Ясутака Цуцуи - Паприка (Papurika)

• Название: Паприка (Papurika)
• Автор: Ясутака Цуцуи
• Жанр: Контркультура

Ясутака Цуцуи – пожалуй, последний классик современной японской литературы, до недавних пор остававшийся почти неизвестным российскому читателю. Его называли «японским Филипом Диком» и «духовным отцом Харуки Мураками», многие из его книг были экранизированы – например, по предлагающемуся вашему вниманию роману «Паприка» Сатоси Кон поставил знаменитое одноименное аниме, а Вольфганг Петерсен («Бесконечная история», «Самолет президента», «Идеальный шторм», «Троя», «Посейдон») готовит игровую постановку. Ацуко Тиба – светило НИИ клинической психиатрии, кандидат на Нобелевскую премию – известна в мире снов как юная девушка по имени Паприка. Ведь в психиатрии произошел прорыв – изобретено устройство (коллектор «Дедал»), позволяющее проникать в сны пациента и таким образом лечить неврологические расстройства. Неприятности начинаются, когда пропадает прототип новейшей, миниатюрной версии коллектора; похититель использует мини-«Дедал», чтобы сводить с ума недругов и соперников. Остановить его надо любой ценой, пока безумие не приобрело характер эпидемии… Впервые на русском.

---

Прошло еще несколько минут, заиграла «Satin Doll». Отворилась массивная дубовая дверь, вошла девочка. В таком заведении ей было явно не место. В красной маечке и джинсах. Куга произнес: «Добро пожаловать» – тоном следователя на допросе. Но девочка дала ему понять, что ее-то и ждет Носэ, и официант замер. Носэ растерялся, а у Дзинная округлились глаза.

Девочку подвели к Носэ, и она, склонив голову, произнесла:

– Я Паприка.

Ошеломленный Тацуо Носэ поспешно встал:

– Весьма… так сказать…

– Вы господин Носэ?

– Да, да, это я…- Изумление Носэ не поддавалось описанию – девочка не вызывала никакого доверия своим внешним видом. Он показал ей на диван напротив.- Прошу.

Девчонка была симпатичной, ростом с него самого, красивое веснушчатое личико. В тусклом свете ее кожа отливала загаром. Некоторое время она ерзала – Носэ показалось, как бы не в своей тарелке.

«Интересно, кто старше – мой сын или она?» С этой мыслью Носэ обратился к девушке – та беспрестанно озиралась:

– Ну что, барышня…

– Зовите меня Паприкой,- кокетливо промолвила она.

Носэ показалось, она специально выбрала такой тон, чтобы ему проще было называть ее этим именем. И он послушно поправился:

– Ну, Паприка, что будешь пить?

– То же, что и вы.

Носэ кивнул Куге, ожидавшему у столика, и поймал на себе его неодобрительный взгляд: «Как, престижнейший виски – этой малолетке?» Однако ответил официант легким поклоном и удалился.

Паприка пришла без ничего, никакой папки при ней не было. Передал ли ей Сима историю болезни и другие материалы? Или придется объяснять все заново?

Паприка, словно вглядываясь в душу изможденного Носэ, неожиданно улыбнулась:

– Господин Носэ, говорят, вы разрабатываете экологически безвредную машину? Расскажите.

Тон бойкий, но никак не хамский. "Неглупая«,- подумал Носэ. Еще ему показалось, что она прикидывается беззащитной нарочно, чтоб ему было проще с ней говорить.

– Машины на газе с низким выхлопом существовали и раньше,- расслабившись, заговорил Носэ учительским тоном: этого она, видимо, и добивалась,- но и у них в выхлопных газах содержались оксиды азота и углерода. Так вот, наш разрабатываемый автомобиль – попытка их полностью устранить. Я сказал «разрабатываемый», хотя он уже готов.

– Выходит, вы уже создали продукт и собираетесь его продавать? И кому-то это не нравится?

– Именно. Конкуренты протестуют, внутри фирмы нападают завистники…- Носэ улыбнулся.- Но это мы как раз предвидели.- Последнюю фразу он добавил, чтобы Паприка не подумала, будто причина его заболевания лишь в этом.

Передались ли Паприке его опасения? Обронив единственное слово: "Кошмар«,- она всем своим видом показала, что корпоративные распри ее больше не интересуют. Глотнув виски со льдом, она пробормотала:

– Не может быть! «Аскебаш»!

Стоявший рядом Куга обомлел от неожиданности, но тут же почтительно склонился:

– О, вам нравится?

4

На первый взгляд и прической, и одеждой Паприка напоминала скорее взбалмошную девчонку, но говорила она как взрослая женщина, а в глазах светился разум.

– Ничего, если я выпью еще?

– Да, пожалуйста,- ответила Паприка. Вдруг она изменилась в лице и озабоченно спросила, явно зная, о чем говорит: – Погодите, сколько вы уже выпили? Две? Нет? Эта будет вторая? Ну, тогда, пожалуй, можно.

Носэ понравилось, что требования не строгие, и он почувствовал себя вольнее.

– Хотя ладно. Если начинать лечение, лучше ведь не пить, да?

Паприка едва заметно ухмыльнулась и оценивающе посмотрела на Носэ:

– А вы, господин Носэ, джентльмен. Я тоже не буду. Хотя, если честно, не отказалась бы повторить.

– Тогда угощу в следующий раз.- Носэ понизил голос: – Кстати, Сима не говорил, где меня будут лечить.

