Владимир Николаев - Якорь спасения

• Название: Якорь спасения
• Автор: Владимир Николаев
• Жанр: История

---

- Платон мне друг, а истина - дороже, - отвечал Кузин.

- Оставим в покое истину, - холодно возразил редактор, - ей-то все равно. А вот нам что прикажете делать? Молодого одаренного писателя в какое положение поставили?

- Что ж, вины своей не отрицаю. Готов содействовать. Подскажите, что требуется?

- Присаживайтесь, подумаем. - Только сейчас Кавалергардов предложил кресло.

- Я весь внимание, - отозвался Никодим Сергеевич.

Аким ожидал, что встреча будет скандальной и напряженной, а начало оказалось как нельзя более мирным и походило на светскую беседу. И это ему очень не нравилось.

- В чем проблема? - приступил к делу Кавалергардов.

- Да, в чем проблема? - подхватил Никодим Сергеевич и взял инициативу в свои руки. - Я утверждаю что машина из-за ненормальных условий эксплуатации допустила ошибку. Вы настаиваете - никакой ошибки не было, и сей молодой человек - гений. Поверьте, ничего лично против Акима Востроносова, - Кузин улыбнулся и благосклонно кивнул в сторону молодого человека, - я не имею. Речь идет лишь об объективности оценки. Вы вправе настаивать на повторном испытании.

- Справедливо, - охотно согласился Илларион Варсанофьевич, - именно этого мы и добиваемся. С учетом лишь одного моментика.

Никодим Сергеевич подался вперед, понимая, что разговор подошел к главному пункту, по которому, возможно, придется спорить.

- В чем же этот, как вы выразились, моментик?

- Ославили нас, - Кавалергардов так и сказал - нас, - на весь свет. Так вот, и сатисфакция должна быть соответственной.

- В присутствии всех участников симпозиума?

- Зачем, зачем, - возразил Кавалергардов, - симпозиум - ваше дело, нам он ни к чему.

- Как же понимать?

- А так и понимать, - вступил в разговор Востроносов, он не считал себя вправе больше молчать. - Меня публично ошельмовали, пусть публично и будет восстановлено мое доброе имя.

Кузин с интересом повернулся к молодому собеседнику.

- Я полагаю, это нужно не одному мне, а и для торжества истины, добавил Аким и язвительно смолк.

- Согласен, - с готовностью отозвался Никодим Сергеевич, - совершенно с вами согласен и готов содействовать. Формы публичного удовлетворения различны. Не будете же вы настаивать, скажем, на том, чтобы вашу новую рукопись запустили в машину в присутствии специального жюри, к примеру, Кузин решил предложить что-нибудь нелепое, в мозгу мелькнула шальная мысль, и он выпалил: - К примеру, на стадионе перед или в перерыве футбольного матча популярных команд?

- А почему бы и нет! - воскликнул в запале Востроносов.

И его тут же поддержал Кавалергардов. Ободренный этим, Аким продолжил:

- Именно на стадионе и именно перед большим футбольным матчем. Я требую этого! - еще более запальчиво воскликнул юноша.

Кузин удивился, растерянно улыбнулся, но, оставаясь вежливым, кротко согласился:

- Что ж, раз вы настаиваете.

- Хлопоты со стадионом беру на себя, - заверил Илларион Варсанофьевич, - состав жюри согласуем позже.

Никодим Сергеевич понял, что разговор исчерпан, поднялся, но, прежде чем выйти, спросил:

- А вы понимаете, какому риску подвергаете себя? - В его представлении шансы юного гения равнялись нулю.

- Рискуете вы, а не мы, - с угрозой отчеканил в ответ Илларион Варсанофьевич.

Кузин еще более растерянно улыбнулся и вышел.

Глава тринадцатая,

которую коротко можно назвать - битва гениев

После газетного отчета о выступлении ученого Кузина на пленарном заседании симпозиума электроников и кибернетиков в печати снова разгорелась полемика вокруг повестей Востроносова. Те, кто и раньше сомневался в гениальности их автора, получили веские основания подкрепить свои доводы ссылками на авторитетное мнение объективной науки. Но и сторонники молодого гения не сдавали позиций. Они отыскали еще больше достоинств в произведениях своего кумира.

Особенно подогрела интерес к предстоящему необычному событию обширная статья Артура Подлиповского "Два гения", в которой рассказывалось с большим знанием закулисных подробностей о творчестве ученого Кузина и писателя Акима Востроносова. Читателю предоставлялась возможность заглянуть в творческую лабораторию того и другого, отношениям между ними был придан вполне дружеский характер, детально описывалось предстоящее испытание, приуроченное к встрече футбольных лидеров.

Что говорить, перо у Артура Подлиповского бойкое, его статья так разожгла страсти, что заявки на билеты на испытание, которое молва окрестила "Битвой гениев", посыпались в дирекцию стадиона. Удовлетворить их не представлялось никакой возможности, и поэтому загодя было объявлено, что все подробности исключительного события можно будет наблюдать по телевидению.

