П.А.Сарапульцев - Крах мультикультурализма

• Название: Крах мультикультурализма
• Автор: П.А.Сарапульцев
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Внезапная вспышка межэтнического конфликта может показаться необъяснимой случайностью, но на самом деле причиной вспышки практически всегда является достижение критического уровня противостояния, при котором этнос начинает считать себя “дискриминированным и по социально-экономическим показателям (низкий уровень доходов, преобладание непрестижных профессий, недоступность хорошего образования и т.д.), и по духовным (притесняют религию, ограничивают возможности использования языка, не уважают обычаи и традиции)” (41).

Конечно, если у новообразованного и коренного этноса мораль будет совпадать, то интенсивность межэтнического конфликта будет меньше. Но если взгляды на жизнь и мораль этносов будут существенно отличаться, да ещё основой противостояния между этносами будут глубокие исторические корни, например, обида за колониальное прошлое, то межэтнический конфликт будет не только интенсивным, но и длительным.

Подобные по остроте конфликты практически неизбежны, если этносы принадлежат к принципиально различным суперэтносам, тем которые до появления этого термина именовались “цивилизациями”, “культурами” или “мирами” (например: “Исламский мир”, “Западная цивилизация”). Неразрешимость конфликта при столкновении суперэтносов объясняется тем, что любой “суперэтнос не способен к дивергенции” (42). И если в биологии под дивергенцией понимается расхождение признаков и свойств у первоначально близких групп организмов в ходе эволюции (43), то в отношении суперэтноса это значит, что он не способен изменятся в процессе эволюции.

Проблема конфликтности новых европейских этносов усугубляется ещё и тем, что политика европейского мультикультурализма “провоцирует сегрегацию групп, порождая искусственные границы между общинами и формируя своего рода гетто на добровольной основе” (8), причём и “сами диаспоры очень рады капсулироваться, замыкаться, создавать такие скромные исламские анклавы внутри Европы” (6).

А потому “в замкнутых исламских кварталах Берлина, Лондона или Парижа молодежь имеет значительно меньшие возможности социализации и адаптации к местным условиям, чем их сверстники, живущие вне этих добровольных гетто” (8), что приводит к “крайне низкому образовательному уровню этих диаспор, их абсолютному отрывы от корневой культуры” (6).

Но основной причиной этой постоянной борьбы цивилизаций является несовпадение моральных ценностей (44), ибо, когда сталкиваются моральные суждения из разных нормативных систем, нет оснований для выбора между ними (45). Иначе говоря, как верно подметил политолог А. Мигранян: “Мораль и политика - принципиально разные сферы. В сфере морали недопустимы компромиссы” (38).

Проблема усугубляется тем, что в Европе большинство новобразующихся этносов являются составляющей частью Исламского мира и придерживаются мистической морали, а коренные Европейские этносы являются создателями и приверженцами либеральной морали. Конечно влияние религиозной морали (в данном случае христианской) сказывается и на формировании Европейской морали, но многовековое сосуществования христианской морали с либеральной моралью и прогрессирующий антиклерикализм западноевропейского общества привели к тому, что служители христианской церкви начали постепенно усваивать идеи либерализма, проникаться духом религиозного модернизма и даже менять своё отношение к принципиальным постулатам христианской морали.

Так вполне логичное с точки зрения либеральной морали прекращение уголовного преследования геев (статья 12 Всеобщей декларация прав человека: “никто не может вмешиваться в личную и семейную жизнь”) заставило большинство протестантских церквей перестать признавать гомосексуальные отношения греховными и даже одобрять церемонии благословения гомосексуальных пар (46).

Но “ислам… это очень ригидная, то есть жесткая религия, которая не трансформируется, не учитывает изменений, которые происходят в мире” (47). И “дальнейшая судьба мультикультурализма в Евросоюзе будет зависеть от того, как смогут ужиться друг с другом христианские и светские ценности современной Европы с непримиримой и плохо поддающейся ассимиляции мусульманской общиной…. Фактически, ислам своим существованием как культурный и социальный феномен в современной Европе поставил под вопрос само сосуществование идеи мультикультурализма как политико-социальной конструкции” (48).

