Александр Зимин - Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

• Название: Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1972

Первая треть XVI в. — время, когда в результате экономического и политического подъема Русское государство заняло видное место в системе крупнейших европейских государств. Успехи во внешней и внутренней политике сочетались с важными явлениями в общественной мысли и литературе. В книге даются портреты видных политических деятелей: осторожного и умного Василия III, гуманиста Федора Карпова, лидера воинствующих церковников Иосифа Волоцкого и многих других.

Книгу доктора исторических наук А. А. Зимина, основанную на широком использовании архивных и опубликованных источников, с интересом прочтут все, кого волнует историческое прошлое нашей Отчизны.

---

Василий III давно уже присматривался к лужицкому архимандриту. Еще в марте 1506 г. он дал жалованную грамоту на владения его монастыря. В Можайске великий князь бывал не раз «на потехе» (в том числе в 1516 и в 1524 гг.). Словом, Макария Василий III «любляше… зело». В знак особой милости он отдал Макарию при назначении его на архиепископию «всю казну старых архиепископ и бояр ему своих дал» (последних, конечно, для надзора над деятельностью Макария в Новгороде)[1247].

Как показало дальнейшее, надежды Василия III оправдались, и в лице Макария церковь приобретала последовательного иосифлянина, а великий князь — послушного исполнителя своей воли. Один из церковных летописцев, говоря о владычестве Макария в Новгороде, писал, что при нем «времена тиха и прохладна и обилие велие изобилованна бысть: коробью убо жита купили по семи ноугородок». Ему вторил и псковский летописец: «Бысть людем радость велиа… и бысть хлеб дешов и монастырем легче и людем заступление велие»[1248]. Трудно сказать, в какой степени процветанию Новгорода в это время способствовала деятельность Макария, а в какой общий экономический подъем страны. Но во всяком случае факт остается непреложным: во второй половине 20-х — начале 30-х годов новгородские летописи почти не сообщают о каких-либо стихийных бедствиях ни в городе[1249], ни в пятинах, зато много пишут о городском строительстве.

Макарий в Новгороде прежде всего стремился распространить православие среди народов Севера, утвердить иосифлянский «общежительный» устав в новгородских монастырях и поощрял церковное строительство.

Уже в том же 1526 г., как только Макарий прибыл в Новгород, он отправляет священников к «лопи» на устье Невы, чтобы внедрить среди них православие. В этой земле была построена Рождественская церковь — центр миссионерской деятельности русского духовенства. Зимой 1531 г. по его распоряжению были обращены в христианство лопари Мурманского полуострова, где выстроены были две церкви[1250]. Энергичный нажим сопровождался и некоторыми «поблажками». Так, в июле 1530 г. Василий III выдает «крещеной и некрещеной лопи» льготную грамоту. Отныне лопари изымались из подсудности новгородских наместников и передавались в юрисдикцию введенных дьяков. Теперь вызывать лопарей на суд могли только в Благовещеньев день, а пошлины должны были взиматься в соответствии с новгородской уставной грамотой[1251]. Грамота 1530 г. содержала как бы в зародыше те элементы, из которых позднее разовьются губные и земские учреждения. Правда, ограничение наместнического суда в ней проходило еще за счет привлечения не местного населения, а представителей центрального правительственного аппарата, но основная тенденция шла в том же направлении.

С первых лет пребывания в Новгороде Макарий начал энергичную борьбу за введение в новгородских монастырях общежительного устава, который являлся основой строя монашеской жизни у иосифлян[1252]. «Особножительство», келейная жизнь, распространенная на севере России, была основой монашеского быта в монастырях нестяжательского толка. Реформа проводилась с большим трудом. Еще в послании Василию III (1526–1527 гг.) Макарий писал, что в новгородских монастырях было «некое брожение». Монашество не только оказывало открытое сопротивление введению общежительного устава, но, возможно, также проявляло признаки еретического вольнодумия[1253]. Так или иначе в 1528 г. в новгородских монастырях новый устав был введен[1254].

Увеличилось в конце 20-х — начале 30-х годов XVI в. и церковное строительство в Новгороде, которое должно было знаменовать силу и могущество официальной церкви. Так, в 1527/28 г. в новгородской Софии был перестроен иконостас, а стены собора расписаны. 25 августа 1530 г. в связи с рождением наследника престола в Новгороде был слит большой колокол-благовестник весом в 250 пудов. Новгородский летописец говорил об этом колоколе, что «такова величеством несть в Новеграде». 15 июля 1531 г. в Софийском соборе был поставлен новый алтарь[1255]. Все это должно было создавать приподнятое настроение у посетителей кафедрального новгородского храма.

В 20—30-х годах развернулась строительная деятельность Д. И. Сыркова. Еще в 1524 г. он и «христолюбивии людие, иже в велицем ряду сидят», «поновляли» важнейшую церковь торгового центра города — Парасковью Пятницу. В 1529 г. Сырков за семь месяцев построил на Ярославском дворище церковь Прокопия, а осенью 1532 г. на владычном дворе — церковь Николая Проповедника. Наконец, в 1536 г. Д. И. Сырков соорудил каменный верх у церкви Варлаама[1256].