Поскольку от машины Кузина теперь зависела судьба Акима Востроносова, то к ней и приковано было всеобщее внимание, хотя для самого ученого и для кибернетической науки и техники эта машина была давно пройденным этапом. Сделаны куда более значительные новинки, но они-то, к удивлению и даже досаде Никодима Сергеевича и его коллег, широкую публику не трогали. Весь интерес сосредоточился на машине, от которой зависела судьба гения и которая преподносилась в широкой печати как самое последнее достижение.

Велик был интерес и к личности Акима Востроносова. На его книги набросились и те, кто до этого относился к литературе весьма прохладно. За Акимом снова усиленно гонялись репортеры-интервьюеры, но для них он был абсолютно недосягаем. Охраняемый Металлиной и Кавалергардовым, Аким в тиши напряженно трудился над новой повестью, которая должна была рассеять сомнения в его гениальности.

Местонахождение Востроносова держалось в строгой тайне. Доступ к нему имел лишь Илларион Варсанофьевич, с которым они обычно уединялись за плотно закрытыми дверями, и то ли вчитывались в страницы будущей повести, которая обязательно должна быть гениальной, то ли вырабатывали тактику предстоящего сражения. Никаких сведений на этот счет из них и под пыткой нельзя было бы вытянуть.

В такой обстановке не было более популярных в те дни людей, чем Востроносов и Кузин. Одни с пеной у рта утверждали, что и без всяких испытаний ясно, что Аким Востроносов гений и под него копают разные типы, используя ученого Кузина, которому следовало бы заниматься своим делом и не совать нос в то, в чем он не смыслит. Другие придерживались прямо противоположной точки зрения: и невооруженным глазом видно, что Востроносов никакой не гений, таких гениев в нашей литературе и без него достаточно, так что, бесспорно, прав Кузин и его машина обязательно подтвердит это.

И снова люди, как несколько десятилетий назад, поподелились на физиков и лириков, образовали на этот раз два резко враждебных друг другу лагеря.

С приближением заветного срока в печати был обнародован состав жюри. Его возглавил редактор Большеухов, а среди членов, представлявших кибернетику и литературу, помимо ученых и дипломированных литературоведов, вошли в жюри Кавалергардов и Чайников.

Никодим Сергеевич, как и Аким Востроносов, на людях не показывался и хранил молчание. Лишь в канун испытания Кузин принял группу журналистов и объяснил принцип действия аппарата, и ответил кратко и находчиво на разные вопросы.

Как бы ни было велико нетерпение, часто кажется, что оно вот-вот лопнет, его все же обычно хватает на то, чтобы дождаться установленного срока. И как бы ни представлялся всем страстно ожидавшим бесконечно далеким назначенный день, он в свое время обязательно наступит. Так случилось и в этот раз, иначе, как вы понимаете, и быть не могло.

Выдался прекрасный августовский день, когда в наших широтах бывает не слишком жарко, но еще достаточно тепло, небо хоть и кажется повыгоревшим за лето и несколько блеклым, но все еще бездонно высоким. Скверы в эту пору радуют глаз пышными коврами цветов, ослепительно блестит и сверкает политый машинами асфальт. Словом, все вокруг хорошо, в такие дни легко и весело на душе, жизнь кажется необыкновенно приятной, и даже неисправимые скептики забывают о ее теневых сторонах.

И никогда еще, должно быть, огромный стадион и его окрестности не были так привлекательны, разве что в дни самых грандиозных торжеств, которые выдаются не то что не каждый год, а, возможно, и не каждое десятилетие. Яркие спортивные стяги шелестели на всех флагштоках, воздух был напоен ароматами цветов и речной прохладой. Что говорить, в этот столь знаменательный день стадион был, как бы сказал известный спортивный комментатор Николай Озеров, просто великолепен.

Все происходящее транслировалось по радио и телевидению. Передача началась с того, что телевизионные камеры выхватили огромный бетонный зев одного из выходов на зеленое поле стадиона, и все услышали хорошо знакомый голос популярного диктора, с подъемом сообщившего:

- Наши камеры и микрофоны установлены на спортивной арене! - Диктор проговорил это с таким энтузиазмом, как будто сообщал всем потрясающую новость, равную по значимости удивительному открытию. После некоторой паузы он продолжил: - Я смотрю на свой секундомер и вижу, как черная стрелка торопливыми нервными толчками обегает последний круг до назначенного срока. Сейчас машина Акима Востроносова вот-вот покажется в проеме ворот спортивной арены. Вот она уже показалась, вот въезжает. Поистине справедливо говорится: "Точность - вежливость королей". Вполне возможно, что всего через несколько минут, всего через несколько минут, дорогие телезрители, мы с полным правом сможем перефразировать эту поговорку следующим образом: "Точность - это вежливость не одних королей, но и гениев". Однако не будем опережать события. Ждать осталось совсем недолго. Наберитесь, друзья, терпения, хотя, могу судить по себе, это очень и очень трудно.