Александр Зимин - Опричнина

• Название: Опричнина
• Автор: Александр Зимин
• Издательство: Территория
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-900829-07-3

Книга выдающегося русского историка A.A. Зимина (1920–1980) «Опричнина Ивана Грозного», вышедшая первым изданием в 1964 году, единственное хронологически организованное и систематизированное изложение событий одной из самых мрачных эпох в истории средневековой Руси, сразу же занявшее место среди классических трудов о прошлом России.

Второе издание книги, получившей авторское название «Опричнина», было задумано сразу же после первого. До своей кончины в 1980 г. A.A. Зимин пополнял текст новыми материалами и соображениями, уточнял оценки и совершенствовал концепцию этого страшного и загадочного периода.

Все авторские дополнения и изменения внесены А.Л. Хорошкевич при участии В.Г. Зиминой.

---

К началу 1566 г. Иван Грозный решился наконец нанести новый серьезный удар старицкому князю Владимиру Андреевичу. Поводом к этому, возможно, была бездеятельность князя Владимира (может быть, вынужденная, ибо царь сам же всячески лишал своего родича какой-либо инициативы) во время осеннего набега Девлет-Гирея. В сентябре старицкий князь, сопровождаемый недавно прощенными боярами М.И. Воротынским и И.П. Яковлевым, должен был стоять «для бережения от воинских людей на Туле». При этом полки находились под командованием бояр, «а князю Володимеру Ондреевичю ходить по вестем, только придут на которые места царевичи, по его наказу»[739]. Вероятно, старицкий князь ничего не сделал (не мог сделать или не хотел — остается неясным) ни для предотвращения набега крымского хана, ни для разгрома его сил. Вскоре после этого наступило время расплаты. Если в 1563 г. у князя был «переменен» весь состав его двора, то в начале 1566 г. Иван IV этим не ограничился. Боярином к Владимиру был назначен близкий к царю князь А.И. Ногтев, дворецким — С.А. Аксаков[740]. Вместе с тем царь сменил всю территорию его удела. В январе, сразу же после возвращения царя в Москву после двухмесячного отсутствия в столице, у Владимира Андреевича в обмен на Дмитров забрали его основную резиденцию — Старицу[741]. В феврале произошел обмен Алексина на Боровск, и, наконец, в марте выменяли Верею и замосковные волости на Звенигород[742] и Стародуб Ряполовский с селами. Владимир Андреевич получал старинные удельные земли, разбросанные в разных частях государства[743]. Царь рассматривал Владимира Андреевича как знамя антиправительственных сил и стремился обеспечить полное подчинение себе неудачного претендента на московскую корону.

Обмен землями, лишавший князя Владимира прочной опоры в лице старицких вассалов, знаменовал собой решительное наступление на крупнейшее удельное княжество, оставшееся к тому времени на Руси.

Таким образом, уже предыстория опричнины и первый год ее существования показывали, что правительство Ивана IV своим основным политическим противником считало старицкого князя и тех влиятельных представителей феодальной аристократии, которые могли быть его опорой.

Государственные мероприятия, осуществленные в первый год опричнины, русское правительство рассматривало как необходимое предварительное условие для решения вопроса о дальнейшем ходе Ливонской войны. Еще в августе 1565 г. в Москву прибыл гонец из Литвы с грамотой от литовских панов радных к московским боярам с предложением продолжать мирные переговоры[744]. Военные действия были прекращены, в Литву был направлен в ноябре 1565 г. русский посланник В.М. Желнинский с «опасной грамотой» для польских послов[745].30 мая 1566 г. в Москву прибыли большие литовские послы во главе с гетманом Ходкевичем[746]. Русское правительство стояло перед дилеммой — или продолжение затяжной войны, или мир и отказ от дальнейших территориальных приобретений в Ливонии и Литве. Для решения этого вопроса летом 1566 г. и созывается земский собор, постановления которого должны были сыграть важную роль в дальнейших судьбах Русского государства.

Глава IV Земский собор 1566 г

Литература о земских соборах велика. Особенно усилился интерес к ним за последние годы. Соборам XVI в. посвящены специальные исследования М.Н. Тихомирова, В.И. Корецкого и С.О. Шмидта[747]. Однако Земский собор 1566 г. в советской историографии специально не рассматривался, в то время как появились новые материалы, которые позволяют пересмотреть представления о соборном представительстве XVI в. Имею в виду публикацию источников о государеве дворе в XVI в.[748] и исследования о составе высших правительственных учреждений, опричников и лиц, казненных в годы опричнины[749].