Паприка окинула взглядом помещение. Все по-прежнему, ни одного посетителя, но атмосфера заведения все равно не располагала для беседы с психотерапевтом. Паприка допила и слегка кивнула:

– Пойдемте отсюда.

Когда они направились к выходу, опять зазвучала «Р. S. I Love You». Пока Носэ платил по счету, Паприка вышла.

– Господин Носэ, вам нездоровится? – обеспокоенно поинтересовался Дзиннай. Похоже, он слышал обрывки разговора и своим вопросом застал Носэ врасплох.

– С чего ты взял?

– Эта особа… Она не медсестра?

Когда Носэ вышел на улицу, Паприка уже садилась в такси. Весь центр пестрел красными огоньками*. Паприка назвала адрес, и машина тронулась на Акасаку. По обеим сторонам тянулись высотные здания с престижными апартаментами на верхних этажах. В такие квартиры, как правило, либо селилось руководство экономических монстров, либо вкладывали капитал толстосумы.

* В японском такси красная лампочка означает, что машина свободна.

– Просканируем ваш сон у меня дома. Аппаратура настроена,- сказала Паприка.

Носэ поразило, какое свежее у нее дыхание, а дышит она как зрелая женщина. «И все же сколько ей лет?» – подумал он, а вслух поинтересовался:

– Мое лечение затянется? – Этот вопрос беспокоил его больше всего.

– Страх – изначальное состояние человека. Некоторые корифеи науки считают, что лучше, если страх сохраняется. Если вы приручите его, будете с ним уживаться и – более того – научитесь его использовать, надобности в лечении не возникнет. В таком случае вся наука о страхе окажется ненужной.

– Я не могу лечиться долго.

– Понимаю. У вас положение в обществе, семейная жизнь опять-таки. Однако необходимо расслабиться. Не переживайте. Потому что вы непременно вылечитесь. Если только не упустите шанс. Просто ваш, как бы это сказать… провалился за подкладку кармана. Но у подкладки есть дно, и ситуация вряд ли ухудшится, до психоза дело не дойдет.

Носэ облегченно вздохнул: «Похоже, обойдется».

Такси остановилось перед многоэтажным жилым домом в квартале Синано. Здесь жил Торатаро Сима, здесь же обитало и руководство Института клинической психиатрии. НИИ владел несколькими этажами здания.

"Выходит, Паприка тоже из руководства института. Такая квартира частнику не по карману«,- подумал Носэ и двинулся за Паприкой через вестибюль к лифту, даже не пытаясь выяснить ее настоящее имя. Торатаро Сима велел не допытываться.

Но фамилию Паприки он узнал сразу: рядом с дверью в ее квартиру на шестнадцатом этаже висела металлическая табличка: «1604 = Тиба».

Судя по размерам, квартира могла быть директорской. Из роскошно меблированной гостиной в лоджию вела стеклянная дверь от пола до потолка, и оттуда открывался вид на ночной Синдзюку.

– Смотрю, ты важная персона?

Восхищение Носэ не удивило Паприку, и она оставила реплику без внимания, пригласив Носэ в дальнюю комнату, похожую на процедурный кабинет. Помимо кушетки для пациента в ней стояли ее кровать, гардероб и кое-какая мебель. Вдоль стены перед кушеткой выстроилась психотерапевтическая аппаратура, на двух или трех мониторах светились застывшие графики. Окон в комнате не было.

– Клаустрофобией не страдаете?

– Нет, чуточку акрофобией.

– Запомню. Сможете уснуть прямо сейчас?

– Я постоянно так устаю, что могу уснуть когда угодно. Но при симпатичной девушке – право, не знаю.

Таинственность происходящего слегка пугала Носэ. Понимая это, Паприка попыталась его успокоить:

– Расслабьтесь. Или не стоит вас успокаивать? Ладно. Как бы то ни было, постарайтесь уснуть.

Сняв пиджак, он протянул его Паприке. Та повесила пиджак на плечики и убрала в гардероб. За пиджаком последовали галстук и сорочка. Паприка управлялась с вещами, как профессиональная медсестра, и Носэ без стеснения снял брюки.

– А вы щеголь. У вас вся одежда дорогих марок,- улыбнулась Паприка, когда Носэ в теплом нижнем белье лег на кровать.- Вы всегда так спите?

– Не люблю пижаму. В ней как в свитере,- ответил он.- Всегда сплю в одних трусах.

– Хорошо, если не нравится пижама, можете раздеться до трусов.

– Нет-нет, я потерплю.

Носэ рассмеялся и запустил ноги под холодную белоснежную простыню. В комнате прохладно, подушка твердая, наволочка крахмальная.

Наблюдая, как в свете мониторов Паприка заканчивает какие-то приготовления, Носэ вдруг подумал, что такое бывало с ним и прежде. Послышалась музыка – вероятно, кабельное радио, какая-то сюита Рамо.

Паприка надела на голову Носэ нечто похожее на женскую шапочку для душа: прозрачная, снаружи отпечатана электросхема, похожая на план города, из затылка тянется кабель. Носэ представлял себе это устройство как жесткий шлем, а потому облегченно вздохнул:

– Это и есть та самая «горгона»?

– Всё-то вы знаете! Но теперь у нее кабели не торчат как попало, остался один. А вскоре отпадет необходимость и в шлеме.

– А это сенсоры?

– Представьте себе, что это интерфейс высокочувствительного сенсора излучаемых мозгом волн, который соединен с основным аппаратом. Если раньше для изучения волн коры головного мозга череп пронизывали электродами, теперь достаточно надеть «горгону».