Виктор Ротов - Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)

• Название: Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)
• Автор: Виктор Ротов
• Издательство: Советская Кубань
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-7221-0244-X

Роман не совсем обычный. Это историко-аналитический роман-документ — так автор обозначил жанр произведения. И это определение полностью себя оправдывает, поскольку действительно исследуется на основании документов эпоха правления последнего русского царя-самодержца Николая Второго. Придворная кутерьма тех времен, состояние русского общества, предреволюционная обстановка в России, дворцовые интриги Нового и Старого Двора, мистико-распутинская чертовщина, блеск и грязь правящей элиты, подоплека развязывания первой мировой войны, попытка расчленения России, наконец борьба евреев за равноправие и ликвидацию так называемой «черты оседлости»; взлет и гибель гениального реформатора П. А. Столыпина и пр. и пр. — все это историей спрессовано в коротком отрезке времени — чуть более десяти лет. И так густо, что для иного государства событий хватило бы на столетия. В этих событиях, как в зеркале, отражены судьбы народные.

Круто повернулась история государства, не сразу народы России разберутся в том, что произошло в то мрачное и яростное, как вспышка взрыва, десятилетие. Роман Виктора Ротова «Заговор в золотой преисподней» — одна из попыток разобраться в том, что произошло в те далекие годы. И что с нами происходит теперь при взгляде на себя в зеркало прошлого.

---

«Все члены комиссии были назначены по указанию Распутина и, если к ним попадался призываемый, на бумагах которого имелся мой условный знак, то такого обязательно освобождали».

Затем последовало добытие разрешения на гастроли еврейской оперетты в Петербурге.

«Царица меня внимательно выслушала и по своему7 обыкновению спросила: «Что же я должна делать?»

Я передал ей прошение, на котором она написала: «Разрешается. Александра».

«Другой случай, — откровенничает дальше Симанович, — еврейский врач Липперт попал в плен к немцам. Его жена, родственница графини Витте, обратилась ко мне с просьбой исхлопотать обмен его на немецкого военнопленного. Я ей посоветовал по этому делу обратиться к Распутину».

Надо было действовать через министра иностранных дел Сазонова. С Сазоновым у Распутина были неважные отношения.

«— Тот нас выставит, — сказал он.

— Почему?

— Он за войну, я против войны».

После он все же согласился обратиться с просьбой к Сазонову. Написал ему записку: «Милый дорогой, помоги изнывающему в германском плену! Требуй одного русского против двух немцев. Бог поможет при спасении наших людей. Новых — Распутин».

«Сазонов пообещал, но прошло восемь дней, а резуль татов не было. Распутин рассердился, написал вторично министру: «Слушай, министр. Я послал тебе одну бабу. Бог знает, что ты ей наговорил. Оставь это! Устрой, тогда все будет хорошо. Если нет, то я набью тебе бока. Расскажу любящему, и ты полетишь. Распутин».

Через две недели доктор Липперт был в Петербурге.

Это звучит почти анекдотически, но факт остается фактом: началось настоящее третирование министров и чехарда с назначением и отставками. Без совета с Распутиным царь не назначал ни одного министра. Мало того, дело повернулось так, что уже не стало желающих быть министрами. И тогда царь названивал Распутину, требуя у того кандидата на вакансию в министерском кресле. А «Распутин никогда не намечал кандидатов, — хвастается Симанович, — заранее со мной не посоветовавшись».

«В последний дореволюционный год все министры назначались и увольнялись исключительно по моим с Распутиным указаниям. При выборе кандидатов мы руководствовались двумя соображениями: насколько предполагаемый министр мог способствовать заключению мира с немцами и нам помочь при проведении еврейского равноправия».

«Часто случалось, что царь телефонировал Распутину, требуя немедленно указать кандидата для какого‑либо освобождающегося поста министра. В таких случаях Распутин просил царя обождать несколько минут. Возвращаясь к нам, он требовал назвать необходимого кандидата.

— Нам нужен министр! — восклицал он взволнованно.

Недалеко от телефона происходила тогда конференция,

на которой иногда участвовали даже племянницы Распутина, между тем как царь ждал у телефонной трубки. Однажды Распутин во время разговора с царем сказал нам:

— Нам требуется генерал.

Случайно присутствующий при этом мой сын Семен назвал фамилию «Волконский», хотя тот и не был генералом, а товарищем председателя Государственной Думы. Распутин назвал фамилию царю. Вскоре после этого Волконский был назначен товарищем министра внутренних дел».

