Владимир Голяховский - Американский доктор из России, или История успеха

• Название: Американский доктор из России, или История успеха
• Автор: Владимир Голяховский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-8159-0363-9

Все русские эмигранты в Америке делятся на два типа: на тех, которые пустили корни на своей новой родине, и на тех, кто существует в ней, но корни свои оставил в прежней земле, то есть живут внутренними эмигрантами…

В книге описывается, как русскому доктору посчастливилось пробиться в американскую частную медицинскую практику.

Ничто так не интересно, как история личного успеха в чужой стране. Эта книга — продолжение воспоминаний о первых трудностях эмигрантской жизни, изданных «Захаровым» («Русский доктор в Америке», 2001 год).

---

Звонки начались после первых телепередач и статей в газетах — реклама работала. Люди просили записать их на прием к доктору Френкелю, многие хотели, чтобы их проконсультировал сам русский гений. Несколько назойливых больных пришли в госпиталь и даже в гостиницу, где проходил семинар. Илизарову приходилось отрываться от дел и консультировать их. Они тут же просили, чтобы он сделал им операцию. Гавриил указывал на Френкеля:

— Он делает это не хуже меня, а мне скоро возвращаться домой.

— А можно приехать к вам? — спрашивали некоторые.

— Милости просим. У нас есть специальное отделение для иностранных больных и свои переводчики.

— А не холодно там, в Сибири?

— Что вы! У нас паровое отопление.

— Но только чтобы вы сами делали операцию!

— Конечно.

— А сколько это будет стоить?

— А сколько это стоит в Америке? — спрашивал он в ответ.

Вопрос был закономерный, но даже Френкель не знал ответа: еще не было установлено официальных расценок на илизаровские операции. С другой стороны, Френкель не хотел отпугивать пациентов высокой ценой.

Большое участие в рекламе принимала фирма «Smith and Nephew, Richards». Но была загвоздка: советские аппараты изготовлялись по низким техническим стандартам, и Илизаров через Внешторг продал задешево лицензию на изготовление аппарата итальянской фирме «Bianci Magiocci" в Милане. Поэтому первые аппараты на семинаре и в операционной госпиталя были добротного итальянского производства. Американцам захотелось перекупить лицензию. Но как? Итальянцы на симпозиуме ревностно следили, чтобы в рекламе не ущемили их права. Вся работа направлялась умелым Френкелем, и он тонко лавировал между интересами своего госпиталя и обеих фирм.

Что в итоге дала хорошо организованная реклама? Итальянцы могли продавать во много раз больше аппаратов непосредственно «Smith and Nephew, Richards». Эта фирма могла гораздо успешнее распространять аппараты и зарабатывать на еще не запатентованных модификациях. Доктора, которые обучились методу Илизарова на семинаре, могли начинать лечить своих больных и назначать более высокую цену за свои операции. Ортопедический Институт и его директор д-р Френкель получили преимущество первого лечения многих записанных на операцию больных, что тоже давало значительный доход. Так что реклама работала…

К моему приходу на работу в госпиталь на илизаровские операции уже были записаны десятки больных. Мне это тоже давало преимущество: чем больше операций, тем больше у меня возможностей показать себя, а раз так, тем вернее смогу я остаться в этом госпитале. Когда тебе уже к шестидесяти, а ты только начинаешь на новом месте, не хочется думать, что придется искать еще и другое.

На новом месте

В Америке время — деньги больше, чем где бы то ни было. Деловые люди могут потерять деньги, если им не повезет, но никогда не позволят себе терять время: рано или поздно оно обязательно принесет вложенные в него деньги обратно. И доктор Френкель тоже времени зря не терял. Он детально продумал план моего вовлечения в работу и перед отъездом Илизарова сказал:

— Я хочу, чтобы Владимир был нашим связным, чтобы он звонил вам в Курган для консультаций, если понадобится.

После чего передал меня на попечение администратору госпиталя мистеру Эйбу Мошелу.

Администраторов я всегда недолюбливал: по-моему, они специально созданы для разведения бюрократии. Но тут я впервые в жизни увидел толкового администратора, без бюрократических амбиций и проволочек. Значит, подумал я, в настоящем американском госпитале и администраторы настоящие.

Эйб, высокий лысоватый еврей, под сорок, с кипой на макушке, ловко и быстро вел все бумажные дела, так что в итоге все в госпитале делалось как будто само собой, легко и просто. Уже во время семинара он доброжелательно объяснил мне мое положение в госпитале:

— Доктор Френкель просил меня ознакомить вас с обязанностями в госпитале. Вы будете ассистировать ему на операциях. Пока у вас не будет лицензии на право частной практики, у вас нет права самому делать операции. Когда сдадите экзамен, получите лицензию на право оперировать.

