Александр Зимин - Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

• Название: Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1972

Первая треть XVI в. — время, когда в результате экономического и политического подъема Русское государство заняло видное место в системе крупнейших европейских государств. Успехи во внешней и внутренней политике сочетались с важными явлениями в общественной мысли и литературе. В книге даются портреты видных политических деятелей: осторожного и умного Василия III, гуманиста Федора Карпова, лидера воинствующих церковников Иосифа Волоцкого и многих других.

Книгу доктора исторических наук А. А. Зимина, основанную на широком использовании архивных и опубликованных источников, с интересом прочтут все, кого волнует историческое прошлое нашей Отчизны.

---

Иван Иванович Рязанский «призывает к себе татар и насильно овладевает княжеством… которым доселе еще владела его мать»[793]. После этого князь Иван ведет переговоры с Василием III, «чтобы тот позволил ему властвовать так же, как и его предкам, никому не обязанным и свободно управлявшим и владевшим княжеством». Во время переговоров князя Ивана оболгали (что-де он сватает себе дочь крымского царя). Василий III вызвал рязанского князя к себе и с помощью Семена Коробьина заточил его в темницу. Затем была изгнана из Рязани и заключена в монастырь рязанская княгиня, а многие рязанцы «выведены» из княжества[794].

Итак, крымские симпатии князя Ивана, его стремление к утверждению своей самостоятельности в условиях обострения русско-крымских отношений привели к падению Рязанского княжества. Еще в 1518 г. после смерти Василия Стародубского его большое княжество присоединено было к владениям Василия III. Таким образом, на юге страны оставался еще один полунезависимый правитель — Василий Шемячич (в Новгороде-Северском), но дни его были уже сочтены.

Приближался последний час и уделам ближайших родичей Василия III. После смерти Федора Волоцкого (1513 г.) и Семена Калужского (лето 1518 г.) их уделы были ликвидированы. На уделах оставались Юрий Дмитровский, Дмитрий Углицкий и с 1519 г. князь Андрей, послушный воле великого князя.

Около 1520 г. произошло столкновение («брань») детей боярских Козельска и воротынцев с жителями Мезецка: последний принадлежал князю Дмитрию Ивановичу, а Козельск — Василию III (ранее же — князю Семену). Козличи и ворот ынцы пограбили мезчан с санкции державного правителя («по великого князя веленью»). Чем кончилось разбирательство спора, остается неизвестным[795]. Но распря, очевидно, вызвала явное неудовольствие со стороны углиц-кого князя. Об этом свидетельствует отрывок «речей», которые должен был говорить князю Дмитрию Шигона Поджо-гин от имени Василия III. В нем содержались упреки по адресу князя «в козельских дёлех». Речь, очевидно, идет о столкновении козличей с мезчанами. Но кроме того, «речи» содержали недвусмысленное требование подчиниться воле монарха, чтобы «который наш недруг (т. е. Сигизмунд или Мухаммед-Гирей. — А. 3.) тому [раздору] не радовался»[796].

Подействовало ли предупреждение Василия III или нет, сказать трудно. 14 февраля 1521 г. князь Дмитрий Иванович скончался[797]. Несмотря на просьбы угличан захоронить князя в Угличе, Василий III распорядился доставить тело покойного в Москву, и 23 февраля его положили в Архангельском соборе вместе с другими родичами и предками великого князя. Незадолго до своей смерти князь Дмитрий составил завещание. В нем было сказано и о вкладах в монастыри, и о судьбе драгоценностей, но о том, кто наследует княжение, он ничего не написал[798]. Возможно, он не предполагал так скоро умереть и мог рассчитывать, что еще вступит в брак и у него появится наследник. Этого не случилось, и Углицкий удел вошел в состав великокняжеской территории.

Впрочем, на Углицкий удел могли найтись еще претенденты. В 1492 г. был «пойман» князь Андрей Васильевич Углицкий со своими сыновьями Иваном и Дмитрием. Сам князь Андрей умер еще в 1494 г., а его дети находились в заточении долгие годы. Сначала братья «скованы» сидели в тюрьме в Переяславле (во всяком случае с 27 мая 1508 по 8 мая 1514 г.), где над ними был учинен строгий надзор. Затем их перевели на Вологду в Спасо-Прилуцкий монастырь. Здесь 19 мая 1523 г. умер князь Иван[799]. Позднее он был причислен к лику святых[800]. Его брат прожил дольше: только в конце 1540 г. с него приказано было снять оковы. Когда он умер, неизвестно. Дочери князя Андрея были замужем: одна — за князем А. Д. Курбским, другая — за князем И. С. Кубенским.

Но один серьезный противник у великого князя все еще оставался. Это был его брат Юрий Иванович Дмитровский. Сокрушение или подчинение его великокняжеской власти оставалось реальной политической задачей Василия III.

Десятилетие с 1510 по 1520 г. было временем не только политических успехов, но и экономического подъема. Войны в это время не были изнурительными. Не страдала страна и от опустошительных голодовок, пожаров и эпидемий. После мора 1511/12 г., когда «многие с голоду мерли», недород посетил Русскую землю только осенью 1516 г.[801] Много дождей выпало летом 1518 г. Тогда же сгорело 50 дворов на Торговой стороне Новгорода. В 1518/19 г. выгорела Руса[802]. 17 мая (на Вознесение) 1520 г. был пожар в Нижнем Новгороде, а в сентябре погорело Запсковье[803].