И здесь, как и в случае с «Дневниками» Вырубовой и Джанумовой, я прибегнул к почти сплошному цитированию первоисточника — книги Арона Симановича. Сделал я это из тех же соображений. Во — первых, подобные откро вения «героя» легко было бы квалифицировать критиками как измышления автора; во — вторых, никакой, даже самой изощренной фантазии не хватило бы, чтобы пересказать, а тем более изобразить в художественных образах циничную непосредственность прагматического мышления еврея — лишь бы мне было выгодно, лишь бы это пошло на пользу моим единоверцам, а там хоть трава не расти. Иначе говоря, такое не изобразишь художественными средствами. Разве что только в рамках изображения человека с отклонениями от нормы? И, в — третьих, оголив до предела ход мыслей и поступков этого «выдающегося» еврея, мне хотелось бы заставить понять читателя, что мышление еврея — это особое мышление. Эгоцентрическое. Не зря ведь главным постулатом иудейской морали принята формула: «Что можно нам по отношению к другим, того нельзя другим по отношению к нам». Именно здесь заложен, именно отсюда проистекает безграничный цинизм еврейского волеизъявления. Что это так, говорит использование ими против России и российской государственности самого грязного человека всех времен и народов Гришки Распутина. А за ним пойдет целая плеяда душителей России. Мало того, ими будет разработана программа уничтожения российской государственности, где будут расписаны все детали этого уничтожения поистине зверскими методами — это знаменитые «Протоколы сионских мудрецов», которые с маниакальной настойчивостью претворяются в жизнь. Эта воинствующая сионистская идеология, которую даже Ленин назвал реакционной, приобрела совершенно зловещую окраску: теперь уже сионисты называются россеисты. Теперь уже не Сион они хотят иметь в качестве земли обетованной, а саму Россию. Теперь они русские более, чем сами русские. А русским они отказали в России. Что может быть бредовее этой идеи? Однако…

Ниже мы остановимся подробнее на этом «супердокументе» — «Протоколах сионских мудрецов». А сейчас всего несколько слов о главных идеях этой антинародной программы. Идеях простых до примитива. Из арсенала элементарной уголовщины: было твоим — станет моим; тебе хорошо — будет плохо; всякое здравомыслие довести до абсурда.

Пробным шаром был Гришка Распутин. Они превратили его в таран, при помощи которого всякое здравомыслие в России было превращено в абсурд. И надо сказать, мо мент для этого был подобран удачно: критика монархизма, нестрогий царь, взбалмошная царица, тупость придворной братии, революционные брожения и т. д. В этой мутной воде российского общежития евреи и вылавливали свою рыбку. Самым уловистым местом оказался двор. А самой подходящей наживкой — Гришка Распутин. Николай Второй, потерявший опору среди своих царедворцев, пригрел возле себя мужика и пошел у него на поводу. Как это случилось? Почему это произошло? Неужели такой уж он глупый был? Нет, конечно. Об этом свидетельствуют многие и многие, кто близко с ним общался. То, что за Распутиным стояли определенные силы, конкретно — еврейская община, — это понятно. Это теперь и ежу ясно. Но и сам Распутин — не лыком был шит. Об этом мы «тьму примеров слышим».

Итак! Почему все‑таки русский самодержец, царь Николай Второй, так привязался, так верил простому мужику вопреки протестам царедворцев, именитых и родовитых сановников всех мастей и рангов, вплоть до родственников? Даже вопреки протестам родной матери! Очевидно, были какие‑то и объективные причины. Помимо общепринятых — чудодейственной силы старца, его набожности, силы воли, влияния на императрицу и особенно на больного Цесаревича. Со временем, может быть, нам станут известны истинные мотивы увлечения царя этим человеком, о котором написаны сотни, тысячи страниц разных толков и суждений, свидетельств современников и официальных документов. Но все это пока односторонние суждения недоброжелателей. Вот, мол, Гришка такой — сякой, шельмец и прохиндей. Пьяница, бабник, мерзопакостный выродок земли русской. Так оно и есть, конечно. Но ведь было же что‑то в нем и положительное. Говорят, где‑то готовится к печати книга, или уже вышла, о Распутине. В ней якобы приводятся такие факты, которые если не смывают полностью черные краски с него, то во всяком случае здорово притушевывают. Признаюсь, я с большим удовольствием прочитаю эту книгу, если она попадется мне в руки. Мне хочется знать о нем не только плохое. Хотя я и сейчас знаю о нем из того, что прочитал, немало такого, о чем хотелось бы поговорить. Уверен, что о нем много написано и наговорено напраслины. Все теми же старателями, которые развалили российскую государственность и продолжают разваливать. Почему? Да потому, что через него можно обляпать грязью и царя, и всю царскую семью. Да и все русское общество. Может, это даже главная причина осквернения образа Распутина. Его имя использовали сразу в двух направлениях — с одной стороны, «с парадного подъезда» льстили и хвалили взахлеб, окружая вниманием, засыпая подарками, с другой, «с черного хода», втихомолку распространяли о нем дикие небылицы, чтобы опорочить царя и его семью. Мы еще узнаем и об этом.

Из того, что автору удалось прочитать по российской истории 1905–1916 годов, в особый ряд встают, кроме Государя, такие фигуры, как Столыпин, Коковцев, Витте, Пуришкевич и… Распутин. И теперь вот вынырнувший из тьмы еврейской золотой преисподней Арон Симанович, волею судьбы вовлеченный в эпицентр событий тех лет, оставивший нам довольно яркие и правдивые, несмотря на хвастливый налет, свидетельства о тех днях и о Распутине.