Виктор Ротов - Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)

• Название: Заговор в золотой преисподней, или руководство к Действию (Историко-аналитический роман-документ)
• Автор: Виктор Ротов
• Издательство: Советская Кубань
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1999
• ISBN: 5-7221-0244-X

Роман не совсем обычный. Это историко-аналитический роман-документ — так автор обозначил жанр произведения. И это определение полностью себя оправдывает, поскольку действительно исследуется на основании документов эпоха правления последнего русского царя-самодержца Николая Второго. Придворная кутерьма тех времен, состояние русского общества, предреволюционная обстановка в России, дворцовые интриги Нового и Старого Двора, мистико-распутинская чертовщина, блеск и грязь правящей элиты, подоплека развязывания первой мировой войны, попытка расчленения России, наконец борьба евреев за равноправие и ликвидацию так называемой «черты оседлости»; взлет и гибель гениального реформатора П. А. Столыпина и пр. и пр. — все это историей спрессовано в коротком отрезке времени — чуть более десяти лет. И так густо, что для иного государства событий хватило бы на столетия. В этих событиях, как в зеркале, отражены судьбы народные.

Круто повернулась история государства, не сразу народы России разберутся в том, что произошло в то мрачное и яростное, как вспышка взрыва, десятилетие. Роман Виктора Ротова «Заговор в золотой преисподней» — одна из попыток разобраться в том, что произошло в те далекие годы. И что с нами происходит теперь при взгляде на себя в зеркало прошлого.

---

И чудесное предсказание Распутина тут играет десятую роль. Хотя сторонники царя и сам он делали вид, что полагаются на божье провидение и предсказание Распутина.

Не верил в способность Распутина предсказывать будущее и Симанович. Вернее, он‑то больше всех и не верил в чудесную силу Распутина, хотя признавал за ним некоторые способности воздействовать на людей. «Несмотря на мою малообразованность, — пишет он, — во мне часто возникали сомнения в возможности тому подобных чудес и что не кроется за ними надувательство».

Реально же дело отстранения великого князя Николая Николаевича от должности Верховного обстояло так. Не имея сколько‑нибудь серьезных полководческих данных, он не заботился о тактике и стратегии ведения войны. Руководил большей частью патриотическим запалом, горя желанием поскорее разделаться с противником и увенчать себя лаврами победителя; он гнал вперед свою армию, не думая особо о подтягивании тылов, о снабжении армии боеприпасами, а потому быстро обескровил войска, подорвал боевой дух, веру в командование. Так что к лету 1915 года положение на фронте сложилось не в пользу России. Царь, внимательно следивший за ходом военных действий,

все чаще раздражался командованием Николая Николаевича. А когда русская армия покатилась назад, отдавая один за одним города Ковно, Новогеоргиевск, он понял, что если не вмешаться, то Россия будет разгромлена с великим позором. А когда русские оставили Варшаву, он потерял свойственное ему самообладание. Самые близкие ему люди свидетельствуют — он даже стучал кулаком по столу и кричал срывающимся голосом: «Так не может продолжаться! Я не могу все сидеть здесь и наблюдать за тем, как разгромляют нашу армию!..»

А Николай Николаевич вел себя странно. Он как бы не замечал Государя. Мало того, что принимал самостоятельно важные решения, не советуясь с царем, он стал вызывать к себе в Ставку министров и давать им указания. Получалось, что в России правят два Николая — Николай II и великий князь Николай Николаевич.

Беспокойство царя за судьбу армии и честь России возобладало над боязнью обидеть великого князя, и царь принимает решение взять командование армией на себя.

Но это не так просто сделать. Хотя и считается, что царь единовластный и единоправный хозяин страны, он не мог не считаться с Советом Министров; не мог, хотя бы формально, не посоветоваться с матерью — императрицей…

Перед заседанием Совета Министров, который был созван прямо в Царском Селе, он нервничал и волновался, как студент перед экзаменом. А уходя на заседание, сказал близким: «Ну, молитесь за меня!»

Заседание Совета Министров длилось почти до полуночи. Министры выступали активно, на доводы не скупились. И почти все были против того, чтобы Государь брал командование войсками на себя. Но Государь остался непреклонным. Тут уж никак не обвинишь его в слабости характера. Его последние слова на этом заседании: «Господа! Моя воля непреклонна, я уезжаю в Ставку через два дня!»

Не менее сложным, а в чем‑то, может, и сложнее был разговор с матушкой — императрицей. Она, конечно же, была против решения Николая возглавить армию. И употребила всю силу своего влияния и убеждения. Разговор длился более двух часов. Убежденная, что это влияние Распутина и молодой императрицы, она упрекала сына в слабости характера, в неуважении родственников и просто в том, что он находится под влиянием нечестивца Распутина.

Они гуляли в саду во время этого разговора. Одни. Разговор принимал иногда резкие формы. Было труднее, чем на заседании Совета Министров, шутил потом царь. Но и здесь он выдержал натиск, остался при своем решении.