Эти факты объясняют и отсутствие кризиса мультикультурализма в Канаде, в которой, кстати, понятие мультикультурализма появилось ещё в конце 1960-х годов и являлось вначале просто “новым правительственным курсом”, направленным на то, чтобы “увести политические дебаты от противостояния англофонов и франкофонов и тем самым избежать дальнейшей поляризации канадского общества” (23). Всё дело в том, что и англофоны, и франкофоны, несмотря на определённые культурные различия, придерживаются в основном одной и той же либеральной морали, а “представители этнических групп не смотрятся как иные, если они соответствуют общему умонастроению и ценностям страны” (49).

Проблема отсутствия толерантности ислама усугубляется тем, что в “настоящее время, в условиях постколониализма, в исламе активизировался “исламский фундаментализм” — течение, декларирующее необходимость возвращения мусульман к строгому соблюдению требований Корана и других, священных для данной религии книг, а также “освобождения мусульманских земель от колонизаторов” (50). Причём “современные виды миграции, как вынужденной, так и добровольной, могут рассматриваться как территориальная экспансия”, поскольку исламские “государства, как правило, оказывают поддержку родственным себе этнокультурным или конфессиональным группам, находящимся на территории другого государства (51).

Столь “категорическое отрицание ряда ценностей Запада и склонность к радикальным методам борьбы… дали основание ряду учёных, публицистов и политиков ввести в оборот термин “исламо-фашизм”, который впервые использовал французский писатель и публицист Максим Роденсон, обозначивший им режим революционной исламской диктатуры в Иране после событий 1979 года (52).

Причины возникновения этого вида радикального исламизма лучше всего раскрывает Ф. Фукуяма в своей работе “Началась ли история опять? Исламо-фашизм как идеология антиамериканской мировой революции”: “Социологически, причины этого вид радикального исламизма не могут сильно отличаться от тех, которые привели в движение европейский фашизм в начале XX века. В исламском мире большая часть населения в предыдущем поколении была связана с традиционной деревенской или племенной жизнью. Эти люди прошли процесс урбанизации и оказались под влиянием более абстрактной формы ислама, которая зовет их обратно к более чистой версии религии, так же как экстремистский германский национализм пытался воскресить мифическую давно забытую расовую идентичность. Эта новая форма радикального ислама чрезвычайно привлекательна, потому что претендует на объяснение культурной дезориентации, которая вызывается процессом модернизации…

Базовый конфликт, перед которым мы стоим,… затрагивает не только небольшие группы террористов, но и всю общность радикальных исламистов и мусульман, для которых религиозная идентичность затмевает все другие политические ценности…. Они ненавидят то, что государство в западных обществах должно обеспечивать религиозную терпимость и плюрализм, а не служить религиозной истине….

Исламский мир сегодня находится в таком же положении, в каком христианская Европа находилась во время Тридцатилетней войны в XVII веке: религиозная политика ведет к потенциально бесконечному конфликту, не просто между мусульманами и не мусульманами, но между различными течениями мусульман (многие из недавних взрывов в Пакистане являются результатом шиито-суннитской вражды). В эпоху биологического и ядерного оружия это может привести к катастрофе для всех” (53).

Естественно возникает вопрос: почему же либеральная европейская мораль с её принципиальным постулатом “никто не должен жертвовать своими убеждениями ради взглядов или желаний других людей” (24) не воспротивилась вторжению чужеродной морали и почему “дав все возможные материальные блага людям из третьего мира, Европа не сумела привить им европейские ценности” (54)?

А дело в том, что в настоящее время в Европе классические либеральные ценности практически вытеснены социал-демократическими и неолиберальными ценностями, которые, имея разные корни и апеллируя к разным аргументам, обосновывают необходимость примерно одних и тех же социальных функций и институтов (55).

Идеологи нового либерализма принципиально пересмотрели классическую теорию либерализма. С их точки зрения, для свободного развития индивида “государство должно предоставить своим подданным возможность самим получить все необходимое, чтобы стать полноценными гражданами” (56), а средства для этого должна дать “обобществленная экономика” (57), позволяющая государству решать соответствует ли доход вкладу человека в общее благо, и если будет признано, что не соответствует, то часть его через налоги перераспределять на социальные нужды (55).