Бурное церковное строительство в Новгороде с участием крупного купечества — яркий показатель экономического подъема города.

Макарий не ограничивал свою деятельность одним Новгородом. 26 января 1528 г. он совершил инспекционную поездку в Псков, стремясь упрочить старинные церковные связи с одним из крупнейших центров России. Поездка Макария не вызвала особых восторгов у псковичей. Архиепископ хотел прожить в Пскове месяц. Но дьяк Мисюрь Мунехин, фактический глава великокняжеской администрации в Пскове, ограничил пребывание архиепископа в Пскове десятью днями, правда ссылаясь на какую-то грамоту Василия III, о которой Макарий не знал.

Не прошло и полутора месяцев, как 11 марта Мисюрь «преставился скорою смертью». После его смерти произведен был обыск. При Этом выяснилось, что этот законник неплохо устраивал свои личные дела. В его казне нашли бумаги, содержавшие запись взяток, которые он давал на Москве боярам, детям боярским и дьякам. Это вызвало волнение в Пскове: «…и бысть в людех мятеж о его животех (имуществе Мисюря. —А. 3.) и взыскание велие»[1257].

После опыта с Мисюрем Василий III решил чаще менять дьяков в Пскове, назначая одновременно уже по нескольку человек на должность. По этому поводу Псковский летописец с сарказмом писал: «И быша по Мисюри дьяки частые, милосердый бог милостив до своего созданиа, и быша дьяки мудры, а земля пуста; и нача казна великого князя множитися во Пскове, а сами ни один не сьехаше поздорову со Пскова к Москви, друг на друга воюя»[1258]. В 1532 г., например, во Пскове было уже целых три великокняжеских дьяка. Но это только ухудшало положение вещей.

Тем временем в Новгороде усиливался контроль великокняжеской администрации. В июле 1531 г. туда посланы были дьяки Яков Шишкин, Афанасий (Фуник) Курцов и дворцовый дьяк Митя Великий. Размерив все городские улицы на Софийской стороне, они повелели «решотки… ста-вити по всему граду и огневщики (пожарных. — А. 3.) уставили». С 1 октября для уменьшения «разбоев» в городе у решеток поставили стражу[1259]. Яков Шишкин принадлежал к числу наиболее просвещенных дельцов первой половины XVI в. типа Мисюря Мунехина, Дмитрия Герасимова, Федора Карпова. Как и Карпов, он стремился отстаивать государственные интересы даже тогда, когда они вступали в противоречие с корпоративными представлениями русской церкви. Он считал, что в судопроизводстве нельзя ограничиваться только одним Судебником, но следует руководствоваться также разумом и милостью[1260].

Великий князь и иосифляне укрепляли свои позиции среди высшего новгородского духовенства. 2 октября 1530 г. архимандритом крупнейшего Новгородского Юрьева монастыря посажен был Силуян, архидьякон Василия III. 21 ноября 1531 г. по настоянию великого князя архимандритом Хутынского монастыря назначили Феодосия, постриженника Иосифо-Волоколамского монастыря[1261]. Позднее Феодосий стал преемником Макария на новгородской кафедре. Феодосий сразу же после назначения в Хутынский монастырь показал себя предприимчивым церковником. 25 апреля 1533 г. у гроба Варлаама Хутынского якобы сама собой загорелась свеча и горела девять недель, при этом воску в ней не убавлялось. Часть «чудотворной» свечи была предусмотрительно отправлена самому Василию III[1262].

Вторая половина 20-х годов XVI в. была ознаменована стабилизацией внешнеполитического положения России. Правительству Василия III удалось продолжить на шесть лет перемирие с Великим княжеством Литовским. Возобновились дружеские связи с Молдавией. В обстановке усилившегося давления Порты на Восточную Европу продолжались переговоры Москвы с Империей и Папской курией. Укреплением обороны южных границ и благодаря удачному ведению сложной дипломатической игры в Крыму Василий III добился обеспечения безопасности русских земель от опустошительных крымских набегов. Все это давало возможность увереннее осуществлять общий курс внутренней политики, который характеризуется в это время возросшим влиянием на великого князя иосифлян и княжеского окружения Елены Глинской.

Глава 14 Клерикалы и гуманисты

После смерти Иосифа Волоцкого (1515 г.) и новгородского архиепископа Серапиона при дворе Василия III происходила напряженная борьба за влияние на великого князя между нестяжателями (Вассианом Патрикеевым и Максимом Греком) и иосифлянами (Даниилом). Если на первых порах, т. е. до начала 20-х годов XVI в., Василий Иванович покровительствовал «заволжским старцам», то затем митрополиту Даниилу и другим наследникам Иосифа Волоцкого удалось одержать победу над их врагами.