Александр Зимин - Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

• Название: Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы
• Жанр: История
• Год: 1960

Книга посвящена истории России в 30-60-е гг. XVI в. Особое внимание уделено деятельности т. н. "Избранной рады".

---

Плесская грамота сильно отличается по формуляру от последующих (в частности, от грамоты 25 февраля 1552 г., выданной трем волостям Двинского уезда, и грамоты Важского уезда от 21 марта 1552 г.). Поэтому А. И. Копанев полагает, что она «не может считаться Земской уставной грамотой»[1642]. С этим согласиться, однако, нельзя. Действительно, Плесская грамота, являлась как бы заменой старой наместничьей грамоты, выданной на год, а не бессрочно, как позднейшие. Но уже по прошествии этого срока действие ее было продлено на другой год, т. е. фактически дело шло к тому порядку, который мы находим в грамотах 1552 г.

Далее, в Плесской грамоте упомянут данный пристав, которого не знают позднейшие аналогичные документы. Но уже в следующем году пристав не назначался царем, а избирался самими крестьянами.

Если в грамоте 1551 г. сам царь является высшей инстанцией для спорных дел крестьян Плесской волости, то по грамотам 1552 г. казначеи и дьяк Истома Новгородов не только получают оброк с волостных крестьян, но и «приставов дают и управу им на Москве по нашему указу чинят»[1643]. К этому мояшо добавить, что в грамотах 1552 г. уже не назначался кто-либо из правительственной администрации судить крестьян и посадских и сбирать поборы, а все это поручалось «излюбленным головам». Все указанные основные различия, однако, показывают лишь то, что в 1552 г. произошло дальнейшее развитие земской реформы, начало которой относится еще к 1551 г.

Еще до ликвидации системы кормлений в 50-х годах XVI в. в государевой казне контроль над финансово-административной деятельностью наместников и волостелями осуществлялся специальными кормлеными дьяками. По мере передачи отдельных волостей на откуп к этим дьякам стали поступать деньги «за наместничий доход» («кормленый окуп»). Кормленые дьяки осуществляли контроль и над деятельностью мирских выборных властей[1644]. Четверть платила после Уложения о службе 1556 г. и жалованье помещикам («четвертчикам»), которые раньше получали различные кормления. Кормленые функции были в 50-х годах XVI в. у дьяка Ю. Сидорова, в 1552–1555 гг. — у И. Новгородова[1645].

Податные реформы середины XVI в. (введение «большой сохи» и ряда новых налогов) настоятельно требовали централизации управления русскими финансами. Поэтому в 1549–1553 гг. в ведомство дьяка Ю. Сидорова входило получение основных государственных податей и пошлин: торговых, ямских, пищальных денег и оброка[1646]. Сидоров также руководил пересмотром жалованных грамот 1551 г., имевшим основной целью ликвидацию тарханных привилегий духовных феодалов, начатую еще в 1549 г. и провозглашенную в Судебнике 1550 г.

Причины необходимости замены наместничьей администрации земской в челобитиях местного населения по грамотам 1552 г. излагались следующим образом: «Многие деревни запустели от прежних… волостелей, и от их тиунов, и от довотчиков, и от обыскных, и от лихих людей, от татей и от разбойников. А пеняженам-де волостелей и его пошлинных людей впред прокормити немочно. И кре-стьяне-де от них от того насильства и продажи… разошлися по иным волостем и за монастыри безсрочно и безо отказу. А иные-де крестьяне, кои куды безвестно розбрелися нарознь, и на тех-де на достальных крестьянех наши пенежския волостели и их тиуны кормы свои, а праветчики и довотчики поборы свои емлют на них сполна. А тем… достальным крестьяном впредь от наших волостелей и от их пошлинных людей от продажи и от всяких податей тянуть, сполна немочно»[1647].

Итак, в проведении земской реформы были заинтересованы зажиточные круги посадского населения и волостного крестьянства (из сферы которых выбирались и излюбленные головы и их администрация). Усиление классовой борьбы («разбои») и неспособность наместничьего аппарата успешно осуществлять подавление народных масс — вот те основные причины, которые делали проведение реформы местного управления неотложной.

В районах осуществления земской реформы, как правило, вотчинное и поместное землевладение отсутствовало. Поэтому губные дела по грамотам 1551–1552 гг. передавались земской администрации[1648].

Все это не дает, конечно, никакого основания считать, что земская реформа была продиктована каким-либо «благожелательным отношением» царя Ивана IV к крестьянам, что в результате ее создается крестьянская волость, закладываются основы крестьянского самоуправления и т. п. (как полагают некоторые буржуазные ученые[1649]).

