Александр Зимин - Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

• Название: Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Мысль
• Жанр: История
• Год: 1972

Первая треть XVI в. — время, когда в результате экономического и политического подъема Русское государство заняло видное место в системе крупнейших европейских государств. Успехи во внешней и внутренней политике сочетались с важными явлениями в общественной мысли и литературе. В книге даются портреты видных политических деятелей: осторожного и умного Василия III, гуманиста Федора Карпова, лидера воинствующих церковников Иосифа Волоцкого и многих других.

Книгу доктора исторических наук А. А. Зимина, основанную на широком использовании архивных и опубликованных источников, с интересом прочтут все, кого волнует историческое прошлое нашей Отчизны.

---

Кончает Вассиан свое «Слово», написанное в ответ на выступление против него иосифлян, размышлением о еретиках. Он является решительным противником того, чтобы еретиков убивать и заточать в тюрьму, ссылаясь при этом на примеры из древней церковной жизни. Испытав на собственной судьбе несправедливость великокняжеского гнева и заточение в монастырь, Вассиан чувствовал явную симпатию к гонимым церковью. Зная, как склонны его противники — иосифляне зачислять безвинных в еретики, Вассиан, обращаясь к ним прямо, писал: «Разум есть ваш осудити неповиннаго». Допуская заточение в темницу истинных еретиков, Вассиан решительно утверждал, что в древности никогда не казнили их, ограничиваясь церковным проклятием и заточением. Этот тезис он развивает в особом «Слове о еретиках». Здесь есть также и мысль о том, что еретиков, «приходящих на покаяние», следует «принимати»[1297]. Совсем тезисно Вассиан излагает свои основные расхождения с иосифлянами в «Прении с Иосифом Волоцким». Здесь Уже он не только доказывает недопустимость владения селами монастырей, но и прямо призывает к секуляризации их земельных богатств («великому князю у монастырей сел велю отъимати»)[1298].

Среди нестяжательских соратников Вассиана Патрикеева своей ученостью выделялся старец Кирилло-Белозерского монастыря Гурий Тушин[1299]. Происходил он из старинного боярского рода Квашниных. В 1478 или 1479 г. постригся на Белоозере, где и провел всю остальную свою жизнь до самой смерти (1526 г.).

Гурий Тушин некоторое время пользовался особым расположением Василия III, который подарил ему роскошно оформленное Евангелие. До нас дошло 37 книг, переписанных собственноручно Гурием и его учениками. Судя по их составу, Гурий особенно интересовался памятниками аскетическо-созерцательного направления, что определялось его взглядами как последователя Нила Сорского. В позднее время (с конца второго десятилетия XVI в.) Гурий активно содействует распространению литературы, переведенной Максимом Греком, а также сочинений Вассиана Патрикеева (против монастырского землевладения и об отношении к еретикам).

Бесспорным главою иосифлян в последние годы правления Василия III был митрополит Даниил. Он известен как автор многочисленных слов и поучений. Сохранился сборник, состоящий из 16 слов митрополита Даниила[1300]. Каждое слово состоит из трех частей. Первая часть слова излагает основное его содержание, вторая представляет собою сборник отрывков из церковной литературы, иллюстрирующих мысль автора. Третья часть («наказание») состоит из нравственных наставлений, вытекающих из основных положений слова. Каждое слово скорее ученый трактат, чем поучение. Даниилу принадлежит и сборник из 14 посланий, написанных по различным поводам[1301]. В. Г. Дружинин обнаружил и в Значительной степени опубликовал более 30 посланий Даниила из сборника XVI в., приобретенного в 1908 г. Государственной публичной библиотекой[1302].

Свою основную задачу Даниил видел в проповеди «божественных писаний» с целью предотвратить распространение еретического вольномыслия. Тем самым он стремился дать богословское обоснование ряду догматов православной церкви и содействовать подготовке кадров иосифлянских проповедников. Именно к ним, а не к народу обращался Даниил в своих «словах». Народ должен не читать богословские сочинения и мудрствовать, а лишь слушать наставления проповедников. Кастовый характер иосифлянской публицистики Даниила совершенно несомненен. Два слова (6 и 7) митрополит посвятил полемике с еретиками по вопросу о «воплощении» Христа и искуплении благодаря этому греха человека. Реформационное движение в годы правления Василия III было давно уже разгромлено, и полемику по вопросу о воплощении Даниил вел, очевидно, только потому, что с этим сюжетом связано учение Вассиана Косого, которого московский митрополит стремился изобличить в ереси (слово 5).

В отличие от Иосифа Волоцкого Даниил прямо не призывает «к лютым казням» еретиков, а уделяет в своем слове 10 о «ложных учителях» главное внимание убеждению еретиков стать «на путь истинный». Впрочем, для закоренелых еретиков следует применять и другие меры: устрашение, а затем и передачу их в руки светских властей (слово 8). Среди еретиков следует сеять раздоры и ссоры в духе представления Иосифа Волоцкого о богонаученном коварстве.

