Поль Зюмтор - Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта

• Название: Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта
• Автор: Поль Зюмтор
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2000
• ISBN: 5-235-02413-3

Книга Поля Зюмтора посвящена исторической эпохе, которая по праву считается голландским «золотым веком». Это было время, когда торговля, промышленность, сельское хозяйство, наука в Голландии бурно развивались, а искусство, в частности живопись, радостно запечатлевало все проявления «голландского чуда» в его повседневности. Автору удалось создать замечательное, подробнейшее полотно обычной жизни людей разных сословий и состояний. Читатель узнает, как отвоевывали у моря земли, торговали, лечились, выращивали цветы, стряпали, устраивали генеральные уборки, женились, пускали в рост деньги, воспитывали детей и в какого бога верили голландцы, жившие в далеком XVII веке.

---

Длина китобойного вельбота составляла 30–40 метров. Самые большие достигали десяти метров в ширину и шести в высоту, из которых четыре находились под водой. Дубовая обшивка, обитая железом, усиливала массивный корпус и защищала его от ударов льдин. Около 1700 года такое судно с семью шлюпками стоило 25 тысяч флоринов. Снаряжение, помимо навигационных приборов, включало значительное количество оружия и рыболовных снастей — 450 бочонков; 60 линей в 125 саженей; просмоленные фалини, сделанные из 90 сплетенных веревок; гарпуны с рукоятями из дуба; пилы; топоры и различные виды ножей. Подготовка начиналась с осени. Экипаж насчитывал, в зависимости от размеров судна, от 50 до 90 человек. Вербовщик устраивался в портовом трактире и вывешивал флаг. В Сандаме традиционным местом сбора китобоев была таверна «Шпицберген». Найм осуществлялся по контракту, положение которого определяли как жалованье, так и поведение на борту. Матросы получали аванс от 100 до 150 флоринов, который тут же и пропивали. Остальная часть их заработка определялась долей от взятой добычи. Шхуны выходили в море в апреле. Курс брался на норд-норд-ост. С 60-го градуса широты приводили в готовность снаряжение, капитан формировал команды гарпунеров, копейщиков, раздельщиков. К 75-му преодолевались первые дрейфующие льды. Киты показывались между 77-м и 79-м градусами северной широты к югу от Шпицбергена. Техника китовой охоты не отличалась от описанной в XIX веке Г. Мелвиллом в романе «Моби Дик».

Глава XXX Обработка земли

Пашни и луга

Опустошения, принесенные войной, в особенности разрушение плотин (в 1576 году 2/3 провинции Голландия были затоплены водой), способствовали до 1600 года упадку сельского хозяйства. Слабый подъем начался в начале XVII века вслед за повышением цен. Но в целом сельское хозяйство не внесло своей лепты в общее благоденствие. Только в южных районах Голландии и на некоторых зеландских островках выращивались во впечатляющих количествах зерновые или технические культуры, такие, как рапс и марена.{265} Почвы далеко не везде были пригодны для зерновых, урожайность которых страдала от архаических методов земледелия, оставаясь слишком низкой, чтобы рассчитывать на какие-либо запасы. К тому же города мало интересовались сельской экономикой и в больших объемах закупали зерно за границей, подрывая рентабельность собственной деревни. Большинство крестьян в первой половине века довольствовалось возделыванием огородов и выращиванием скота. Надо ли говорить, что голодные годы случались нередко.

Скотоводство давало больше доходов. Иностранцы восхищались изобилием и тучностью нидерландских стад.{266} Великолепные луга позволяли закупать весной тощий скот в Дании или Голштинии, чтобы, откормив, выгодно перепродать его осенью. Однако надои молока по сравнению с нынешними нормами были довольно низкими.{267} Кроме того, скотоводство, процветавшее на твердой почве Голландии, Зеландии и Фрисландии, сталкивалось с неимоверными трудностями на песчаных землях востока страны, где небольшая засуха, плохой сенокос могли привести к полному краху.

В 1621 году Дрента пережила опустошительный неурожай кормовых. От голода пало 2500 лошадей, 10 тысяч быков и коров, 50 тысяч овец. Половина возделываемых земель осталась без природных удобрений, что тяжело сказалось на урожае следующего года. Лишь после крупномасштабных работ по осушению болот, предпринятых в середине века, сельское хозяйство смогло преодолеть кризис.

Крестьянин пытался выжать из своего скота максимум дохода. Оставляя для себя сыворотку, в отсутствие официального контроля, он, не стесняясь, разбавлял «цельное» молоко, которое продавал в городе в розницу (по домам, на рынке) и оптовикам. Также не считалось зазорным жульничать на масле, добавив в него больше соли. С сыром, который раскупался лучше других сельскохозяйственных продуктов, таких уловок не проделывали. Из ферм он вывозился на центральные рынки, например в Алкмар, где его оптом скупали посредники. Париваль видел на рынке Хорна, как в муниципальную палату мер и весов на тысяче крестьянских телег везли более 150 тысяч фунтов сыра.{268} К середине века один Эдам ежегодно экспортировал 500 тонн головок сыра с красной корочкой.