Странное дело! Не только Совет Министров, мать — императрица, генералитет, но и зарубежная печать не одобряла это его решение. Нагнеталось какое‑то искривленное общественное мнение, что‑де великий князь — настоящий патриот России, а царь чуть ли не предатель русского народа. А то, что армия полуразгромлена, полураздета и полуразута, — это как бы не в счет. Как бы мелочи. Кому‑то надо было, чтоб так продолжалось. Чем хуже, тем лучше. Эта дьявольская тайная «доктрина» уже тогда правила бал в цивилизованной Европе. Хотя тогда оставались еще в тайне ее главные изобретатели и режиссеры. Их крики еще более усилились, когда с прибытием царя русская армия воспрянула, отступление прекратилось, а затем пошли и успехи.

Как бы там ни было, смещение Верховного Главнокомандующего состоялось. И это устраивало многих.

Царю надо было отстранить мятежного дядю от командования войсками и сделать это как‑нибудь не своими руками, а как бы с подачи провидения.

Царице выгодно было избавиться от яростного гонителя российских немцев и немецких пленных, которым она втайне немножко содействовала.

Царедворцам очень хотелось усилить раздоры между Старым и Новым царским двором, чтобы чувствовать себя развязнее и безнаказаннее, урвать под шумок побольше выгод для себя.

И, наконец, еврейской общине не терпелось устранить от большой власти явного антисемита, а точнее человека, который мешал им «наживать» большие деньги.

Ловкость и дьявольское искусство свое и своих соплеменников Арон Симанович откровенно демонстрирует в главе «Борьба против антисемитской пропаганды».

Для иллюстрации этой борьбы с «пропагандой» он избрал случай, действительно имевший место. А именно: судебные власти возбудили уголовное дело против еврея Бейлиса, совершившего ритуальное убийство христианского мальчика. Характерно, что по его описанию становится совершенно ясно, что он знает, что убийство Бейлисом действительно совершено, и он сознает, что это тяжкое преступление против христиан, и что Бейлис должен быть сурово наказан. Но для него как бы не существует этого осознания. Для него главное — вызволить единоверца из-под удара правосудия. Любой ценой! Иначе, в случае осуждения Бейлиса, пятно падет на евреев. Этого допустить нельзя. Наказание еврея за убийство — это и есть в его понятии антисемитская пропаганда. И все, кто стремится совершить правосудие, — антисемиты.

Вот такая логика заложена в главе его книги, которая есть не что иное, как апология ритуального убийства и убийцы Бейлиса. Который, повторяю, действительно совершил ритуальное, согласно иудейской морали, убийство христианского мальчика. Это было настолько явно, и борьба за оправдание Бейлиса против министра юстиции Щегловитого настолько кощунственной, что взбунтовались даже некоторые евреи. Восстал даже сам Гурлянд. Этого человека Арон Симанович характеризует так: «Этот господин Гурлянд играл странную роль. По рождению своему еврей, сын раввина в Одессе, перешедший уже взрослым в христианство, он сделался страшным юдофобом и сумел завязать хорошие отношения с министрами. Как раз в то время он был главным редактором правительственной газеты «Россия». Он поддерживал открыто партию Старого двора и агитировал против Молодого двора.

Несмотря на это, он имел сильное влияние на царя в еврейском вопросе. Я подозреваю далее, что фактическим застрельщиком процесса Бейлиса был сам Гурлянд. Во всяком случае, он был неофициальным руководителем по этому поводу проводимой антиеврейской пропаганды».

И в этом деле был использован Распутин, который добился отстранения Щегловитова. А с отстранением Щегловитова было прекращено и дело Бейлиса. Мало того, Бейлис был оправдан, а те, кто добивался его наказания, привлечены к ответственности за превышение власти.

К тому времени сила Распутина была столь велика, что его ближайшие прихлебатели называли себя Советом Министров при нем в противовес Совету Министров при царе. «Значительно деятельнее и положительнее», по словам Арона Симановича. «Но этот «совет министров» — писал он, — имеет ту особенность, что он состоял исключительно из дам».

«Старая Головина была, так сказать, президентом. Она поддерживала Распутина своим именем и авторитетом среди петербургского высшего общества. Ея дочь Маня служила посредницей между Распутиным и высшим духовенством. Вырубова в исключительной мере способствовала при назначении министров. Придворная дама Никитина поддерживала связь с председателем совета министров. Одна из сестер Воскобойниковых работала во дворце, а другая поддерживала важные знакомства в руководящих военных кругах. Акулина Лаптинская служила сыщиком Распутина. Она снабжала его всеми новейшими сплетнями и секретами…» «Прочие дамы исполняли самым добросовестным образом все поручения Распутина и служили ему душой и телом».

Если к этому великолепному списку распутинского «Совета Министров» добавить еще Маму (императрицу), которая никогда по — настоящему не любила Папу, а за Соловушку (Орлова) даже мстила ему, которая хоть и приняла христианство, никогда не была истинной христианкой, которой поистине безразличны были судьбы русского народа да и России в целом, которая по — бабьи четко знала силу «ночной кукушки», — то можно себе представить, каким могуществом располагал этот женский «Совет Министров». Поэтому не приходится удивляться, почему многие благие дела в России терпели крах.