Владимир Николаев - Якорь спасения

• Название: Якорь спасения
• Автор: Владимир Николаев
• Жанр: История

---

- Аким, ты не гений, - сообщила ледяным тоном супруга, едва переступив порог.

- Ну и что? - бессмысленно ухмыльнулся Аким.

- Нет, ты не понимаешь, о чем идет речь.

- Не понимаю, - согласился Аким.

- Так пойми! Это же очень и очень серьезно.

- Дуся моя, может быть, только один я и знаю, насколько это серьезно и... и... - Он мучительно подыскивал нужное слово, которое вертелось и никак не давалось, наконец ухватил его и с отчаянием выкрикнул: - И трагично!

Металлина раздраженно разорвала пачку сигарет и закурила. Нервно выпустила дым из ноздрей и выпалила:

- Ах, не паясничай!

- А я и не паясничаю. Вот, Артурка предлагает делать вместе балет по новой моей повести, а мне хочется сесть за роман. Пора бы замахнуться на роман. Социальный, проблемный и немножечко авантюрный. И обязательно значительный! Чтобы разом смолкли все эти толки - гений не гений. Да какое это, черт возьми, имеет значение! Писать хочется, аж пятки чешутся. Веришь ли, покоя нет, так хочется писать. - Аким тяжко вздохнул и грустно выдохнул: - А писать не о чем. Вот это и есть самый верный признак того, что я не гений.

- Что ты мелешь, ну что ты мелешь? - возмутилась Металлина. - При чем тут это? Писать всегда есть о чем, надо только засадить себя за стол. Дружков-подлипал к чертовой матери. Но я сейчас не об этом. - Перевела дух и внушительно продолжила: - Слушай внимательно, что я тебе скажу. Все говорят, что ты не гений, что ты творчески несостоятелен.

- Ну и черт с ними. Пусть говорят, пусть болтают, кому охота. Людям трепаться свойственно.

- Все же смеются: до сих пор на всех перекрестках трещали - гений, гений, а теперь кричат - пустышка!

- Ну и пусть. Никто не знает, какая это тяжелая, невыносимо тяжелая обязанность ходить в гениях. Побыли бы в моей шкуре. Куда лучше быть Кавалергардовым. Он не гений. И никто от него не требует, чтобы он создал что-нибудь непременно гениальное. И ему хорошо. Как говорится, не дует. А власти, благ - на полдюжины гениев хватит. - Аким тяжко вздохнул, пристально посмотрел мутноватым взглядом на жену и продолжил: - Нам с тобой, кроха моя, если разобраться, то и не слишком чтобы плохо. Нет, не так и плохо. Грех жаловаться. Но кое-кому, от кого ничего особенного не требуют, куда лучше. Так-то.

- Ты все не о том, - недовольно передернула плечиками Металлина.

- Может, и не о том. - Аким попытался подняться с дивана, но при этом его качнуло, и он взмолился: - Дай чего-нибудь хлебнуть. Холодненького.

Металлина отправилась на кухню и вернулась со стаканом холодного сока. Аким выпил с наслаждением и почувствовал себя лучше.

- Эту приятную новость я узнала на студии. А что теперь всюду о тебе судачат? Только представь.

- В самом деле. Кто же это осмеливается во всеуслышание утверждать, что я не гений? Какие у них основания?.. - В голосе Востроносова зазвучало возмущение.

Металлина ледяным тоном пересказала то, что довелось услышать от Златы Пикеевой насчет неисправности машины. И это вдруг привело Акима в ярость. Он понимал, что хотя гением быть хлопотно, но быть негением все же много хуже. Начал бушевать, сыпать по адресу своих врагов угрозами.

- Что ты разбушевался, громовержец? - прервала его супруга. - Жизнь не терпит театральных жестов. Действовать надо.

- Как, что делать? - сразу сник Аким.

- Звони Кавалергардову. Ему наверняка известно больше, чем нам с тобой, и он лучше знает, как держать себя, у кого искать защиты.

Востроносов схватил трубку, но Металлина его остановила.

- Подожди. Подумаем, как вести разговор. Может, еще все брехня.

- Конечно, брехня, - обрадовался благоприятному предположению Аким.

- А если не брехня? Дыма без огня не бывает. - Взгляд Меточки стал жестким, злым. Востроносов не раз натыкался на такой взгляд, и каждый раз ему от этого делалось не по себе.

- Меточка, ведь это же клевета, очередная выходка завистников. Помнишь, я тебе читал из Золя, который признавался, что ему каждое утро приходится глотать жабу, подбрасываемую недоброжелателями. Так вот, это моя жаба.

- Ах, оставь, пожалуйста, сейчас не до беллетристики.

- Скажи же, что делать?

- Разговаривай с Илларионом Варсанофьевичем как можно спокойнее, сделай вид, что ты ничего не знаешь. Не он от тебя должен услышать обо всем, а ты от него.

- Кавалергардов - кремень. Может и промолчать.