Это я знал, потому что сдал половину труднейшего трехдневного экзамена на лицензию, FLEX; я выдержал часть по практической медицине, но мне еще предстояло сдать теоретический курс. Меня, конечно, интересовало, сколько будут мне платить.

— Получать вы будете 35 000 долларов в год, — сказал Эйб.

Это было меньше, чем я получал в резидентуре, и я удивился. В Америке нет стандартов оплаты за должность, можно за одну и ту же работу получать больше или меньше. Каждый американец не только всегда обязательно спрашивает о своей зарплате, но и постарается выторговать больше. Я решил быть американцем.

— По-моему, это мало.

— Сколько вы получали раньше?

— Тридцать восемь.

— И сколько вы хотите? — спросил Эйб, явно довольный таким «американским разговором».

— Ну… больше, чем я получал. Надеюсь, у меня будет много работы, и все это внове.

— Хорошо, мы дадим вам сорок тысяч.

Ага, сработало! Пять тысяч я выторговал и дальше решил не торговаться. Вместе с Ириниными тридцатью тысячами это составляло семьдесят (что теперь больше ста тысяч), и нам было достаточно. Это неплохой заработок американской семьи среднего класса; ну а о богатстве я тогда не думал, был счастлив, что взяли в такой госпиталь.

Накануне нового, 1988 года Эйб позвонил мне домой:

— Доктор Френкель просит, чтобы вы начали работать по илизаровскому методу прямо в операционной с самого первого рабочего дня следующего года.

И вот ранним январским утром, немного волнуясь, я впервые вошел в госпиталь как его сотрудник. В моей жизни это был девятый госпиталь, и я по опыту знал, что вначале можно ждать разных организационных задержек. Я никого не знал, и сотрудники операционной тоже меня не знали. Четыре этажа операционного блока помещались в, основании двадцатиэтажного здания, под землей. Это было рационально, потому что госпиталь стоял в районе активного городского движения, и шум и пыль города могли проникать в надземные этажи. Я не привык к такой структуре и спускался на лифте вниз с любопытством. Толковый Эйб Мошел предупредил обо мне и дал инструкцию старшей операционной сестре. Вирджиния, молодая стройная филиппинка с красивыми черными глазами, принесла мне зеленую операционную форму и дала номер шкафа для переодевания с секретным кодом: поворот круглой ручки направо до определенной цифры, потом два поворота налево до определенной цифры, опять направо — тогда дверка открывается. Вирджиния улыбнулась:

— А я вас знаю.

— Да? Каким образом?

— Я читала вашу книгу.

— Правда? Надеюсь, вы не сильно меня критиковали.

— Нет, что вы, мне понравилось! Я знаю, что вашу жену зовут Ирина.

Никак не ожидал встретить здесь своего читателя, но это сразу как будто протянуло между нами невидимую нить неформального знакомства. Вирджиния показала мне длинный список сегодняшних операций: около пятидесяти в двадцати операционных. Никогда раньше я не слышал, чтобы столько ортопедических операций делалось за один день.

— Где я должен начинать работать?

— В операционной № 8. Вы будете ассистировать доктору Гранту. Он будет делать удлинение ноги по методу Илизарова… Доктор Владимир, — доверительно вполголоса добавила Вирджиния, — мы только начинаем делать эти операции. Не сердитесь на операционную сестру, если она каких-то инструментов не знает. Помогайте ей.

Я понял это предостережение: есть хирурги, капризничающие на операциях, особенно если у них что-нибудь не ладится. Нервничая, они срывают злобу на сестрах. Как бы ни были они несправедливы, сестры не имеют права уходить с операции, даже возражать не должны; приходится терпеть. Я иногда замечал, как под хирургической маской катились слезы обиды. Я успокоил Вирджинию:

— Вы читали мою книгу. Можете вы думать, что я способен обидеть операционную сестру? Поверьте, если приходится трудно, я ни на кого не сержусь, кроме как на себя самого. Это мое правило.

С Вирджинией мы потом стали друзьями. Она говорила, что я напоминаю ей отца, и в шутку звала меня отцом. Не знаю, чем я похож на филиппинца, но я отвечал ей тем, что называл ее дочкой.

Доктор Альфред Грант, солидный грузный мужчина за пятьдесят, говорил и поворачивался медленно. Он был приветлив:

— Это вы Владимир? Добро пожаловать в наш госпиталь!

С ним в операционной был другой хирург, полная ему противоположность: лет тридцати с небольшим, худой, необычайно подвижный, бородатый, восточной наружности. Он подскочил ко мне и ухватился за пластмассовую карточку с фотографией и именем на моей рубашке.

— Владимир русский? Давно в Америке? Сдали экзамен? Где проходили резидентуру?..