Вне обычных рынков организовывались ярмарки, часть которых пользовалась правом приостанавливать преследование за долги до закрытия торгов. Особой славой пользовалась лошадиная ярмарка в Валкенбурге, проходившая в сентябре.

Дамбы и осушение земель

«Нидерланды, — заявил Темплу один голландский министр, — используют для содержания плотин столько людей, сколько могут накормить собственным хлебом».{269} В самом деле, жители этой страны на свой лад переиначили библейское изречение. «Господь создал мир, голландец — Голландию». Бóльшая часть территории самых богатых провинций, а именно Голландии и Зеландии, представляет собой лысую равнину, лежащую чуть ниже уровня моря. Такое положение подвергает эту землю не только опасности заболачивания, но и угрозе затопления внешними водами. Защищенные от моря на части побережья цепью высоких дюн, Голландия и Зеландия были вынуждены возвести еще в Средние века{270} искусственные преграды для защиты дельты больших рек, равно как и для запруживания последних. Поскольку диких вод, озер и болот по-прежнему оставалось более чем достаточно, сеть плотин оплела всю страну.{271} Их строительство продолжалось. Еще в 1682 году в Амстердаме, на южном берегу Эй, была насыпана дамба, которая должна была защищать от воды во время сильных приливов жилой квартал, насчитывавший две тысячи домов. Такие работы сопровождались постройкой шлюзов, вроде амстердамского, что перекрыл Амстел в 1674 году и запомнился интересными техническими решениями. Со стороны воды в ил уходит частокол из мощных, стянутых железными скобами брусьев, образуя водораздел. За ним возвышается собственно дамба — округлый земляной вал, покрытый дерном. Важно, чтобы материал обладал достаточной упругостью, чтобы выдержать неравномерное давление волн. Песок, удерживаемый корнями растений, вполне отвечал этому условию. В XVII веке был применен новый метод, состоявший в смешивании фукуса с землей. В зонах особого риска строилось несколько рядов дамб в глубину. Жители побережья Зёйдер-Зе укрепляли плотины в приливы и штормы, устилая их широкими морскими парусами.

Эти в сущности земляные валы, под защитой которых жила Голландия, не отличались большой надежностью — их беспрестанно размывало. Поэтому поддержание их в должном состоянии представляло собой одно из основных общественных дел. Межевые столбы, расположенные на дамбе через определенное расстояние, показывали границы участка, вверенного заботам жителей той или иной прибрежной деревушки. Работы координировала и контролировала специальная администрация во главе с центральным советом, председатель которого именовался дюкграфом.

Плотины образовывали линию обороны. Когда борьба с водой входила в решающую стадию, в бой вступали насосы, приводимые в действие мельницами, — техника, проверенная опытом еще с XV века. Их применяли в конце каждой зимы для удаления просочившихся вод, которые во многих районах Голландии регулярно покрывали земли с ноября по февраль. В течение этого времени страна выглядела, как огромная скатерть, залитая водой и подернутая рябью в ветреные дни, из которой островками проглядывали дома, холмы и дамбы. В 1638 году, когда ледоход прорвал эйссельскую плотину, вода, затопившая окрестности, была полностью собрана мельницами-насосами.

XVII век не знал катастрофы, сравнимой с цунами «Всех святых» 1570 года.{272} Происшествия же, подобные наводнению 1638 года, не были чем-то необыкновенным. Самое неприятное случилось 16 ноября 1650 года. На этот раз прорвались рейнские льды, разрушившие на своем пути несколько дамб. Эйссель вышел из берегов. Большинство крестьян было захвачено врасплох и не успело бежать.

Спасаясь от воды на крышах собственных домов и изнывая от голода, они остались живы лишь благодаря помощи, наспех организованной властями, которые направили в район бедствия флотилию из лодок. На побережье море время от времени размывало землю, к которой прилепились рыбацкие деревушки, как это случилось с Катвюком. На протяжении всей зимы 1650/51 года из-за непрекращавшихся проливных дождей из берегов выходили реки и каналы; накануне мартовского равноденствия на побережье Голландии обрушился свирепый северо-северо-западный ветер; 5 и 6 марта буря неведомой силы штурмовала плотины. Все с тревогой следили за этим поединком. Плотины выстояли. Но из-за бреши в сент-антуанской дамбе чуть не был затоплен весь Амстердам. Воду удалось остановить только тогда, когда она уже залила подвалы, и значительные запасы продовольствия были затоплены в подземных помещениях складов.{273}