- Не промолчит. Это и его касается в неменьшей степени. Кто тебя объявил гением? Он. Ты ему как Аким Востроносов не нужен, а как гений необходим. Он больше тебя должен ломать голову над тем, как теперь быть и что делать. Кавалергардов, как лев, вынужден за тебя драться. И в этом твое счастье. Сечешь?

Аким благодарно кивнул, трезвая речь жены успокоила его. В порыве благодарности он обнял и поцеловал Меточку.

- Ладно, ладно, - отмахнулась она, - давай звони. И говори, как я сказала.

Аким для успокоения прошелся, прикинул, с чего начать, и снял трубку.

Все вышло, как предсказала Мета. Сначала Аким молол ничего не значащее. Илларион Варсанофьевич отвечал ему в том же духе. Каждый, похоже, выжидал, кто первым коснется щекотливой темы.

Выжидая таким образом, Кавалергардов досадовал: "Этому хмырю все, как видно, до фени". Ему тоже хотелось уязвить беспечного баловня, и он выложил насчет неисправности машины, что все ее данные под сомнением и что ученый Кузин уволок аппарат к себе. Про это уже прознали в городе, и в связи с этим распространяются крайне неблагоприятные слухи.

Тон, каким говорил патрон и благодетель, возмутил Акима, и он взорвался:

- Сволочи, "Двое под луной" охаяли, а теперь и вовсе утопить хотят.

- А ты не паникуй.

- Да как же, ведь поедом едят, из колеи выбили. Роман было начал, а тут топором по нервам...

- К этому, батенька, надо быть готовым. Теперь-то как раз важнее важного не паниковать. Не так все и трагично. Давай-ка завтра свидимся, на свежую голову потолкуем. Ты не на даче ночуешь?

- Если требуется, махнем туда.

- Вот и лады. Утречком ко мне. И Меточку захвати.

Утром следующего дня и роса не успела сойти, а Кавалергардов, Аким и Металлина расхаживали озабоченные по дачным дорожкам под прохладной сенью разлапистых сосен, сквозь которые только начинали пробиваться золотые потоки набиравшего высоту солнца.

Кавалергардов кратко, но достаточно основательно обрисовал то, что произошло позавчера в редакции "Восхода". Все объяснил отчасти взбалмошностью ученого, у которого от умственного перенапряжения нервы взыграли. Высказался и насчет происков закоренелых групповщиков и весьма сомнительных людей, под чьим влиянием оказался на этот раз даже далекий от литературы Кузин.

Выслушав Кавалергардова, Аким призадумался, а Меточка тут же добавила:

- Еще только все началось, а круги широко пошли. На киностудии вовсю треплются. Сама слышала.

- Теперь все навалятся, - тяжко вздохнул Востроносов.

- Тем более надо отнестись ко всему серьезнейшим образом. Борьба есть борьба, она требует действий и ума, - наставительно произнес Кавалергардов.

- Каких действий? - живо спросил Аким.

- Я на этот счет пораскинул мозгами. Полезно встретиться с Кузиным. Наши враги с ним работали. Я это ноздрей чую, а нам сам бог велит. Это раз. Другое: где нужно, попробую заручиться поддержкой, уже толковал кое с кем. - Илларион Варсанофьевич остановился и, тыча в петушиную грудь Востроносова, внушал: - Ведь дело не только в тебе, тут, понимаешь, разгорается большая игра. А козыри пока у нас на руках: кому известно, что машина испортилась до того, как была получена твоя рукопись? Даже сам Кузин поручиться за это не посмеет. А то, что по углам треплются, так цена этому - копейка. Собака лает - ветер носит.

- Если бы по углам, - скорбно заметила Меточка.

- Вот и надо не мешкая дать по рукам, - строго отрезал Кавалергардов. - Гений - это, понимаете, лицо общества. И никому не позволено им играть: сегодня гений, завтра негений.

- Но ведь рта никому не заткнешь, - с отчаянием молвил Востроносов.

- По углам пусть болтают. Главное, чтобы в печати ни-ни. Об этом я позабочусь. Только ты, понимаешь, не будь кисейной барышней, мокрой курицей и так далее. Держись, как говорится, грудь колесом и хвост морковкой. Ты ничего не знаешь, и для тебя ничего не произошло. Понятно? А с этим Кузиным поговори. С глазу на глаз. Чайников поможет. Не теряйся. Он - ученый, а ты тоже - фигура. Характер покажи. У гения должен быть характер.

Аким слушал и тяжело молчал. Ему и боязно и противно было актерствовать, делать вид, что ничего не произошло, что он ничего не знает и ведать не ведает, быть самоуверенным, когда на сердце кошки скребут, и без того последняя уверенность в себе покидает. "Может, вот сейчас, мысленно прикинул Востроносов, - и начинается самое трудное во всей моей жизни?"

Кавалергардов не заметил смятения Акима и обратился к его жене:

- Вам, Меточка, персональное задание: никого к нему не допускать, держите мужа на самом коротком поводке. Сейчас полезут с притворными сочувствиями и те, и эти, с разными провокационными подходами. Гоните всех! Категорически.