Андрей Лазаренков - Партия, которую создал Иисус

• Название: Партия, которую создал Иисус
• Автор: Андрей Лазаренков
• Издательство: ООО "Волгоградское научное издательство"
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98461-703-1

Основываясь на древних документах, а также на работах современных исследователей, автор воссоздаёт подлинную историю земной жизни Иисуса из Назарета. Кем был Христос? Робким наставником дюжины "просветлённых" или же руководителем общественной организации, построенной на строжайшей дисциплине? Был ли Иисус кротким и смиренным? Замышлял ли он восстание против римлян? Почему поссорился он с "начальниками иудейскими"? Почему римский прокуратор хотел спасти Иисуса от смерти, и почему это ему не удалось?

На эти и многие другие вопросы даёт ответы эта книга.

---

   Позднейшие богословы и церковные писатели идею о безропотном страдании Христа развили и усилили до последней степени. Иисус, согласно церковной традиции, — само воплощение смирения, кротости и безграничного терпения. «Лишь для того Господь так унижал, так умалял Себя, чтобы и вы делали то же» — говорит французский католический богослов Бернард Клервоский {45}. «Смирение есть учение Христово, есть свойство Христово, есть действие Христово» — наставляет епископ Игнатий Брянчанинов {46}. Некоторые из христианских подвижников настолько прониклись этой идеей, что даже пытались осуществить её на практике — как, например, преподобный Серафим Саровский. Однажды, когда он рубил в лесу дрова, на него напали разбойники. В руках преподобный в это время держал топор, сам он был ещё физически крепкий мужчина, и мог бы постоять за себя, но не захотел этого делать, посчитав, что Иисус Христос подобным вещам никогда не учил. Бросив топор на землю, Серафим сказал разбойникам: «Делайте, что вам надобно». И разбойники не заставили себя упрашивать. Подхватив с земли топор, они отделали отшельника «на славу»: обухом проломили голову, сломали несколько ребер, чуть не утопили в реке. После этого случая Серафим навсегда остался калекой {47}.

   Церковные писатели, сочиняя бесчисленные «жизнеописания» Христа, вольно или невольно подгоняли евангельские события под устоявшуюся веками традицию. Как это делается, хорошо видно на примере знаменитой сцены изгнания торговцев из Храма. Евангелист описывает её так: «И сделав бич из верёвок, выгнал из храма всех, также и овец и волов, и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул» (Ин. 2:15).

   Однако церковникам такое описание очень не нравится. Бич из верёвок... выгнал... опрокинул... Фу, как грубо! И они начинают поправлять евангелистов, стилизуя описание этой сцены под требования традиции. Так, согласно версии архиепископа Херсонского и Таврического Иннокентия, автора книги «Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа», Иисус вообще ни с кем не ругался и никого к дверям не подталкивал. Он просто требует, чтобы торговцы немедленно покинули пределы Храма, и «торжники невольно чувствуют, что зашли не в своё место, — и безмолвно повинуются» {48}. Вот так! Ни скандала, ни грубостей, ни свиста верёвочного бича в воздухе. Благолепие, да и только! Правда, в тексте Евангелий нигде не сказано, чтобы «торжники» сами почувствовали, «что зашли не в своё место», да и непонятно, зачем Иисус «деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул», если они и так «безмолвно» удалились? Ну, да Бог с этим! Главное, что удалось изобразить Христа таким, каким следует, — кротким, смиренным и... совершенно не соответствующим рассказу евангелиста.

   Но самое удивительное у владыки Иннокентия даже не это, а вывод, венчающий нарисованную им постную сцену: «Всё приняло новый лучший вид; и место прежнего мятежа заступила тишина и устройство...» {49}.

   Наверное, надо очень сильно постараться, чтобы углядеть в чинно сидящих за своими столами менялах и торговцах «мятежников», а в действиях Христа, размахивающего бичом, — «тишину и устройство». Скорее уж, наоборот... Нет, я не хочу сказать, что Иисус был не прав, разгоняя ударами бича обнаглевших коммерсантов. Конечно же, он был прав, поэтому и восстал, учинил «мятеж» против возмутительных торгашеских порядков в Храме. И в этом «мятеже», разумеется, не было ничего несправедливого или предосудительного. Почему же тогда владыка побоялся назвать вещи своими именами? Скорее всего, потому что жил при царском «прижиме», да ещё при Николае I, который, как известно, после событий на Сенатской площади панически боялся любых мятежей и восстаний, даже библейских. Вот и вынужден был владыка Иннокентий называть «мятеж» «тишиной», а «тишину» — «мятежом», чтобы — упаси Бог! — не разволновать мнительного царя. А что делать? Не каждый ведь способен, как Г.Р. Державин, «истину царям с улыбкой говорить»!

2.