Губная и земская реформы по мере их осуществления приводили к созданию сословно-представительных учреждений на местах, отвечавших интересам дворянства, верхов посада и зажиточного крестьянства. Феодальная аристократия поступалась некоторыми своими привилегиями, но острие реформы было направлено по преимуществу против трудящихся масс в деревне и городе, которые в середине XVI в. с оружием в руках боролись против эксплуататоров.

Глава VIII ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ РЕФОРМ ПЕРЕХОД К ПОЛИТИКЕ НАСТУПЛЕНИЯ НА БОЯРСКУЮ АРИСТОКРАТИЮ РЕФОРМЫ 1553–1560 гг

Первые преобразования, проведенные правительством компромисса, уже вскоре после их осуществления дали свои плоды. Присоединение Казани в 1552 г., безусловно, было ускорено благодаря военным реформам 1549–1552 гг.: известна, в частности, та большая роль, которую сыграли стрелецкие полки в штурме Казани.

При всем этом реформы первого периода правления Адашева были куплены дорогой ценой. Централизация государственного аппарата проходила за счет усиления феодально-крепостнической эксплуатации. Крестьяне и ремесленники несли на себе всю тяжесть новых налогов. Это из среды крестьян набиралась посошная рать, а из среды горожан — войско пищальников. Тяжесть фискального гнета была одной из причин, приводивших к разорению и обнищанию крестьянства. Именно к пятидесятым годам относится начальный момент того запустения центра, которое приобрело столь огромные размеры позднее в 60–80-х годах XVI в. Уже в 50-х годах XVI в. замечается обезлюдение части деревень Новгородской области. Бегство крестьян в дальнейшем примет еще более широкие размеры[1650]. Писцовая книга Бежецкой пятины 1564 г. сравнительно с книгой 1551 г. дает картину начавшегося запустения новгородских деревень. Касаясь причин «захудания крестьян», писцы отмечали и «царевы подати», и «помещиково воровство», и «насильство»[1651]. Представители местной администрации пользовались первым удобным случаем, чтобы взыскивать поборы или штрафы с крестьян. Они же в самую страдную пору вызывали крестьян на суд, отрывая их от работ, — «сроки на них наметывают, частые в деловую пору, — читаем мы в жалобе 1557 г. старцев одного монастыря, — и манастырския деи крестьяне от того бежат из-за них вон»[1652]. Ответом на реформы начала 50-х годов было дальнейшее усиление борьбы крестьянства и посадских людей. Если с открытыми восстаниями горожан правительству Адашева удалось покончить, то этого нельзя сказать о его борьбе с другими формами классового протеста народных масс.

Одной из форм сопротивления крестьян феодальному нажиму был отказ от выполнения предписаний государственной власти и распоряжений господ. Не слушались властей ярославского Спасского монастыря в 1555 г. крестьяне соседних с ним деревень[1653]. В грамоте на Двину от 6 декабря 1557 г. говорилось об «ослушании» крестьян при уплате ими налогов[1654].

Это были не единичные случаи. В земских грамотах 1555 г. говорилось, что «посадцкие и волостные люди под суд и на поруки не даютца» наместникам и их людям, «кормов им не платят, и их бьют»[1655].

Об убийствах кормленщиков — наместников и волостелей — специально рассказывается в летописной записи об отмене кормлений под 1555/56 г. По словам ее автора, «тех градов и волостей мужичья многие коварства содеяша и убийства их (т. е. кормленщиков. — А. 3.) людем; и как едут с кормлений, и мужики многими искы отъискывают, и много в том кровопролития и осквернениа душам содеяша… и многие наместникы и волостели и старого своего стяжаниа избыша, животов и вотчин»[1656].

Продолжались выступления «разбойников» в различных уездах Русского государства. До нас дошли губные наказы 1555 г. в города Медынь, Владимир, Переяславль Рязанский, Старую Рязань[1657], 1556 г. — в Зубцовский уезд[1658] и 1559 г. — в Новгород[1659], свидетельствующие о том, что «разбои» уже не только были обычным явлением северных и центральных районов России, но и распространились на юг страны. В губных наказах середины 50-х годов уже не просто упоминаются «разбои», а «разбои и татбы великие» (подчеркнуто нами. — А. 3.)[1660].

В борьбу с «разбоями» активно включается и администрация крупнейших духовных корпораций. Так, в октябре 1555 г. власти Троице-Сергиева монастыря составили специальный приговор, которым запрещалось под угрозой денежного штрафа держать в селе Присеки Бежецкого уезда скоморохов, татей и разбойников. Сотскому вменялось в обязанность «татей или разбойников, поймав, отвести к старостам губным»[1661].