Анна О’Брайен - Меч и корона

• Название: Меч и корона
• Автор: Анна О’Брайен
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9910-1848-7

Она была рождена повелевать и править, как и десять поколений ее предков! Элеонора Аквитанская пошла под венец с Людовиком VII, чтобы разделить с ним французскую корону. Но для молодого супруга лоно Церкви было желанней ее лона: он проводил ночи в молитвах, она же если и молилась, то только о даровании наследника. Власть стала ее богом, и ради нее она, женщина, отправится в Крестовый поход и неимоверными усилиями добьется развода. И только потом поймет, что означает быть любимой.

---

— Рубины ценятся больше других самоцветов, — бесхитростно сообщил мне Людовик. — Они предохраняют владельца от действия яда.

Яда? Он что, полагает, что меня отравят в моих собственных владениях? Или в Париже? Хотелось бы спросить его об этом. Да, и рубины — рыжеволосой женщине! Как неудачно. И еще немаловажный вопрос: отчего же принц не выбирал их сам для женщины, на которой собирается жениться?

Как вообще может статься, что подарок никуда не годится сразу по множеству причин?

— Я стану бережно хранить эти подарки, — учтиво ответила я. Мое воспитание было выше всяких похвал. — У меня тоже есть подарок для вас, господин мой.

Я выбирала долго и упорно. Что подарить мужчине по случаю нашей свадьбы? Уж не меч — это слишком прямолинейно. Жеребца? Возможно. Мысль о драгоценностях я отвергла. Наконец, остановилась на чем-то долговечном, прекрасном, на предмете большой ценности, который станет напоминать Людовику об этом мгновении всякий раз, как его взгляд упадет на подарок.

Он стоял на столе рядом с кувшином вина, завернутый в шелк. Легким касанием руки я распустила завязки и открыла взору действительно прекрасный образец мастерской работы, хранившийся в сокровищнице герцогов Аквитанских. То была редчайшая старинная ваза из горного хрусталя, украшенная золотой филигранью и усаженная жемчугами. В солнечных лучах хрусталь горел своим собственным огнем.

Людовик с торжественным выражением лица коснулся ее пальцем.

— Она прекрасна, госпожа, но не прекраснее вас.

И все. Он не взял вазу в руки, вообще больше не взглянул на нее. Она пришлась ему не по вкусу? Как могла такая искусно сработанная лучшими мастерами вещь не вызвать восхищения? Да она же словно громко требовала, чтобы ее взяли в руки, ощутили гладкость хрустальных граней, согрели теплом ладоней! Я почувствовала, как хмурятся брови, и изо всех сил старалась сдержаться.

Да он не смотрит на вазу потому, что не в силах оторвать глаз от тебя самой! Ты этим должна гордиться.

Да, верно.

Людовик снова взял мою руку, крепко сжал ее между своих ладоней, словно собирался меня уговаривать:

— Мы должны сочетаться браком без промедления. Мне необходимо возвращаться в Париж, как только мы все устроим здесь.

Ой! Так скоро! Мне осталось в Аквитании еще меньше дней, чем я полагала.

— Я надеялась показать вам аквитанское гостеприимство, господин мой, — возразила я. — Мы можем не торопиться. Разве вам не хочется познакомиться со своими новыми владениями, с новыми подданными? Что за нужда так торопиться?

Людовик подался вперед, наши лица оказались совсем близко. Он заговорил тихим голосом. На какое-то мгновение мне показалось, что он собирается поцеловать меня по-настоящему, и я даже застыла от такой смелости. Ничего подобного!

— Значит, ваши сеньоры так миролюбивы и гостеприимны по отношению к франкскому принцу? — спросил он, и я ощутила его теплое дыхание на своей щеке. — Вот уж не думаю. Аббату Сюжеру очень не хочется задерживаться здесь сверх необходимого.

— Мои вассалы не враждебны, — осторожно заметила я, слегка растерявшись от его откровенности и не желая признавать, что примут его в лучшем случае без восторга. — Просто они еще вас не знают.

Людовик тут же улыбнулся:

— Тогда я поговорю с ними и склоню на свою сторону. Я буду справедливым сюзереном. Не сомневаюсь, что на это они согласятся.

Действительно ли он был так наивен? Так бесхитростен?

— Они явятся сюда и принесут вам присягу вассальной верности, — пообещала я ему. — Их уже призвали.

И дай Бог, чтобы они не проявили свой норов, а преклонили колена, не то не миновать нам больших хлопот. Как сумеет этот мягкий и скромный человек справиться с открытым непокорством?

— Значит, мы подождем их прибытия. Две недели, госпожа моя, но не дольше. Отец тяжело болен, и архиепископ Сюжер настаивает на моем скорейшем возвращении.

Я старательно обдумывала ответ. Следует соглашаться с ним, пока я не узнаю его лучше.

— Значит, мы отправимся через две недели, господин мой, как вы того и желаете.

Людовик поднялся, взял меня за руку и помог встать.

