинулись проторенным путем. Он лежал без сна всю долгую, утомительную ночь, пока рассвет не начал проникать сквозь занавеси на окнах. Фантастические домыслы о том, что думает леди Барбара, сменялись прозаическими рассуждениями – как лучше подготовить «Сатерленд» к выходу в море.

V

Капитан Хорнблауэр расхаживал взад и вперед по шканцам, а вокруг кипела работа – в шуме и сутолоке «Сатерленд» снаряжался к отплытию. Сборы затягивались, и он злился, хотя отлично знал причины задержки – их было несколько, и для каждой существовало свое, вполне рациональное объяснение. Две трети людей, которых унтер-офицеры подгоняли сейчас линьками, а боцман Гаррисон – тростью, до вчерашнего дня не то что корабля, моря в глаза не видели. Простейший приказ повергал их в растерянность, приходилось вести их к месту и буквально вкладывать в руки трос. Но даже и тогда проку от них было куда меньше, чем от бывалых моряков – они еще не приноровились разом налегать всем телом на трос и дальше выбирать ходом. А раз начав тянуть, они уже не останавливались – приказ «стой выбирать» был для них пустым звуком. Не раз и не два они сбивали с ног опытных матросов, когда те замирали по команде. В результате одной из таких накладок бочонок с водой сорвался с искового горденя и лишь по счастливой случайности не угодил прямиком в стоящий у борта барказ.

Хорнблауэр сам распорядился, чтоб воду загружали в последнюю очередь. От долгого пребывания в бочках она застаивается, в ней заводится зеленая живность – загружать ее надо по возможности позже, даже день-два имеют значение. Двенадцать тонн сухарей задержал по обычной своей бестолковости Провиантский Двор – похоже, тамошние клерки не умеют ни читать, ни считать. Дело осложнялось тем, что одновременно выгружали и перетаскивали к кормовому люку драгоценные капитанские припасы. Это уже вина Патриотического Фонда, задержавшегося с высылкой Хорнблауэру наградной шпаги ценою в сто гиней. Ни один лавочник в порту не поверил бы в долг уходящему в плаванье капитану. Шпага пришла только вчера, Хорнблауэр еле-еле успел заложить ее в лавке у Дуддингстона, причем Дуддингстон принял ее весьма неохотно и то лишь под клятвенное заверение, что Хорнблауэр выкупит ее при первой возможности.

– Понаписали-то, понаписали, – говорил Дуддингстон, тыча коротким указательным пальцем в витиеватую надпись, которую Патриотический фонд вывел на стальном лезвии ценою немалых издержек.

Практическую ценность представляло лишь золото на ножнах и рукояти, да мелкие жемчужины на эфесе. Дуддингстон, будем к нему справедливы, был совершенно прав, заявив, что под такой залог нельзя отпустить товару больше чем на сорок гиней, даже учитывая проценты и твердое обещание выкупить. Однако слово свое он сдержал и припасы прислал на рассвете следующего же дня – еще осложнив Хорнблауэру сборы.

На переходном мостике баталер Вуд топал от ярости ногами.

– Черти бы вас побрали, идиоты косорукие! – орал он. – Вот вы, сударь, в лихтере, уберите свою дурацкую ухмылку и давайте аккуратнее, а то загоню под палубу и отправитесь с нами! Помалу, помалу! Черт! Кто так швыряет ром по семь гиней за бочонок?! Это же вам не чугунная болванка!

Вуд надзирал за погрузкой рома. Бывалые моряки норовили подстроить так, чтоб новички по безалаберности раскололи пару бочонков – тогда удавалось перехватить глоток-другой. Ухмыляющиеся матросы из лихтера не упускали случая подсобить. Судя по раскрасневшимся лицам и неудержимой веселости некоторых моряков, им удалось нализаться даже под недремлющим оком Вуда и морских пехотинцев. Впрочем, Хорнблауэр не собирался вмешиваться. Матросы воруют ром при всяком удобном и неудобном случае, препятствовать им – только попусту ронять свое достоинство; никто еще не преуспел в этой безнадежной борьбе.

С высоты шканцев Хорнблауэр наблюдал занятную сценку на главной палубе. Молодой верзила – судя по бицепсам, рудокоп – ошалев от изливаемого на него потока брани и непонятных приказов, набросился на Гаррисона с кулаками. Но Гаррисон недаром был боцман – к своим пятидесяти годам он побывал в сотнях таких переделок, и силы ему было не занимать. Уклонившись от неловкого замаха, он сокрушительным ударом в челюсть сбил корнуольца с ног, потом без церемоний поднял за шиворот и пинками погнал по палубе к простаивающей тали. Корнуолец обалдело ухватился за трос и потянул вместе с остальными. Хорнблауэр одобрительно кивнул.

Корнуолец совершил преступление, карающееся, согласно Своду Законов Военного Времени, «смертью либо наказанием более мягким, по усмотрению трибунала» – поднял руку на офицера. Но сейчас не время судить по всей строгости законов военного времени, хоть их и зачитали корнуольцу вчера, когда зачисляли в команду. Джерард на барказе прочесал Рендрут, Камборн и Сент-Ив, захватил врасплох и повязал пятьдесят крепких корнуольцев. Понятно, те еще не разобрались в сложной административной машине, частью которой оказались так неожиданно. Случись это через месяц, когда все на корабле проникнутся чудовищностью подобного проступка, наверно, пришлось бы созвать трибунал, наказать ослушника кошками или даже повесить, но сейчас Гаррисон сделал самое разумное – двинул в челюсть и отправил работать дальше. Хорнблауэр возблагодарил Бога, что он капитан, а не боцман. Для него попытка двинуть кого-нибудь в челюсть окончилась бы плачевно.