Газета Завтра Газета - Газета Завтра 397 (28 2001)

• Название: Газета Завтра 397 (28 2001)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

Или вы сидите в московском офисе (в "осифе" — по выражению соседских бабулек) перед экраном, забитым рамками и опциями. За окном никакой березы, разумеется, нет. Вокруг вас какие-то липкие неоновые вспышки, а в ушах неизбывный монотонный писк системного блока. Вперед, художник! Играйте в очередную компьютерную игру по раскрашиванию изображений в духе затей журнала "Веселые картинки".

Все это так — и не так.

Противоречие налицо. Но это противоречие глобально и не ограничивается Александровскими опытами с компьютером. Изящная пластиковая "фактурка" Михаила Шемякина, заказные фотопортреты Шилова, мегапредприятие по переработке цветных металлов г-на Церители — все это суть отражения процесса переплавки той самой культуры в некую, пока еще смутную в очертаниях, но цивилизацию.

Сам термин "современное искусство" абсолютно девальвировался благодаря иным нынешним галереям. Размазывание навоза по холстам; коллективное поедание торта "Ленин в Мавзолее"; "художественное" заклание овец, свиней и коров; экспонирование расписного сорокаметрового полотна, изображающего прямую кишку художника, — все это не придает осмысленности во взгляде на современность.

Поэтому следует говорить не о современном, но о своевременном искусстве. В этом смысле художник Александров весьма важен.

Критик Ромер графику Александрова сравнивает с "рационализирующими интенциями" Василия Кандинского, который якобы был зациклен именно на композиции. Сие сравнение весьма лестно, однако ценность творчества Александрова в другом. Речь идет не столько об эксперименте, сколько о вторжении художника в новое культурное и социальное пространство.

Некогда отравленные соком мескалина юнцы попытались отобразить свои замысловатые видения на бумаге. Так появился стиль "флекс", который, возможно, является ключевым в понимании сегодняшней молодежной культуры. Что это: подсознание на службе масскульта, или массовая культура сама сгорает в томном огне проявившихся в наркотическом бреду “подкорковых” форм?

Композитор Жан-Мишель Жарр пишет высокие симфонии при помощи синтезатора. Термин "электронная музыка" условен. Либо музыка есть, либо ее нет. Дух Святой дышит, где хощет... Если музыка льется, то она обязательно прорвется через любые шлагбаумы и "адаптеры". Александров научился прижигать раны своих штрихов цветным лазером компьютерной полиграфии.

В конце концов, народное искусство пойдет вслед за Александровым (вполне можно себе представить возможный завтрашний компьютерный технолубок).

Василий Александров, сколько я его помню, никогда не работал под заказ. Оформляя книги советской и зарубежной фантастики, он всегда подбирал что-нибудь из своего, уже готового. Его рисунки всегда поразительным образом "ложились" на сюжет того или иного триллера. То же самое происходило и в период плотного сотрудничества графика Александрова с газетами "День" и "Завтра".

Поэтому-то и поразителен факт увлечения Александрова "модными" компьютерными технологиями, конформистская попытка поставить на поток собственное искусство... Но не менее удивителен альянс Василия Александровича Александрова с либералами от искусства, представленными кругом, близким к галерее "Велта". Впрочем, и то и другое для меня объяснимо.

Налицо вполне имперская экспансия, вторжение художника в новый, непростой, надо сказать, наполненный новыми энергиями век.

Да, имперскость ведет к мундирности и некоторой плакатности.

Человеку не дано испытать внутренние муки компьютера, но муки с компьютером человеку ХХI века сто процентов обеспечены. И в этих муках, как это всегда бывает, обязательно рождается истина. Это в полной мере подтверждает нынешняя экспозиция галереи "Велта".

Тит

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 34 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

35

Напишите нам 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Елена Антонова «ЗВЕЗДЫ БЕЛЫХ НОЧЕЙ» (Заметки о Санкт-Петербургском музыкальном фестивале)

Белые ночи неразрывно связаны в нашем сознании с Петербургом-Ленинградом. Выше к северу в межень лета солнце не заходит совсем, ниже к югу — обычная, хотя и короткая летняя ночь. В северной же столице мы воочию ощущаем это наваждение, это томление без видимого разрешения, это невыразимо долго длящееся рождение нового дня, эту белую холодную печальную ночь, когда полусвет и полутьма, восход и закат — все единовременно, все застыло, все в забытьи, все грезит.