Злободневный характер имело одиннадцатое слово митрополита Даниила, где он обрушивался на астрологов (в первую очередь под ними разумелись Николай Немчин и его окружение). В этом слове Даниил отстаивал представление о всемогуществе божьего промысла, непознаваемости божественных предначертаний, ибо в отличие от бога человек не совершенен. Никакие звезды не могут предсказать судьбу человека, которого бог «сотвори самовластна»[1303]. В данном случае взгляды митрополита совпадали с представлениями других церковников (в том числе Максима Грека).

Большое значение Даниил (как и Иосиф Волоцкий) придавал защите необходимости исполнения церковных обрядов, почитания икон, мощей, крестному знамению и т. п. (слова 3 и 4). Он отстаивает душеспасительное значение монашества (слово 13). Он обличает различные человеческие пороки. В трех словах (14, 15 и 16) Даниил резко выступает против второго брака для простых смертных, хотя сам же санкционировал его для Василия III. В слове 15 он пишет с горечью:

«Вси плотская любят, всем греховнаа и беззаконнаа радостна, вси на земли хотят жити».

Обращаясь к слушателю, Даниил говорил в слове 12: «Ты же сопротивнаа богу твориши, а христианин сый, пляше-ши, скачеши, блуднаа словеса глаголеши, и инаа глумлении и сквернословиа многаа съдеваеши и в гусли, и в смыки, в сопели, в свирели вспеваеши». Митрополит Даниил, как, впрочем, и Максим Грек, резко выступал против жизнеутверждающего искусства скоморохов.

«Ты же, — говорил он, — вся в бесовскую славу твориши позорище, играниа плясаниа събираеши, и к сим паче течеши неже к божественным церквам, и не точию ее, но и в дом свой, к жене, и к детем приводиши скомрахи, плясцы, сквернословци, погубляа себе, и дети, и жену»[1304].

Даниил обличал модников, бривших волосы (среди них был и сам Василий III)[1305], обувавших «сапоги велми червлены и малы зело», и т. п. Негодовал Даниил и на соколиную охоту. «Кый же прибыток, — вопрошал он, — ти есть над птицами дни изнуряти»[1306]. И на этот раз митрополит отлично знал, что именно великий князь был страстным любителем соколиной охоты. Но никакое обличение не могло воспрепятствовать торжеству жизни над церковным аскетизмом.

До нас не дошло произведений Даниила, где бы специально трактовались взаимоотношения светской власти с духовной. В своем слове 8 митрополит говорил о покорности «властям» вообще, т. е. духовным и светским. Жмакин справедливо писал, что «Даниил не определяет, какую именно власть он разумеет, когда говорит о власти». Митрополит Запрещает сопротивление властям: «Подобает покорятися, а не противитися властем, божие повеление творящим». И в другом месте:

«Подобает бо приимшим от бога таковое служение, яко божиим слугам, многое попечение имети о божественных законах», а «противляяй бо ся, рече, власти божию повелению противляется»[1307].

Даниил, так же как и Иосиф Волоцкий, рассматривал царей как божиих слуг. Им следует повиноваться только «аще по закону божию начальство им есть», «егда же что вне воли господни повелевают нам, да не послушаем их». В творениях Даниила мы находим отголоски идеологии сильной воинствующей церкви. Но мы не встретим таких грозных слов о «царе-мучителе», которые были у Иосифа Волоцкого даже в шестнадцатом слове «Просветителя», написанном уже после перехода монастыря под патронат великого князя. Наоборот, он писал «достойно и праведно есть воздавати честь царем»[1308]. Даниил пишет послание «к некоему человеку во скорбех и печалех от царьскыа опалы». В нем он убеждает опального всегда быть покорным царю[1309] и уповать на бога.

Среди многочисленных произведений митрополита Даниила лишь одно небольшое послание посвящено монастырскому землевладению. В нем автор ограничивается повторением аргументов Иосифа Волоцкого, дословно излагает без ссылки на автора отрывки из творений Никона о том, что

«церковная же, и монастырская, и священяическаа, и иноческаа и дела их, и стяжаниа их вся богови соуть освященна»[1310].

Это послание может показаться по сути дела сокращенным пересказом основных идей Иосифа Волоцкого, помещенных в его трактате. Даниил, так же как и его учитель, писал о том, что захватывающие монастырское имущество караются небом, даже «самого живота зле лишатся». Защищать богатства церкви должны были сами «пастыри»: «Сия же вся изышится от бога страшна на нас, архиереах, не учащих ни наказующих людей слову божию». Но при всем этом послание Даниила несколько отличается от произведений Иосифа Волоцкого. Если последний в своих творениях обращался с предостережениями к князьям, то Даниил адресует свое послание настоятелям церкви.