Впервые проблема земских соборов в русской исторической литературе была поставлена в середине XIX в. в условиях подготовки буржуазных реформ. Историки так называемого «государственного направления» в дворянско-буржуазной историографии (С.М.Соловьев и Б.Н. Чичерин) рассматривали собор 1566 г. как одно из свидетельств борьбы государственного начала, представленного Иваном Грозным, с родовым, выразителем интересов которого было боярство. По мнению С.М. Соловьева, собор 1566 г. Иван IV созвал потому, что не хотел единолично решать вопрос о Ливонской войне. Подозревая в неискренности бояр, а также зная о враждебности народа к опричникам, Царь решил обратиться на этот раз «ко всей Земле»[750].

Главным оппонентом С.М. Соловьева по вопросу о земских соборах выступил идеолог раннего славянофильства К.С. Аксаков. Его основная мысль сводилась к тому, что создание единого государства на Руси привело к возникновению Земского собора: «первый царь созывает первый Земский собор… отношения Царя и народа определяются: правительству — сила власти, земле — сила мнения». Земский собор имеет «одну чисто нравственную силу мнения, без всякой примеси внешней принудительности»[751]. Идеалистические представления о народности земского собора совмещались у Аксакова с либеральной трактовкой характера деятельности этого учреждения.

Отвечая К.С. Аксакову, С.М. Соловьев отрицал преемственность земских соборов от древнерусского веча и считал бездоказательным, что на соборе 1566 г. высказывалось мнение народа, что он «был собором всей России». «Где же выборные из городов, из областей?» — спрашивал Соловьев. Иронизируя, он говорил: «Значит, гости и лучшие купцы московские были представителями всех областей объединенной России?»[752]. В ответных замечаниях К.С. Аксаков в последних словах Соловьева усмотрел неточность, считая, что на соборе 1566 г. «присутствовали не одни гости и купцы московские, а в числе их многие купцы смоленские (22 чел.) и даже один костромитин»[753].

Развивая построение Соловьева, В.Н. Чичерин исходил из тезиса о том, что Россия, как и другие европейские страны, «при устроении государства прошла через период земских собраний… как Филипп Красивый собирает Генеральные штаты, ища в них опоры против папской власти, так Иван IV, два с половиною века спустя, созывает Земский собор для решения дела о войне или мире с Польшей». Земские соборы, по его мнению, созданы самим правительством лишь в административных целях. В.Н. Чичерин не придавал земским соборам никакого политического значения, ибо они не имели юридических прав, и отрицал выборность соборных представителей в XVI в. А самые мнения участников собора 1566 г… по его мысли, скорее всего были внушены «желанием» правительства. Об этом свидетельствует их единообразие[754].

Автор обобщающего исследования о земских соборах В.Е. Латкин, как В.Н. Чичерин и В.И. Сергеевич, изучал русские земские соборы в сравнении с западноевропейскими представительными учреждениями, но заимствовал от славянофилов мысль о стремлении царя опереться на народное мнение. Он считал, что созвание собора 1566 г. «вызвано было необходимостью для представителя верховной власти искать опоры в народе» ввиду «сумбура» во внешней и внутренней политике в годы опричнины[755].

Несмотря на различия во взглядах «государственников» и славянофилов, и те и другие, оставаясь на позициях буржуазно-дворянского либерализма, фактически отказывались приписать соборам самостоятельную роль в политической жизни страны, которая, по их мнению, направлялась «мудрою волею монарха».

Первые оценки исторического значения земского собора 1566 г. носили по преимуществу публицистический характер, ибо не были основаны на специальном изучении источников и в первую очередь соборного приговора 2 июля 1566 г.

К серьезному исследованию этого памятника впервые обратился в начале 90-х годов XIX в. В.О. Ключевский. Он правильно подчеркнул, что нельзя на состав и деятельность соборов XVI в. механически переносить представления, складывающиеся при исследовании земских соборов XVII в., ибо деятельность последних протекала в иной обстановке.

Сравнивая состав участников собора 1566 г. с тысячниками, Ключевский пришел к выводу, что перед нами в обоих случаях столичные дети боярские, хотя и не порвавшие еще связь с уездным дворянством. «Столичный дворянин из переяславских или юрьевских помещиков являлся на собор представителем переяславских или юрьевских дворян потому, что он был головой переяславской или юрьевской сотни, а головой он становился потому, что был столичный дворянин; столичным же дворянином он становился потому, что был одним из лучших переяславских или юрьевских служилых людей… по породе и по служебной исправности». Итак, первичным источником соборного представительства В.О. Ключевский считал «доверие правительства»[756].

Земский собор 1566 г. был, по его образному выражению, «совещанием правительства со своими собственными агентами»[757]. Среди представителей было много дворян, происходивших из западных районов государства, так как при решении вопроса о продолжении войны правительство нуждалось в совете квалифицированных экспертов[758].