Все это в условиях средневековой действительности, конечно, было событиями «рядовыми», а не чрезвычайными, которые не оказали существенного влияния на жизнь населения страны в целом.

В первой трети XVI в. интенсивно протекало развитие товарно-денежных отношений и рост городов. В России тогда было не менее 150–160 городов. Преодоление политической разобщенности между землями сказывалось благотворно на развитии городской жизни и складывании торговых связей между различными районами страны. В города устремлялась масса сельского населения, причем «всяк ленится учитися художеству, вси бегают рукоделиа, вси щапят торговании, вси поношают земледелием», — с преувеличением писал митрополит Даниил, отмечая характерные черты своего времени[804].

Василий III, по словам Герберштейна, докончил «то, что начал его отец, а именно отнял у всех князей и других властелинов их города и укрепления» и. П. П. Смирнов полагал, что речь шла о ликвидации своеземческих городов, переводе их на положение государевых[805]. Таково, по его мнению, содержание «указа о слободах» Ивана III и Василия III, который упоминал Иван Грозный в 1550 г. («да у монастырей, и у князей, и у бояр слободы… възрите в дедовы и в батьковы в уставные книги, каков указ слободам»)[806].

До нас дошло неясное сведение 1523 г., что Василий III в Новгороде организовал «гильдию» носильщиков и поэтому наполовину увеличил плату за их работу[807]. И в данном случае речь идет о покровительственной политике по отношению к горожанам.

Современники, писавшие о России первой трети XVI в., единодушно отмечают наличие в ней крупных городов. Герберштейн сообщает, что в Москве насчитывалось 41 500 дворов. К середине XVI в. в ней жило не менее 100 тыс. человек[808]. По Меховскому, в 20-е годы XVI в. Москва была «вдвое больше тосканской Флоренции и вдвое больше, чем Прага в Богемии»[809]. Тогда же Иоанн Фабр писал, что «город Москва вдвое больше Кёльна. Почти равную с Москвой величину имеют города Владимир, Псков, Новгород, Смоленск и Тверь… Прочие города, коих находится бесчисленное множество, не столь знамениты»[810].

В Новгороде к середине XVI в. было 26 тыс. жителей. По словам Меховского, он «намного больше, чем Рим»[811]. Наличие в Новгороде «невероятного количества… зданий» отмечал П. Иовий[812].

В нашем распоряжении почти нет источников, которые наглядно показали бы экономический рост страны. Наиболее яркое свидетельство подъема страны дает строительство церквей, по преимуществу каменных, о котором подробно говорят русские летописи. Нам уже приходилось упоминать о псковском строительстве, перейдем теперь к Москве и другим городам.

Еще весной 1514 г. перед началом последнего Смоленского похода в Москве заложено было несколько каменных церквей на большом посаде. Это — Благовещение в Воронцове, Благовещение на «Старом Хлынове» (на Ваганькове), Владимира «в Садах» (в позднейшем Старосадском переулке у Солянки), Алексея Человека божия в «девичи монастыре за Черторью», Усекновения главы Иоанна Предтечи «под Бором», за Болотом (на Пятницкой), св. Петра «за Неглинною», Варвары «против Панского двора» на оживленном торговом Варварском крестце (перекрестке) (ее ставили на средства гостя Василия Бобра с братьями — Юрием Урвихвостовым и Федором Вепрем).

Церковь Владимира была заложена не случайно. Василий III считал князя Владимира Святославича (в крещении Василия) своим патроном. В 1515 г. исполнялось 500 лет со дня смерти этого князя, крестившего Русь. В честь знаменательной годовщины великий князь и собирался построить новый храм.

В Кремле в это время сооружалась церковь Афанасия Александрийского у Фроловских ворот на подворье Кириллова монастыря (после приближения митрополита Варлаама и Вассиана Патрикеева, связанных с этим монастырем). «Нарядчиками» этого строительства были гости Юрий Григорьевич Бобынин с братом Алексеем[813].

Афанасий Александрийский известен был своей непримиримой борьбой с ересью. Именно его слово на «ариан» в свое время запрашивал новгородский архиепископ Геннадий у ростовского владыки для его использования в борьбе с еретиками[814]. Само место строительства (Большой посад — торговый центр столицы), его размах и участие купечества говорят об усилении роли Москвы как крупнейшего торгово-ремесленного центра страны. Общее руководство строительными работами осуществлял Алевиз Новый.

Финансировавшие церковное строительство лица принадлежали к цвету московского купечества. Так, Ф. В. Вепрь еще около 1506 г. кредитовал князя Федора Волоцкого, который задолжал ему 300 руб. и драгоценные вещи. Григорий Бобыня (около 1461–1471 гг.) дал в долг князю Юрию Васильевичу Дмитровскому 30 руб., а около 1479 г. — князю Андрею Васильевичу Вологодскому 25 руб. под залог драгоценностей[815]. В доме Алексея Бобынина в 1514 г. останавливалось прибывшее в Москву турецкое посольство[816].