Феликс Аксельруд - Испанский сон

• Название: Испанский сон
• Автор: Феликс Аксельруд
• Жанр: Эротика

Роман не относится к какому-то определенному жанру. В нем примерно в равной степени присутствуют приключения, эротика и философия. Действие происходит в разных странах и временах, в городе и деревне, в офисах, катакомбах и высоких слоях атмосферы. Развитие сюжетных линий происходит по тем же законам, что и в любом другом романе. Задачей автора было, чтобы почти каждый читатель, в меру своего вкуса и интеллекта, нашел в нем что-то интересное для себя.

---

— Придется, — вздохнула Ана, — не то вы, глядишь, подеретесь. Однако для стилистического разнообразия я расскажу не из нашей с Филом жизни; это будет заимствованный пизод.

— А так разве можно?

— Да, потому что он вместе с тем и не чужой; он из серии чужих пизодов, которые как бы становятся твоими.

— Благодаря сопереживанию, да?

— Именно, дорогая, — подтвердила Ана, — а еще благодаря так называемой желтой прессе.

— Послушаем, — сказала Вероника, закуривая.

Рассказ Аны о Мар Флорес

— Я расскажу вам, — начала Ана, — об истории Мар Флорес — дамы, никому не известной в тот год, когда я приехала в Барселону, да даже и год спустя. История эта полностью разыгралась во время моей жизни в Испании, а потому я знаю о ней почти столько же, сколько и любая обычная испанка. Почему «почти»?.. позже станет ясно.

Итак, в течение одного года двадцатипятилетняя Мар (что означает море, кстати) Флорес (что означает цветы) сделалась одной из самых желанных участниц национальных показов мод. Ни один из журналов с картинками, дорогих и дешевых, не обошелся без одного, а то и нескольких интервью; телепередачи о личной жизни знаменитостей — артистов, тореро, спортсменов, аристократов — отражали яркий свет новой звезды, стремительно вспыхнувшей и с каждым днем разгоравшейся все сильнее.

Конечно же, общество симпатизировало звезде. Она не обладала голливудскими внешними данными — впрочем, мало кто из испанок подходит под этот стандарт. Звезды фламенко, к примеру, отнюдь не красивы… то есть они красивы именно внутренней красотой, и я не сразу научилась понимать это. Истая испанка, Мар Флорес была обаятельна, добродетельна и целеустремленна; она воплощала в себе чаяния простых людей. Матери семейств покупали в киосках журналы, чтобы прочитать что-нибудь новенькое о любимице, а потом передать дочерям — смотрите и учитесь, как надо жить.

Потому что Мар была не просто манекенщицей, каких полным-полно. Она переросла этот уровень и стала просветительницей, общественным деятелем; она открыла школу хороших манер для девушек, пансион для детей с дефектами цветовосприятия, а также гонку воздушных шаров. При всем при том она вовсе не считала себя совершенством и признавала необходимость постоянной работы над собой. Наступил день, когда она призналась широкой публике в своей мечте о работе в кино; для этого она намеревалась оставить карьеру манекенщицы и ехать в Штаты, чтобы изучать актерское мастерство.

Общество пришло в уныние. Читая такое, люди тайком утирали слезы и думали: как же мы-то без тебя, Мар? Ведь ты уедешь в Голливуд… выйдешь замуж за какого-нибудь тамошнего толстосума и уже, чего доброго, не вернешься к нам! Пресса наполнилась письмами протеста; не было ни дня, чтобы у особняка Флорес в Мадриде не проходило хотя бы маленькой демонстрации поклонников, и даже падре Нуньес, известный своими консервативными взглядами, отслужил специальную мессу по многочисленным просьбам телезрителей и простых прихожан.

Ясное дело, что эти демонстрации привлекли множество папарацци… но прежде я должна сказать пару слов об этой странной профессии. Само слово «папарацци», вероятно, итальянского происхождения; как и многие другие итальянские слова, например мафия или джакузи; в Россию оно проникло, видимо, после гибели леди Дианы. Одновременно с этим грустным событием изменилось и отношение общества к папарацци: если прежде их поругивали как-то беззлобно, считая такими же репортерами, как и все прочие, то теперь уж все осознали безнравственную и даже фатальную природу этого промысла. Я даже слышала, что 32 страны — члены ЮНЕСКО — предложили объявить первый же год нового тысячелетия годом борьбы против папарацци; того же требуют «зеленые» в Европарламенте, а также несколько влиятельных организаций сексуальных меньшинств.

Но это, видимо, бесполезно; бороться с папарацци все равно что бороться с нищими. На их продукцию есть спрос; вдобавок некоторыми из папарацци наверняка движет не только денежный интерес, но и азарт охотника. Я отвлеклась? Я просто хотела сказать, что папарацци и прежде охотились за Мар Флорес, но не так уж активно — не из-за того, что она была недостаточно популярной, а просто из-за ее добродетельности: кому охота много часов сидеть на дереве только затем, чтобы сфотографировать, как она в пеньюаре молится на ночь?

