Юрий Никонычев - Грезы Скалигера

• Название: Грезы Скалигера
• Автор: Юрий Никонычев
• Жанр: Русская классическая проза

---

" О, гадина, прохрипел я и, выхватив нож из горла брата, вонзил его в жирный загривок мертвой Ротовой.

" Безумец, безумец! " истошно завопил женский голос.

Соскочив с Ангелины, я увидел в проеме двери Фору в распахнутом мокром плаще, с диким страхом смотрящую на меня.

" Не пугайся, Фора. Это просто мертвые куклы. А сами они веселятся и водят хоровод. Посмотри, " я протянул руку по направлению к призракам, которые уже не кружились, а наблюдали за нами.

" Я не вижу ничего. Ты бредишь. Ты сошел с ума.

" Не говори так, или я тебя убью.

" Ты садист и сумасшедший, Скалигер!

" Что ты слушаешь эту подстилку, " сказал мне призрак брата. " Она недостойна быть твоей любовницей, тем более любимой. Уничтожь ее!

" Да, она любит не тебя, Юльчик, а весь ваш род, " съязвила призрачная Ангелина.

19

Фора смотрела на мое бледное лицо и ничего не понимала: на нем резко и быстро сменялись выражения любви и ненависти, лучезарного счастья и черной меланхолии. Она не слышала голоса призраков и пошла ко мне навстречу. Я протянул к ней свою левую, покрытую язвами кисть. Она заплакала и прижала ее к своим губам.

" Уйдем от них, " сказала мне маленькая четырехлетняя Фора в оранжевом спортивном костюмчике.

" Ты стала прежней?

" Да. Ты тоже будешь прежним.

" Нет. Мой мальчик покинул меня.

" Ты ошибаешься. Я здесь.

Я пригляделся и увидел в темноте большой комнаты себя, сидящего за столом рядом с мамой и отцом. Я бросился к родителям.

" Не трожь их. Это даже не призраки, а тени призраков. Сами они за серафическими слоями околоземного пространства. Туда редко кто попадает, сказал мне четырехлетний Юлий. " Посиди с нами.

" Фора и Юлий, - обратился я к малышам. " Я запутался в жизни. Я запутался в смерти. Я не понимаю, кто жив, а кто мертв. Что со мной происходит? Я убил брата, но он оказался братом не здесь, а там. Я изнасиловал Ангелину, а ее призрак насилует мертвое тело брата. Я вижу свое детство, которого у меня никогда не было. Я вижу вас, но это я сам и девочка, невесть откуда взявшаяся.

Фора приложила свой пальчик к пунцовым маленьким губкам.

" Мы ничем не можем помочь тебе. После ухода своих родителей ты оказался между жизнью и смертью. А это пространство нам не подвластно.

20

Смертная скука всю жизнь провести в Ажене и, ничего не добившись ни от бога, ни от людей, встретить здесь свой смертный час. Я, рожденный в солнечной Италии в семье скромного горожанина Бордони, пылким воображением и представить не мог, что умру на французской земле дряхлым лекарем, чуть ли не до последнего дня своей безрадостной жизни ставя грелки и клизмы благочестивым согражданам.

"Боже! " обращался я к ночным небесам, " за какие прегрешения ты ниспослал на меня невзрачные наряды жизни и заставил усердствовать на столь не лестном для души моей поприще, угнетающем ее и безденежьем, и людским зловонием. Для того ли ты вдунул бессмертную душу в смертное тело мое, чтобы оно бродило по пыльным улочкам городка, прихрамывая и позвякивая серебряными денье, которые набросали любезные сограждане в карманы камзола, и, зарабатывая лишь на хлеб насущный, забывая порой следовать тому, что было определено его облику, служить слову''.

" Не печалься, Бордони! " утешал меня священник, бедный мессир Жан Мелен. " У тебя еще все впереди.

Как мне было не поверить служителю Бога, который, покряхтывая, между тем освобождал от сутаны свой желеобразный розовый зад, для того, чтобы я в его геморроидальный анус вставил гуттаперчевый клюв клизмы, смазанный подсолнечным маслом.

" Ты, Бордони, " превосходный лекарь. И даст Бог все образуется в твоей душе и найдет она свое пристанище. А пока ищи пристанище телу своему. Ищи половину свою в мире божьем, " так наставлял меня бедный мессир Жан Мелен, не платя ни лиарда за мои труды. - Тебе двадцать пять лет. Пора пустить семя и укорениться в этой жизни. Ступай с Богом!

Куда идти? Известно, что от тоски да от скуки одна дорога " в кабак. Подсядешь на скамью к молотильщику зерна Жакино и сапожнику Пьеру, закажешь себе за десять су кружку пенящегося кларета и витаешь в мечтах о славе, о любимой.

" Боже, как хорошо!

" Ты что вздыхаешь, Бордони? " спросит сапожник Пьер и ласково ударит в плечо кулачищем, который размером своим ничуть не уступает кружке.

" Да, ты сегодня, Бордони, не в порядке. Хворь в тебе сидит, " подхватывает молотильщик зерна Жакино и бьет меня в другое плечо.

