Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

— Сид! — позвал Вальд в Трубу.

— Ась?

— Вот послушай, что у меня получается.

И он затянул:

— Deus meus, credo in te, spero in te, amo te super omnia, ex tota anima mea, ex toto corde meo, ex totis viribus meis, amo te quia es infinite bonus et dignus qui ameris…

— Ну? — сказал Сид.

— Дальше — провал. Хотя что-то должно быть.

— Дальше будет et, quia amo te, me paenitet ex toto corde te offendisse: miserere mihi peccatori. Amen.

— Точно! А ты-то откуда знаешь?

— Да это все та же молитва, только по-латыни.

— Хм. Но в таком случае, откуда знаю я?

— Ты же все-таки выучил испанский текст, — рассудил Сид, — хотя и далеко не сразу… Вероятно, как-нибудь домыслил по аналогии.

— Не настолько они похожи, — усомнился Вальд.

— А по-моему, даже очень…

Разговор утух.

— Эй, — крикнул Сид через какое-то время, — твоя фамилия — Пржевальский? Пилсудский?

— Точнее, Пшездешевский, — поправил Вальд. — Люди часто путают… я и сам иногда забываю…

— Но это польская фамилия, верно?

— По происхождению — да. А что?

— Я понял, откуда ты знаешь молитву. Это генетическая память! Все поляки католики — как, впрочем, и мы, испанцы; может быть, они даже еще более католики, потому что дольше не переводили на народный язык латинские молитвы. Не зря же нынешний папа тоже поляк… Я завидую тебе, Вальдемар! теперь, если ты постараешься, то можешь вспомнить множество и других, более полезных молитв, а то и целую мессу. У тебя не было в роду священников? Э-э… ксендзов?

— Не знаю, — сказал Вальд. — Неубедительная версия. Я понимаю, о чем ты; однако мои предки приехали в Россию очень давно, еще после первого раздела Польши. Если генетическая память вообще существует, за такое время она должна была ослабеть.

— Но как же объяснить иначе?

Вальд пожал плечами.

— Чего молчишь?

— Я пожал плечами.

— Если ты не признаешь этого рационального объяснения, — сказал Сид, — остается признать единственно возможное, а именно — что произошло чудо. Это может означать, что наши молитвы услышаны; вероятность добраться до Вегаса резко растет.

— Можно прекратить молиться?

— Не вздумай! Это было бы непростительной ошибкой. Скорее всего, Спаситель испытывает тебя.

Они помолились еще с часок, затем Вальд почувствовал, что становится жарко.

— Где мы? — крикнул он Сиду.

— Близ Канарских островов.

— А когда была Испания?

— Ночью. Ты спал.

— Какая жалость, — сказал Вальд. — Никогда там не бывал. Так хотелось бы посмотреть хотя бы сверху!

— Хочешь вернуться?

— А разве это возможно?

— В принципе да, — сказал Сид и оживился. — Ты вообще понимаешь, почему мы мчимся на запад с такой бешеной скоростью? Это очень просто: Земля вращается на восток и как бы пробегает под нами. Воздушные слои ползут — относительно поверхности — на запад; если бы не трение между ними, которое тормозит и нас, мы уж давно совершили бы кругосветное путешествие. Вдобавок, как ты, возможно, заметил, мы смещаемся на юг; это происходит благодаря так называемой силе Кориолиса.

— Но тогда получается, — заметил Вальд, — что движение на восток попросту невозможно.

— Потому что ты перебил меня; ведь я рассмотрел только нижние слои атмосферы. Верхние же ее слои, по закону сохранения энергии, движутся прямо противоположно, то есть вместе с Землей на восток. Поскольку плотность воздуха в них значительно ниже, то меньше и трение; они слабее прихватывают воздушный шар — потому-то, кстати, кругосветные перелеты на шарах совершаются именно в эту сторону. Теперь ты понял?

— Значит, чтобы вернуться в Испанию, нужно подняться выше, до обратных ветров.

— Именно так… правда, тогда мы наверняка не доберемся до Лас-Вегаса.

— Хм. А как же чудо?

Сид молчал.

— Эй, чего ты молчишь?

— Замялся, — нехотя сказал Сид. — Как бы получше выразиться… Лжепророчествовать грешно, а обманывать себя попросту глупо. Никакого чуда не было; пока ты молился, я предался размышлениям и в итоге нашел истинную причину твоего неожиданного знания.

— Ну?

— Вначале я вспомнил о морисках.

— О чем?

— Не о чем, а о ком; о морисках…

— Это… такие морепродукты, да?

— Не совсем. Когда католические короли отвоевали Испанию, часть мавров покинула полуостров, а остальные под угрозой изгнания были вынуждены принять христианство; они-то и назывались морисками. Но многие из них только делали вид, что обращены. Они, конечно, ходили к обедне, а дома меж тем продолжали вершить намаз, и это длилось столетиями.

