Алексей Павлов - Иван Украинский

• Название: Иван Украинский
• Автор: Алексей Павлов
• Издательство: Советская Кубань
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-7221-0311-X

В авторской документально-очерковой хронике в захватывающем изложении представлены бурные потрясения на Кубани в ходе гражданской войны 1918–1920 гг. через судьбы людей, реально живших в названную эпоху.

---

— Ты неотразим в своей логике, — сдавался Филиппосов и на время прекращал сдерживание командира, вызывавшего у него и большую симпатию, и товарищескую преданность, и опасения за его жизнь.

За неделю арьергардных боев, стиснутый со всех сторон наступающим противником, полк Украинского прорвался сквозь его заслоны у Лиды, двинулся дальше на Ивье. Около четырех сотен красных всадников и столько же пеших стрелков казались преследователям целой дивизией, а вся Кубанская кавдивизия — чуть ли не корпусом, хотя в ней насчитывалось до полутора тысяч сабель.

В те дни в Москве завершил свою работу II Конгресс Коминтерна. Из сообщений газет воины Кубанской кавалерийской дивизии знали о выступлении на нем В. И. Ленина, широком представительстве интернационалистов из различных стран. В курсе этих событий был и командир полка Украинский, ожидавший, как и все граждане революционной России, всемерной поддержки от братьев по классу, прежде всего Польши, Англии, Франции, Америки, чьи правительства вели агрессивную политику.

Выехав утром во второй эскадрон Сергея Тащчлина, Иван Митрофанович спустя некоторое время получил вызов в штаб дивизии. Его передал начальник разведки полка, бывший прапорщик, москвич с Солянки Николай Широков.

— А ну, накрути мне его по телефону, — приказал Украинский эскадронному связисту, сидевшему у аппарата. Тот вызвал абонента, передал трубку.

— Коля, что там стряслось? — допытывался Иван Митрофанович. — Гости? Какие гости?

Выслушав до конца Широкова, Украинский сказал:

— Передай в дивизию: сейчас еду.

По пути он объяснил своему полковому адъютанту Мише Мироненко:

— Завтра в дивизию прибывают несколько делегатов конгресса Коминтерна. Хотят лично с ней познакомиться.

Так что нас кликают на инструктаж. Власов уже отправился на совещание комсостава.

Перед собравшимися командирами и политработниками выступили комдив Г. И. Мироненко и комиссар дивизии О. Линномяги. У всех участников совещания было приподнятое настроение — гости‑то зарубежные, из самой Москвы, шутка ли, какая честь оказана дивизии. Приняли единодушное решение: встретить с братским радушием, все показать, рассказать, пожелать зарубежным интернационалистам новых успехов в сплочении рядов трудящихся.

На следующий день — 24 сентября к местечку Ивье, где стоял штаб дивизии, со стороны Минска подкатили два автомобиля, в которых находилось семь гражданских лиц и новый комиссар дивизии М. О. Атрашкевич в сопровождении воинской охраны. В честь гостей Мироненко устроил торжественный товарищеский обед. Рядом с Украинским сидел поляк Стоклицкий, хорошо владевший русским языком.

— Откуда вы родом? — спросил он Ивана Митрофановича.

— С Украины, а жил на Кубани.

— Далеко же завела вас военная судьба.

— Очень далеко. Но я готов пройти весь свет, лишь бы дать свободу трудящимся людям.

— Мы с вами интернационалисты, и цель у нас одна. Только не везде еще созрели условия для социальных революций.

И лицо, и голос Стоклицкого потускнели, он удрученно сказал:

— Так обстоит дело и в моей родной Польше. Большую работу начал в Белостоке наш польский ревком, даже свой полк Красной Армии организовал. А теперь что? Ушли советские войска, и снова все порушилось.

Затем гости и комсостав кавдивизии кучно, сидя на скамейке и стоя возле штаба — неказистой хатенки, расположились для фотографирования. В центре — Мироненко, комиссар дивизии, гости, командиры полков, вокруг них — все остальные.

День выдался солнечный, но по — осеннему не очень теплый. Поэтому кое‑кто из командиров приоделся в шинели, на Мироненко броско выделялись светлый бешмет и белая мерлушковая кубанка, а на поясе покоились кинжал и неизменная сабля в серебряных ножнах — памят

ный подарок Серго Орджоникидзе. Украинский встал сзади, в промежутке между комдивом и Стоклицким, сидевшими в переднем ряду на скамейке. Его плотную плечистую фигуру ладно облегал шерстяной френч с накладными карманами, перекрещенный ремнями портупеи, на голове, сбившись набок, темнела цигейковая кубанка. Таким жизнерадостным, с улыбающимся лицом и запечатлел его в тот день фотограф вместе с боевыми соратниками и зарубежными гостями.