— Вам нет нужды тревожиться, госпожа.

— Тревожиться?

— Я способен понять ваше беспокойство, ведь вас увозят так далеко от дома. И нет рядом матушки, которая советовала бы вам, что и как делать.

— Меня это не пугает, господин мой.

Ответ прозвучал резче, чем я того желала.

— В Париже мы примем вас очень радушно. Моя высокородная матушка с нетерпением вас ожидает. Можете поверить, одиноко вам там не будет. Я бы не хотел, чтобы вы хоть в малейшей мере были несчастны.

Поначалу мне показалось, что он унижает меня, считая недостаточно взрослой, и я было возмутилась, но после этих слов немного остыла. Он заботился о том, чтобы мне было хорошо и уютно — а такой предусмотрительности с его стороны я не ожидала. Словно теплая рука погладила мое сердце, когда я поняла, что принц думает даже о том, как одиноко мне будет при чужом дворе, в чужой стране.

— Я возьму с собой своих дам, господин мой. И сестру.

— Разумеется. Мое желание состоит в том, чтобы вам было удобно и спокойно.

Каков бы там ни был этот принц в остальном, он добр и великодушен. Я присела в низком реверансе.

— Нынче вечером мы будем пировать в вашу честь, господин.

Людовик прижал руку к сердцу и поклонился.

— Премного благодарен.

И с тем принц отбыл, окруженный своими телохранителями. А я осталась и начала разбираться в полученных впечатлениях. Правду сказать, очень разноречивых.

Он обладал огромным обаянием, а его улыбка просто покоряла. Смотреть на него было приятно — и все же принц Людовик не был сам себе хозяин. Все его поступки, даже выбор подарков, определялись распоряжениями его отца. Какая досада! Я ожидала, что франк окажется более сильной личностью, ведь об этом народе идет такая слава, что они сперва выхватывают меч, а уж потом разбираются, что к чему. Людовик же даже мечом не опоясался.

Я съела одну из отвергнутых им засахаренных слив, облизала сахар с пальцев, не переставая прикидывать, сколько же весят все эти драгоценности в сундучке.

Сумеет ли Людовик Капет защитить мои владения и сохранить их для меня? По первому впечатлению в это трудно поверить. Он точно не был боевым жеребцом. Скорее смирной кобылкой. Я подозревала, что, дойди дело до схватки, мятежный граф Ангулемский втопчет его в пыль Аквитании прежде, чем принц пристегнет к поясу меч.

Подумала и вздохнула.

Возможно, не все еще потеряно. Возможно, и из такого положения можно извлечь свои выгоды. Коль уж принц так охотно подчиняется папенькиной узде, так отчего бы ему не слушаться и моих поводьев? Разве не могу я заменить влияние Людовика Толстого своим собственным? Нельзя же такой поворот событий считать невозможным? Раз принц так сильно восхищался мною, моей красотой, то разве нельзя убедить его прислушиваться к моим советам и выполнять их? Я просвещу его, как надо обращаться с моими вассалами, обучу тому, как править Аквитанией. Я хочу стать незаменимой для Людовика Капета.

Улыбнулась и съела еще одну сливу.

Вполне вероятно, что принц Людовик — не худший супруг на свете.

Я поднялась и отряхнула сахар с рукавов. Я собралась покидать залу, махнула своим дамам, чтобы они шли вперед — тогда мы с Аэлитой сможем посекретничать, — и только тут увидела. Она так и стояла на месте, и на хрустальных гранях под солнцем вспыхивали и переливались маленькие радуги. Ощущая некоторое разочарование, я велела слуге запаковать вазу и тщательно подготовить ее к долгому путешествию в Париж. Потом опустила крышку французского сундучка. Должно быть, мне придется надеть эти подарки во время венчания, но в другой раз мне этого не хотелось бы. И все же я так надеялась, что Людовик придет в восторг от вазы…

— И как тебе? — спросила Аэлита.

— На него приятно посмотреть. Он вдумчивый и благоразумный.

— Красивенький, как девушка. Так значит, твой муж защитит ради тебя твои земли, верно? — Сестрица, как всегда, не мешкала высказать свое мнение. — Как ты думаешь, под силу такое этому мальчишке?

— А почему бы и нет?

— Да он и в подметки не годится нашему отцу!

Глаза у меня так сверкнули, что она замолчала. Меня вовсе не успокаивало то, что сестра эхом отражала мои собственные сомнения и опасения. Мне нужен был сокол. Орел. Боюсь, однако, меня просватали за голубка.

— Он еще молод, — дипломатично ответила я. — Мы с ним продолжим взрослеть вместе. И я всегда буду рядом, чтобы укрепить его дух.

— Мне кажется, моя госпожа, что ваш принц еще совсем невинен, — и Бернар взял на своей лютне дерзкий аккорд.

Я чувствовала себя здесь как в осаде. Неужто недостатки Людовика видны всем также ясно, как мне самой? Надеялась, что это не так. Чтобы меня жалели — такого я не потерплю!