Увидеть звезды в белую ночь мудрено. И тем не менее, это возможно. В Петербурге начиная с 1993 года в июне ежегодно проводится Международный фестиваль искусств "Звезды белых ночей", художественным руководителем которого является Валерий Гергиев, главный дирижер Мариинского театра, чьи спектакли, оперные и балетные, традиционно составляют основную часть программы фестиваля. На "Белые ночи" также, по традиции, приглашаются известные всему миру музыканты как наши, так и зарубежные. В этом году это — Пласидо Доминго, Юрий Темирканов, Юрий Башмет. В программе фестиваля — семь (!) премьер Мариинского театра этого сезона: оперы Верди — "Макбет", "Отелло", "Бал-маскарад", Пуччини "Богема", Вагнера "Валькирия", Римского-Корсакова "Сказание о невидимом граде Китеже" и балет Петра Чайковского "Щелкунчик" в постановке Михаила Шемякина. В концертном исполнении прозвучали "Турандот" Пуччини, "Травиата" Верди, "Путешествие в Реймс" Россини и две оперы, принадлежащие Императорскому двору и никогда ранее за пределами России не играемые, — "Цефал и Прокрис" Арайя, "Клеопатра" Чимароза. Представлены также имевшие успех у публики оперные и балетные постановки Мариинского театра прошлых лет, концерты симфонической музыки и Академии молодых певцов, гала-концерт артистов Большого театра. Из этого перечня ясно видно, что "Белые ночи" — фестиваль классической музыки во всем разнообразии жанров, хотя основной акцент приходится на театральные постановки опер и балетов. Это и составляет главную прелесть фестиваля, заслуга организации которого всецело принадлежит Валерию Гергиеву. Любое мероприятие подобного масштаба в наше время некоммерческим быть не может, а потому не обойтись и без потерь: подстройка под вкусы и желания тех, кто "платит и заказывает музыку", неминуема. Главное, чтобы эти потери не искажали мыслей и чувств исполняемых произведений, не снижали резко их духовный заряд, не превращали исполняемую музыку в "музычку". А вот этого в ряде новых постановок, к сожалению, избежать не удалось.

"Сказание о невидимом граде Китеже" Римского-Корсакова, первая из представленных на фестивале оперных премьер, своей постановкой вызывает столько недоуменных вопросов, что ловишь себя на мысли: "Неужели это — одна из самых глубоких и зрелых опер Римского-Корсакова, занимающая исключительное место не только в его творчестве, но и в оперной музыке вообще?" Неужели слышимое и видимое на сцене поставлено по либретто Владимира Ивановича Бельского, в создании которого принимал участие и автор музыки, по убеждениям и стилю жизни — один из самых русских композиторов, натура поистине высокая и благородная, которого близкие звали профессор "Искренность"? Неужели то, что открывается на сцене в первом акте: огромный белый муляж умывальника с соском и такой же огромный кувшин среди вытянутых вверх, плоских, грязно-коричневых фанер — это и есть "пустыня", нетронутые леса и перелески Верхового Заволжья XIII века, полные шумной тишины — щебета птиц, шелеста листвы, шепота легкого ветерка, так мастерски изображенных Римским-Корсаковом в музыкальном вступлении "Похвала пустыне"? "Ах ты, лес, мой лес, пустыня прекрасная" — запевает Феврония (Ольга Сергеева). Не насмешки ли ради над этим ликующим прославлением природы один из зверей, прирученных Февронией, медведь ли, тур ли, одет в куцее пальтишко, из рукавов которого на шнурках свисают варежки? Подобных вопросов к режиссеру и художнику-постановщику Дмитрию Чернякову возникает множество, на протяжении всех 4-х действий и 6-ти картин оперы. И трудно отделаться от мысли, что все это — злая издевка над самыми святыми для нас чувствами, над душой народной, запечатленной в преданиях о Великом граде Китеже, скрывшемся от нечестивых Батыевых полчищ в озере Светлый Яр. "Не допустил Господь басурманского поругания над святыней христианскою". А вот постановщик допускает. Чем, как не глумлением над Русью, и тогдашней, и сегодняшней, отдает сцена в Малом Китеже, где идет торговля: бабы в юбках выше колен с ручными тележками ("челноки"?) куда-то что-то перевозят, мужики таскают взад и вперед пустые деревянные ящики, а горький пьяница Гришка Кутерьма вполне по-современному тискает разбитную на вид буфетчицу? Почему в Великом Китеже хор одет в костюмы уже совсем другого, дворянского, времени, где дамы — в длинных белых платьях с кринолинами, мужи — в сюртуках и цилиндрах? Неужели такими примитивными приемами хотят внушить мысль: Малый Китеж поделом разграблен татарами — там грешный темный простой народ, Китеж же Великий — белый, чистый, "благородный", его молитвы могут быть услышаны, он и достоин преображения.