Перед отъездом интернационалисты преподнесли командованию Кубанской кавалерийской дивизии свой приветственный адрес. В нем говорилось:

«Дорогой товарищ Мироненко! Будем помнить нашу встречу в вашей боевой Красной Кубанской дивизии, на которой мы передали привет от рабочих Америки, Англии, Литвы и Белоруссии, Швейцарии и Польши. Пусть же Красное Знамя III Интернационала гордо развевается над всем миром! Да здравствует социалистическая революция!»

На следующий день в районе Жирмунов вблизи деревень Геретанцы, Мнихи и Оженишки второй кавполк Кубанской дивизии попал в окружение, своими силами выбраться из котла он уже не мог. Украинский получил приказ прийти на выручку соседа. Перед вступлением в бой с противником Иван Митрофанович срочно снарядил Николая Широкова с двумя разведчиками для уточнения на месте боевой обстановки. Тот скрытно миновал все заслоны пилсудчиков, побывал у собратьев по дивизии, разузнал расположение врага, нанес данные на карту и благополучно возвратился в свой полк. Начальник разведки докладывал:

— Основные силы пилсудчиков сосредоточены в Оже- нишках. Оттуда они со всех сторон давят на полк Михай- личенко. Его спешенные эскадроны и стрелки укрепились в окопах и едва удерживают позиции.

Украинский вызвал к себе на летучее совещание Фи- липпосова, Власова, штабных работников, командиров эскадронов.

— Вот что, друти — товарищи, — без предисловий начал командир полка. — Надо немедля атаковать Оженишки, размолотить там всех уланов. Только так мы поможем нашим орлам — кубанцам.

— Действительно, положение очень серьезное, дорог каждый час, — поддержал его комиссар Власов.

Мнение командира и комиссара было одобрено всеми. План боя состоял в том, чтобы ложной попыткой переправы трех — четырех десятков пеших стрелков через реку Дитва на левом фланге ввести в заблуждение противника, заставить его оттянуть туда основные силы, а тем временем всему полку под прикрытием пулеметного огня с тачанок проскочить центральный деревянный мост через Дитву и на полном карьере ворваться в деревню. Атаку полка решил возглавить сам командир.

Короткие команды на перестроение. Маневр подразделений. И вот уже слева закипает бой. В деревушке засуетились, оттуда начинают постреливать, не видя пока как следует никакой цели. Затем из Оженишек уланы скачут к месту предполагаемой переправы красных бойцов. Но там была не переправа, а лишь ее демонстрация. Укрывшийся с эскадронами и двумя пулеметными тачанками в приречных зарослях вблизи моста Украинский был весь как сжатый комок нервов и воли. Каким‑то непостижимым упреждающим чутьем командир угадывает момент атаки до наступления того критического мига, когда враг может раскрыть его рискованный замысел.

— В атаку, вперед!

С горячим блеском в глазах, высоко поднятой саблей над головой Украинский пришпорил коня. Рядом с ним неслась неудержимая лава. С ходу развернувшись вправо — влево от моста, впереди летящие боевые тачанки накрыли плотным пулеметным огнем противоположный берег с его растерявшейся охраной. Выкошенные наповал вражеские пулеметчики не успели оказать никакого сопротивления. Нескольких мгновений хватило на то, чтобы по дубовому настилу моста, словно рокочущий гром, пронеслись всадники головного эскадрона, а за ними весь полк.

Будто музыканты в сработавшемся оркестре, конники по сигналам своих командиров — дирижеров тут же разделились и принялись яростно вырубать противника в самой деревне, на низменной луговине возле Дитвы, куда умчалась часть уланов, в тылах пехотных позиций, обращенных в сторону попавших в беду михайличенковцев.

Потесненные к заболоченному берегу Дитвы многие уланы, выбравшись к чистой воде, бросались вплавь через реку. Но с небольшого расстояния стрелки и пулеметчики

Кубанского кавполка своим огнем пресекали их попытки переправиться на другой берег, отправляя пловцов на дно неширокой, но глубокой Дитвы, несущей свои воды в Неман. Менее, чем за тридцать минут, от полносоставного эскадрона уланов и батальона пехоты уцелело чуть больше половины вояк. Они сдались в плен.

С окровавленной щекой и подкрашенными в необычный красный цвет белесыми усами Украинский после боя процедил сквозь зубы:

— Пусть поохолонят шляхетские байстрюки. А то смотри какие они охочие до чужих земель.

Что произошло со щекой — он в горячке боя и сам не заметил. Похоже, кто‑то из уланов хотел сразить его пулей из маузера, но второпях промахнулся и только сделал касательную рану. Уже много раз вот так везло Ивану Митрофановичу: за шесть лет непрерывных боев и походов он лишь дважды схлопотал ранения. В последний раз — на Дону, да и то прокантовался в дивизионном лазарете и у себя в подразделении.