" Да вы что? " слабо сопротивляюсь я, а самому приятно, что эти грубые парни интересуются моим настроением. " Мессир Жан Мелен советует мне жениться.

" Священник глупость не присоветует, " оживленно откликается Пьер. " Только ты ведь еще молод. Куда же спешить?

" Ему надо спешить, " высказывается Жакино. " У него характер нежный. Есть у меня на примете одна товарка, Николь. В самый раз тебе, Бордони, " вдовушка, молодая и кое-что из имущества имеется: дом, хозяйство, лавка. Согласен жениться?

Пенящийся кларет забрался уже в мой мозг и игриво щекочет извилины голубиными перышками. Я счастливо улыбнулся и согласно кивнул головой. Пьер и Жакино дружно обняли меня и до позднего вечера пили кларет за мою будущую семейную жизнь, и выпили его целых три пинты.

21

Утром мы проснулись в стоге сена на окраине города. Ласково светило летнее солнце, в голубом небе чирикали серенькие пичужки, свежестью пахла сочная зеленая трава. Рядом с нами бродили, бодро кудахтая и стуча клювами в траву, две ядреные курочки. Давно следящий за ними Пьер изловчился, накрыл их плащом и быстро свернул им головы. Через некоторое время я, Жакино и Пьер сидели у потухающего костра и ели жирную зажаренную курятину, запивая холодной ключевой водой из бутыли.

Славно подкрепившись, мы пустились в неближний путь в городок Монтобран, куда сердце мое стремилось, подобно птице, возвращающейся из теплых краев к родимым пределам. Душа моя ликовала, и я с братской любовью смотрел на высокого и стройного Жакино и коренастого Пьера, которые подарили мне свою дружбу и участие, решив позаботится о моей судьбе. Похохатывая, перекидываясь солеными словечками между собой, они весело похлопывали меня по плечам, расписывая прелести семейного существования. Я слушал их внимательно и не обижался, когда они подтрунивали надо мной. Ближе к вечеру, когда распухшим кровавым помидором закатное солнце маячило над зыбкой линией померкшего горизонта, мы вошли в Монтобран.

" Прежде чем идти к Николь, мы должны привести себя в порядок. Ну и, конечно, надо ей что-нибудь подарить! " предложил Жакино. " Она хоть и вдовушка, но капризна и своенравна.

" Где мы все это сделаем? " поинтересовался Пьер. " Да у нас и денег нет!

" Не отчаивайтесь! " бодро воскликнул Жакино. " Лекари и сапожники нужны везде и всегда. Пойдемте-ка!

Миновав несколько полутемных улочек, я и Пьер под предводительством неунывающего Жакино оказались у огромных дубовых ворот с чугунным кольцом. За забором брехала, по меньшей мере, стая беснующихся собак.

" К кому мы пришли, Жакино? " спросил Пьер.

" О, это один из самых замечательных людей города " цирюльник Жан Понтале, " ответил Жакино и принялся колотить в ворота чугунным кольцом.

На стук к запертым воротам под разливанный лай взбесившейся своры собак кто-то подбежал и спросил:

" Кто там?

" Я, Жакино! Молотильщик зерна! Мне нужен Жан Понтале, " громко ответил наш друг.

Через некоторое время, в которое слуга ходил к хозяину узнавать, пускать или не пускать незваных гостей, загремели снимаемые с ворот запоры, и мы проникли через образовавшуюся щель во двор цирюльника, " козлоногого старикашки лет восьмидесяти пяти, стоявшего перед домом и ласково улыбавшегося нам.

" Здравствуй, Понтале! " приветствовал его Жакино.

" Здравствуй, здравствуй, сукин сын, " дребезжащим голоском ответствовал Понтале. " Ты, я вижу, не один. Опять пришел буйствовать и пьянствовать?

" Нет, нет! " замахал ручищами Жакино. " Мы с сапожником Пьером ведем жениться нашего друга лекаря Бордони на здешней товарке Николь. Ты ведь ее знаешь?

" Как же! " одобрительно отозвался Жан Понтале.

" Вот и счастливчик, " вытолкнул меня навстречу цирюльнику бесцеремонный Жакино.

Старик зыркнул на меня своими желтыми глазами и сдавленно простонал: "Юлий, вы не узнаете меня?". Я опешил и не нашелся, что ему на это ответить. С месяц тому назад я в глубочайшей тайне от всех начал писать, следуя своему призванию, трактат о слове. Не желая, чтобы кто-либо догадался о моем увлечении, я обозначил на титульной странице своего сочинения имя автора: "Юлий Скалигер". "Каким образом старик смог узнать о моем труде и имени, взятом у правителей Вероны?" " смущенно думал я.

" Я " Бордони, лекарь из Ажена!

" Ничуть не сомневаюсь, милейший Бордони, " живо откликнулся хозяин дома и широким жестом пригласил всех нас пройти в комнаты. " Жакино и Пьер, подкрепитесь с дороги бодрящим ипокрасом, а жених Бордони должен быть трезв, " продолжал Жан Понтале, и по его приказу юркий слуга принес два деревянных фужера, доверху наполненных чудесным напитком, и мои друзья осушили их.