— Хорошо; но я-то здесь при чем?

— Я подумал — чем твои польские предки хуже морисков? А ничем; скорее всего они поступали так же. При царе… я хочу сказать, при государе императоре, они делали вид, что перешли в православие, а сами между тем тайно исповедовали свою старую веру. То же могло продолжаться и позже, когда вера была фактически запрещена… Ты понимаешь? Твой дедушка, если не отец, наверняка был верующим человеком, а значит, в доме звучали молитвы. Уж конечно, они были латинскими.

— Я, кажется, постигаю твою мысль.

— Трудно не постичь. Остается добавить, что в то время ты еще был несмышленышем, иначе бы помнил. Однако молитва засела в твоем подсознании, и — оп-па! — пришла на ум в критически трудный момент.

Вальд стал вспоминать свое детство и с удивлением обнаружил, что он очень давно этим не занимался. Все нормальные люди, подумал он, иногда вспоминают о детстве. И он тоже… но как-то абстрактно: весело — значит, как в детстве; беззаботно — значит, так. А детали? Из деталей мало что вспоминалось. Курил папиросу во втором классе — это в счет? Зашел раз в женский туалет и был за это наказан… Все какие-то шалости, неприятности. А как же елка, Рождество? Должны же были быть и елка, и Рождество… возможно, была и молитва…

Он попытался ощутить себя в мягких маминых руках, несмышленышем. Он сосал грудь. Он сопел, ворочал головой… ползал… Вдруг он вспомнил узор на ковре. Вспомнил большое, опасное, притягательное существо — соседскую кошку. Он подумал, что это очень важные воспоминания; от них и впрямь до молитвы рукой подать.

— Я не вполне уверен, — медленно сказал он, — но это во всяком случае больше похоже на истину.

— Ну и слава Богу.

— Слава Богу, — повторил Вальд. Стандартная формула приобретала особенный смысл; подобно воздушному шару, она наполнялась новым значением и звала ввысь, вдаль, в неведомое. — Знаешь, — неожиданно признался он, — сейчас мне так хорошо на душе!

— Из-за молитвы, конечно?

— Не знаю из-за чего; наверно, из-за всего понемногу. Я просто доволен, что вышло так. Вообще все это похоже на подарок — летишь себе… солнышко, свежий воздух… и никаких проблем…

— Полностью понимаю тебя и поддерживаю. Добавлю, что когда никаких проблем, славно думается о Боге.

— А давно ты воздухоплавателем?

— Вовсе нет, всего лет пять-семь. Но я очень старался и в результате достиг успехов. Я говорил тебе, что мой нынешний нагреватель уникален? А если учесть наличие еще и лебедки…

— Ты говорил, говорил! — крикнул Вальд. — Еще там, на полигоне.

— А, ну да. Теперь ты понял, как тебе повезло?

Вальд подумал, что для него, может быть, начинается новая жизнь. Он был очарован происходящим.

— Ты хороший парень, Сид, — заметил он. — Уж не знаю, когда я встречал таких… Давай дружить семьями!

— Но у меня нет семьи, — сказал Сид. — Я одинок.

— Тем более, — сказал Вальд, — потому что я тоже одинок. Я просто так выразился.

— Да? Почему же ты одинок?

— Так вышло. А ты почему?

— Потому что воздухоплаватель.

Вальд подумал.

— Понимаю, — сказал он. — Ну — будем дружить?

— Не вижу причин отвергать твое начинание.

Они помолчали.

— Вероятно, — предположил Вальд, — мы должны поделиться друг с другом историей своей жизни.

— Зачем?

— Просто, чтобы лучше узнать друг друга…

— А зачем нам лучше узнать друг друга?

— Как? — удивился Вальд. — По-твоему, можно дружить, не зная друг друга достаточно хорошо?

— Это типичное предубеждение, из-за которого настоящая дружба так редка, — заметил Сид. — Посуди сам. Разве две взрослых личности, рожденные разными родителями и воспитанные в разной среде, могут иметь абсолютно одинаковую точку зрения по всем вопросам?

— Очевидно, нет, — сказал Вальд, — но я не совсем понимаю, при чем здесь…

— Сейчас поймешь. Итак, установлено, что наши с тобой точки зрения по множеству вопросов могут не совпадать. А чем лучше мы знаем друг друга, тем больше обнаруживается досадных расхождений во мнениях.

— Почему обязательно досадных?

— Вовсе не обязательно; могут быть забавные расхождения и так далее, но согласись, что досадные тоже бывают, разве не так?

— Допустим.

— Я и хочу сказать, что их количество растет наряду со всеми прочими. Я говорю об отдельно взятых досадных.