Но после всех этих волнительных дел внимание папарацци сделалось более настойчивым… и было отчасти вознаграждено: Мар замечена в обществе дона Фернандо Тапиеса, одного из богатейших предпринимателей страны, человека не юного, но излучающего успех и здоровье. Пресса всполошилась; когда их увидели вместе не раз и не два, на обоих градом посыпались вопросы. Гнусные намеки были с негодованием отвергнуты; обе известных личности искренне и не сговариваясь заявили, что они просто друзья, и лишь один пронырливый журнальчик напечатал уж неизвестно каким способом полученное интервью, что это, мол, деловой интерес — опытный предприниматель оказывает помощь предпринимателю начинающему.

Тут, как взрыв бомбы, сенсация: дон Тапиес подает в суд заявление о разводе с женой. Ну и что, спрашивается? Мало ли людей в мире разводятся? Почему-то это надо мусолить, да еще и связывать с Мар… да еще и приплетать сюда ее переезд в другой особняк — в пригороде, подальше от папарацци и уличных шествий. Разумеется, не все дураки; в то время как журналы усиливают напор гнусных намеков, один из самых серьезных режиссеров страны приглашает ее на главную роль в своем новом фильме. Страна делится на две партии. Одни продолжают горячо сочувствовать Мар, другие осмеливаются открыто называть ее хитрой авантюристкой. В это время на телевизионные экраны откуда-то вылезает ее бывший муж, задрипанный итальянский аристократишка, и охотно разглагольствует о том, что Мар-де ужасная женщина и плохая мать их трехлетнему сыну; посему он подает в суд, чтобы опекунство над ребенком было передано ему. Вся страна, затаив дух, наблюдает за ходом процесса.

И вот — суд принимает решение в пользу Мар! Да и могло ли быть иначе, если к делу было приобщено официальное письмо мэра Мадрида? В этом письме уважаемый человек характеризует знакомую ему донью Флорес как добродетельную во всех отношениях женщину и прекрасную мать. Бывший муж, настреляв денежек со своих сомнительных телеоткровений, укатил к себе в Италию. Так как неприятности завершились, дон Фернандо устраивает изысканный прием, на котором представляет Мар своим друзьям из политической, деловой и творческой элиты. Общество в едином порыве снимает шляпу перед выдающимися качествами этой обаятельной молодой женщины.

Прошло, быть может, не более недели, как обложки журналов вновь взорвались скандальными снимками. Романтический ночной Рим; под ажурным фонарем — Мар в объятиях молодого аристократа и плэйбоя, графа Алессандро Леккио: одухотворенный поцелуй, прогулка в обнимку, ужин в ресторане. Ну и что, скажите на милость? Я и сама ужинала в обществе молодого человека, и тоже как-то шла с ним в обнимку, выпив лишнего… а уж целоваться даже с полузнакомыми (притом четыре раза — два при встрече и два при расставании) — это национальная испанская черта. Ну, а если и вспыхнула нежная привязанность — что с того? Нет же; зануды-репортеры бегут к дону Тапиесу и спрашивают, что он по этому поводу думает. Что будешь делать с такими? Говорил же он им, что они просто друзья! И с величественным снисхождением к человеческой глупости этот достойный человек опять объясняет им, как шкодливым детишкам, что Мар никогда не брала на себя обязательств перед ним, а потому у него нет и не может быть никаких к ней претензий; она свободна и может делать все, что ей только заблагорассудится.

Кстати, пару слов об этом графе Алессандро. В то время, когда я приехала в Барселону, по первому каналу национального телевидения шло еженедельное, весьма популярное шоу, которое вела Ана Обрегон — крашеная блондинка со стандартными параметрами, привлекательная, живая, лет сорока, очень охочая появляться в светской хронике журналов и телепередач, имеющая диплом биолога и карьеру второразрядной актрисы, дочь в прошлом тоже какой-то второразрядной актрисы, а вообще родители состоятельные. У нее был свой дом в престижной части Мадрида, где они и жили с графом Леккио и ребенком, мальчиком, которого она родила ему незадолго до того. Меж тем граф Леккио находился в состоянии бракоразводного процесса со своею женой, итальянской моделью Антонией дель Атте. С этой Антонией, а также с их совместным сыном, граф Леккио приехал в Испанию из Италии еще до того, как я приехала в Барселону; какое-то время спустя, но опять-таки до того, как я приехала в Барселону, у него завязался роман с Аной Обрегон, которой прежде не удавалось довести ни одного из своих многочисленных романов, как говорится, до венца.