   Можно привести ещё много примеров, из которых видно, как в угоду привычной концепции одни факты из жизни Христа всячески выпячиваются, а другие — не менее старательно затушёвываются. Чтобы далеко не ходить, рассмотрим знаменитое требование Иисуса из Нагорной проповеди: «Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39; Лк. 6:29). Эту фразу, понимаемую буквально, употребляют и к месту и не к месту все, кому не лень. Церковники видят в ней подтверждение необыкновенной кротости Христа, враги церкви — доказательство низкопоклонства и раболепия христианства как религии, а Лев Толстой из одной этой фразы даже вывел целую религиозно-философскую систему, названную по его имени «толстовством» и поражающую при близком знакомстве надуманностью и оторванностью от жизни. Знаменитый писатель, а вслед за ним и его последователи-«толстовцы» договорились до удивительных вещей. Ссылаясь на авторитет Евангелия, они доказывали, что врагу нельзя причинять никакого, даже самого малейшего вреда, что бы тот ни злоумышлял. Им говорили: «Как же так? А если, к примеру, какой-нибудь извращенец захочет надругаться над ребёнком, то что же, и в этом случае нельзя причинять преступнику вред?» «Конечно! — отвечали «толстовцы». — Вы должны уговорить извращенца отказаться от своего гнусного намерения, вы должны, в крайнем случае, стать между ним и ребёнком, заслонив собою невинное дитя, но никакого зла причинять негодяю вы не имеете права!»

   Но странное дело! Никто из «непротивленцев» не обращает внимания на слова, сказанные Иисусом во время допроса у первосвященника, когда раб ударил его по щеке: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьёшь Меня?» (Ин. 18:23). Почему Иисус не подставил смиренно другую щеку для нового удара, а с укором обратился к обидчику? Неужели он здесь противоречит своим же собственным словам, сказанным во время Нагорной проповеди? Или, — что гораздо вероятнее, — он вкладывал в свою речь совсем не тот буквальный, можно даже сказать, скандальный смысл, какой ей обычно приписывают? Ведь если все хорошие люди будут поступать так, как советовал Лев Толстой, то человечество очень скоро исчезнет с лица Земли. Сначала плохие люди перебьют всех хороших, затем друг друга и — конец!

   Неужели Иисус хотел этого? Абсурд! Значит, нужно искать другое объяснение. Возможно, такое: Иисус адресовал эту свою заповедь не отдельным, не конкретным людям, а всему человечеству сразу. Действительно, если абсолютно все люди на земле будут согласны подставить щеку для удара, то наносить этот удар станет некому — зло просто-напросто исчезнет из мира!

   Вероятно, такая расшифровка знаменитого изречения Христа кому-то покажется прекраснодушным, несбыточным мечтанием. Возможно. Но, право, лучше быть мечтателем и надеяться на то, что люди когда-нибудь изменятся к лучшему, а до этого момента всячески беречь свою голову, нежели поступать так, как будто зла не существует вовсе, и платить за это своим здоровьем, а то и самой жизнью.

   Как явствует из Евангелий, Иисус свои собственные изречения понимал именно в таком отвлечённом, не буквальном смысле; это доказывается его отнюдь не смиренной реакцией на рукоприкладство раба во время допроса у первосвященника. И уж, конечно, Иисус никогда не требовал от других большего, нежели был готов претерпеть сам. И вовсе он не хотел, чтобы его последователи безропотно подставляли свою голову под топор или на самом деле кастрировали себя, как в III веке Ориген, понявший соответствующее место в Евангелиях буквально.

3.

   В Евангелиях сохранилось немало высказываний Иисуса, которые при всем желании невозможно расценить как призыв к терпению, смирению и покорности. Например, вот как Иисус характеризует своих непосредственных конкурентов — многочисленных иудейских пророков и «мессий», пытавшихся, подобно ему, увлечь за собой народ Израиля: «Все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники» (Ин.10:8).[14] Разве в этих суровых словах есть хоть капля смирения? Или что-то похожее на столь любимые в наши дни плюрализм и мультикультурализм? Ведь, судя по этим словам, Иисус — какой «ужас»! — свою и только свою точку зрения считал единственно верной.

   Пока Иисус проповедовал своё учение, его трудно было назвать смиренником и непротивленцем. Переходя из города в город, из селения в селение, Иисус поучал, обличал, угрожал... Да-да, и угрожал тоже! «Тогда начал Он укорять города, в которых наиболее явлено было сил Его, за то, что они не покаялись. Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида!.. Тиру и Сидону отраднее будет в день суда, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознёсшийся, до ада низвергнешься... земле Содомской отраднее будет в день суда, нежели тебе» (Мф. 11:21-24). А это знаменитое: «Кто не со Мною, тот против Меня» (Лк. 11:23). Это кто выдумал? Максим Горький? Маркс? Ленин? А может быть, Троцкий? Нет, это сказал Иисус из Назарета.